Лекарство

Тонкие белые пальцы коснулись раскалённого фарфора, и слегка дрогнув, аккуратно обвили ручку чашки. Кана сделала вздох и обветренными губами прильнула к чашке, делая небольшие глотки. Поморщившись от неприятного привкуса лечебных трав, она отодвинула от себя чай и недовольно уставилась в окно. Девушке вдруг подумалось, что если бы она добавила лекарство в пиво, то было бы гораздо вкуснее. А еще она подумала, что не так сильно она и болеет, чтобы сидеть дома, не вылезая из кровати и скучать, вместо того, чтобы пить в гильдии, играть в карты и наблюдать за всекрушащими и орущими ребятами. В конце концов, прошел целый год, и ей безумно хотелось восполнить пустоту, окружающую ее все это время. Удобнее устроившись на кровати, Кана поправила съехавшую с ее бледного, молочного плеча лямку майки. Альберона считала, что только неудачники могут целый год ходить зимой в легкой курточке и не болеть, а летом, в такие долгожданные дни для всей гильдии, слечь дома с обычной простудой. Обреченно вздохнув, она вдруг кинула заинтересованный взгляд на одиноко стоящую бутылку с красным вином и кубиками льда. Уголок ее пухлых губ слегка дрогнул вверх, а рука сама потянулась к бутылке. - К-хе, кхем, – мужской голос за ее спиной буквально застал девушку врасплох. Рука дрогнула, и бутылка со звоном разбилась о деревянный пол. - Черт возьми! – девушка приложила руку к груди, и, пытаясь успокоить бешеное биение сердца, укоризненно взглянула на неожиданного гостя, - Лаксус? Ч-что ты тут делаешь? В проходе ее комнаты стоял высокий блондин, крепкого телосложения и до безумия приятной внешности. На его лице вдруг заиграла усмешка, а во взгляде серых глаз читалась нескрываемая насмешка. Видимо, его позабавило то, что ему удалось напугать Альберону. - В гильдии волнуются за тебя. Просили спросить, как ты, а Мира отдельно попросила принести тебе лекарство: отвар из каких-то там цветов и... еще каких-то трав. Поднявшись с кровати, шатенка скрестила руки на груди и вопросительно подняла бровь. - Я не обязан помнить точные названия этой чепухи. Держи, – Кана фыркнула, но все-таки взяла небольшой бутылек из рук громовержца, перехватывая взглядом его пофигистический, холодный взгляд непроницаемых серых глаз, уставленных прямо на нее. Прошел год, а он все такой же. Грубый, равнодушный и ... чертовски красивый. - Стоп. – Картежница вдруг глупо захлопала глазами, неожиданно поняв, что упустила одну вещь, - какого черта ты не постучался в дверь, как это делают все нормальные люди, и не дождался, пока я подойду? - Я не хотел тратить на это время, - высокомерно окинув взглядом полураздетую девушку, раздраженно проговорил блондин и тут же дерзко улыбнулся, чем вывел Кану из себя, - к тому же, я вообще не хотел идти к тебе, так что, скажи лучше «спасибо». Внутри девушки, казалось, что-то взорвалось. В этот момент она почувствовала жуткую ненависть к этому человеку, обиду и что странно, грусть. Непрошибаемый холод в его глазах и эта тупая ухмылка... хотелось запульнуть в Дреера чем-то тупым и тяжелым. - Серьезно? Гильдия отправила человека, вроде тебя, спросить о моем самочувствии? – Кана видя его прежнюю невозмутимость в глазах не на шутку разозлилась, - Тебя? Человека, которого абсолютно не волнует никто в гильдии, не то, что мое самочувствие. Боже, лучше бы прислали Нацу или Грея, да хоть кого-нибудь, но только не тебя! Бесчувственного дурака! – девушка злилась с каждой секундой все больше и больше, и это чувствовалось в каждом ее желчном слове. Лаксус гневно взглянул на нее, и Кана про себя