Обыкновенный фашист

Эта история началась давно – ещё в прошлом веке, а продолжается и по сей день; возможно, она закончится завтра, возможно, будет длиться ещё десятки лет – никто не застрахован от смерти, никто не защищен от долголетия. Мне хотелось бы, чтобы это была история гения, история чудовища, невероятного человека, титана, но это лишь поэма об одном из мещан сознания, бессмысленно и глупо тратящего свои часы на дурацкую штуку под названием жизнь. Если бы я был писателем, любителем художественности и множества условностей, которые называют хорошим вкусом, я бы начал писать свою историю с самого начала, не забыв о сентиментальностях. Однажды пытался застрелить мать из ружья, и я рассказал бы о том, как страдал и мучился, будучи ребенком и наблюдая это, но единственное утешение художников – ложь не доступно мне. Я не страдал, а только ненавидел. Тогда, именно тогда, оставаясь в одиночестве, я начал думать, начал понимать, что значит думать. Я думал о многих вещах, названия которым узнал лишь спустя года: об истине, о смерти, о сознании, о власти, о справедливости. Истина и мысль. Сотни, тысячи, миллионы гигабайт информации кругом нас, и ни одного несчастного бита истины. Я не говорю о правде – она может быть относительной: для крестьянина правда в хлебе, а для императора – во власти. Истина и власть тесно связаны между собой: тот, кто научился подменять истину, властвует толпой; тот, кто научился писать истину на чистом листе – властвует миром. Есть ли что-то проще, чем заставить стадо подражающих друг другу людей с IQ 90 по Айзенку верить очередной глупости?.. Верить – этому учила ещё религия, а потому прочно властвовала сотни лет. Чтобы управлять нужно было идеальное оружие, но оно не создано по сей день, как не создан и эталон мерзавца. Религия, как и метафизика, пыталась разделить мир на белое и черное, чтобы поработить белое и однажды уничтожить черное, но это ей не удалось, ведь слишком много примитива в морали. «Любите и будьте любимы», «Делать добро другим – высшая ценность», - так учили каждого, так навязывали высшие ценности, делая из человека послушное животное. «Вместе мы сильнее», «Человек – биосоциальное существо, ибо связанный с природой, он проявляется как личность лишь в обществе», - так из послушного животного делали крупинку стада. В чем секрет? – Чем больше примитива, тем гениальнее. Ценность мысли утрачивалась год за годом, естественный отбор шел по Дарвину – отсеивая гения и дегенерата и заменяя их серой посредственностью. «Нельзя» - это слово встало перед человеком, как барьер. Мораль запрещает убивать, мораль заставляет быть толерантным. Наполеона сослали на Эльбу, а