улыбнулась, считая, что все-таки смогла задеть его самолюбие. - У меня все было нормально до твоего появления. Можешь так и передать! А теперь будь добр покинуть мой дом, - парень даже не проследовал взглядом за рукой девушки, указывающей на дверь, и лишь оскалил зубы. - Не дерзи мне, дура. Запомни: Я сам решаю, когда и что мне делать, – наклонившись к согильдице так, чтобы их глаза оказались на одном уровне, Лаксус как можно спокойно проговорил эти слова, и Кана чуть не задохнулась от такой наглости. - Да ты... ты! - она в ярости оглянулась по сторонам и, завидев бутылку на полу, подняла и уже замахнулась ей, но Лаксус быстро перехватил ее руку и грубо прижал девушку к стене. Лямка майки съехала с ее молочного плеча, приковывая взгляд парня к ее выступающим ключицам и соблазняющей ложбинкой между грудей. Лаксус смотрел на нее, раскрасневшуюся то ли от температуры то ли от злости, красивую, притягательную, и постепенно понимал, что он соскучился. Соскучился по ней и этому чувству, когда выводит ее из себя, такую флегматичную Альберону. Его взгляд серых глаз зацепился на том, как она от нехватки слов, кусает губу и Дрееру неожиданно захотелось прокусить ее до крови. - Ненавижу, – шатенка смотрит на него из-под спадающей на лицо пряди волос и часто-часто дышит. Она хочет ударить его. Она хочет стереть с его губ эту чертовски притягательную ухмылку. И хочет, чтобы он прижал ее к себе еще ближе... У Дреера вдруг мутнеет в глазах и в голове. Его заводит то, как она от переизбытка чувств кусает губу и как вздымается ее грудь при сбитом дыхании. И этот взгляд карамельных глаз. Дерзкий, словно бросающий вызов, и так же, как и его слегка помутненный. Лаксус вдруг понимает, что до одури хочет коснуться губами ее кожи, от которой исходит чуть сладковатый запах меда и молока. И Лаксус срывается. Он, не выдержав столь интимной близости и напора прекрасных карамельных глаз, прильнул обжигающими губами к ее шее, срывая у Каны судорожный вздох с полуоткрытых губ. Альберона, борясь с самой собой, пытается оттолкнуть от себя Дреера, но руки не слушаются ее, и выходит лишь жалкая попытка сопротивления. Под ее ладонями обжигающее тепло от тела Лаксуса, она чувствует его напряженные мышцы и рельефный пресс, и она соврет, если скажет, что ей это не нравится. Прорычав что-то в шею картежницы, громовержец хватает ее за изящные запястья и заводит их над ее головой, крепко прижимая к стене. Он отрывается от ее шеи, оставив на ней пару красных отметин, и с нескрываемым желанием в глазах смотрит на ее искусанные губы. Если бы он сейчас не прижимал ее так сильно к стене и не держал за запястья, Кана бы просто упала на пол, сраженная его губами и столь диким, голодным взглядом. - Ненавидишь? – парень хрипло усмехается и наклоняется к уху картежницы, опаляя нежную кожу жарким дыханием, - не ври, тебе же тоже нравится. В доказательство своих слов он целует Кану в полные губы и та не сразу, но отвечает ему. Он усмехается сквозь поцелуй, чувствуя на ее губах привкус красного вина, и опускает ее руки, позволяя ей коснуться его. Но как только она тянется к его шее, он тут же перехватывает их снова и прикладывает ее ладони к своему торсу, проскальзывая руками под футболку. Ему сносит крышу от ее запаха, неумелых рук и прекрасного тела. - Я хочу тебя, - Лаксус на мгновение прерывает поцелуй и кусает Кану за нижнюю губу, а у той от этой фразы, произнесенной его хриплым от желания голосом, сердце стучит немыслимо быстро, - хочу, чтобы ты кричала мое имя. - Заставь, - у Каны кожа пылает от его поцелуев, но сдаваться так просто она не намерена и поэтому, она плавными движениями водит руками по рельефному телу Дреера, потихоньку спускаясь вниз. Громовержец улыбается, ему определенно нравится то, как она дерзит ему, но вот только сейчас все будет так, как он того хочет, нравится ей это или нет. Лаксус порхающим касанием проводит ее телу рукой, очерчивая соблазнительные формы, скрытые под майкой и Кана в ответ царапает ногтями его кожу. Нет, он уверен, что ей это нравится. Альберона чувствует, как по телу пробегает дрожь от обжигающих прикосновений холодных рук и пытается сдержать стон, что неимоверно злит Дреера. Он буквально срывает с нее эту чертову майку, которая никак не дает ему насладиться бархатной кожей девушки. Кана отводит взгляд и, краснея, пытается прикрыть руками грудь, на которую был устремлен голодный взгляд серых глаз. - Ты очень красивая... – тихо шепчет на ухо, обжигая дыханием ушную раковину, и аккуратно берет руки девушки в свои, заставляя ту краснеть еще сильнее, - самая красивая... Он целует ее в ключицу и Кана доверяется ему, его бездонным серым глазам, стягивает с него футболку дрожащими руками и прижимается к нему всем телом, чувствуя бедром эрекцию парня и горячую кожу, к которой хочется прикасаться и прикасаться. Дреера заводит ее манера кусать нижнюю губу, но уделять внимания только одним ее губам он не может, его тянет ко всему ее телу, и поэтому, прокладывая дорожку из поцелуев к груди, губами обхватывает ее затвердевший, багровый сосок. Кана жмурится, вжимается в стенку сильнее и выгибается, словно кошка навстречу его поцелуям. Она плавилась под блуждающими касаниями его рук и губ. Внизу живота растет странное чувство, от которого невыносимо хочется сгореть. Руки Дреера поглаживают ее бедра, постепенно переходя на внутреннюю сторону, от чего Кана снова покрывается мелкой дрожью и с силой сводит колени вместе. По тому, как сильно прикусил Лаксус ее сосок, можно было понять, что ему совершенно не понравилась такая реакция. - П-прости... – задыхаясь, шепчет Кана и отводит поддернутый пеленой желания взгляд в сторону. Боже, кто мог подумать, что она будет так стесняться его взгляда, его рук и губ. Лаксус отрывается от ее тела лишь на секунду, чтобы заглянуть в глаза. - Накажу, - усмехается он и рукой убирает с ее лица спавшую на глаза прядь каштановых волос. Ему хочется Кану больше всего на свете и поэтому он доведет ее до такого состояния, что ей придется молить его, кричать его имя и изгибаться навстречу его ласкам. Он вдруг чувствует, как его ног касается что-то холодное, мокрое и замечает разлитое вино с разбросанными по полу кусочками льда. В светлой голове что-то щелкает и он, совершенно не церемонясь с девушкой, закидывает ее на плечо и тут же валит на кровать, нависая сверху. - Лаксус, что ты... – договорить ей не удается, Дреер шикает и завязывает ей глаза белой тканью, очень напоминающая майку Каны, берет ее запястья и привязывает чем-то кожаным, скорее всего ремнем к изголовью кровати. Альберона в смятении от того, что творит Лаксус, но, боже, пусть он продолжает. - Самое время, Альберона, - не смотря на повязку, девушка чувствует, что громовержец улыбается самодовольно и дерзко. - Самое время чего? – опасливо спрашивает картежница, ощущая на себе пожирающий взгляд драгонслеера. Он медленно обводит взглядом ее сдвинутые вместе, стройные ноги, упругие бедра, плоский живот, полную, аппетитную грудь, волосы, разметанные по подушки, приоткрытые губы и завязанные глаза. Ему нравится такая Альберона: беззащитная, возбужденная и желанная. - Твоих стонов, Кана, - прежде чем девушка собирается ответить, парень кладет кубик льда себе в рот и проводит им по ее пересохшим губам. Это вызывает у картежницы удивленный вздох. А Лаксус не останавливается, он прогладывает дорожку к шее, к груди, зажатым в зубах кубиком льда, и все-таки срывает с губ Каны желанный, тихий полустон. Девушка ерзает под ним, кусает губу и закидывает голову назад. Жар, объятый ее тело, создает невообразимый контраст с ощущением льда на ее коже. Чем ниже Лаксус спускался, тем громче становились стоны Каны. Дреер дразнит ее, рисует льдом на груди своеобразные узоры, обводя ореолы сосков, водит около пупка, но ниже не спускается, и Альберона извивается под ним, стонет, моля о пощаде. - Лаксус, прошу... – бессвязно шепчет и крутит головой во все стороны, стараясь унять это нарастающее с огромной силой, чувство внизу живота, - Лаксус. Прошу тебя. Дреер про себя улыбнулся, радуясь маленькой, своеобразной победой над Каной, но долго продолжать мучать ее он тоже не может и поэтому, оставив тающий от горячей кожи кусочек льда на пупке девушки, он продолжил дорожку из поцелуев еще ниже, чем заставлял ее дрожать от нетерпения. Поцелуй во внутреннюю сторону бедра взбудоражил Альберону до такой степени, что она не выдержав, сладко простонала его имя и выгнулась дугой навстречу его губам. - К черту все, - чертыхается Дреер, который до последнего пытался сдержать себя и, потянувшись к губам его обольстительницы, впился в них страстным поцелуем, проникая языком внутрь и встречаясь с преградой в виде зубов. Кана выдохнула, приоткрыв губы, давая разрешение двигаться дальше. Их языки переплетались, путались, и Кане с Лаксусом хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Проникая рукой под кружевные трусики, Дреер почувствовал, как девушка простонала ему в губы, а когда искусные пальцы начали распалять внутри нее пожар, Кана, буквально пылая, кричала и запрокидывала голову. - Лаксус, - впиваясь ногтями в кожу до крови, она сжимала руки в кулаки и пыталась всячески освободиться от оков, потому что ей безумно хотелось притянуть к себе парня, зарыться в его светлых, пшеничных волосах и насладиться видом его шикарного тела. Если бы сейчас Кана была в состоянии соображать, то поняла бы, что именно это и являлось ее наказанием. Дреер, чувствуя, что Кана готова, вынул руку из трусиков девушки, на что получил жалобный всхлип. Усмехнувшись, он резко оторвался от ее губ, но только для того, чтобы расстегнуть штаны. - Накажи меня... – не выдержав нарочитой медленности парня, томно прошептала девушка и обвила ногами его торс. Член парня прошелся прямо между разведенных ног Каны, и оба протяжно застонали. О, да, Дреер ее обязательно накажет. Не желая терпеть больше ни секунды, Лаксус с силой качнул бедрами, полностью проникая в девушку, и громкий стон вырвался у обоих. И оба окунулись в страсть с головой, подстраиваясь под бешенный ритм их сердец . Для Лаксуса никого и ничего больше не существовало, кроме нее. Он желал ее так сильно, а теперь, когда его уши ласкали громкие стоны Каны, он хотел лишь, чтобы этот миг никогда не кончался. Хотел, чтобы она всегда была его. В какой-то момент Дреер обессиленно упал рядом с судорожно дышащей девушкой. Сил у него хватило лишь на то, чтобы развязать глаза и руки Альбероне, после чего та мягко улыбнулась, легко поцеловав Лаксуса в губы. - Пожалуй, завтра снова занесу тебе парочку лекарств... – усмехнувшись, говорит громовержец и прикрывает глаза, улыбнувшись. - Только чур без завязывания рук и глаз. - Ну, это мы на твое поведение посмотрим.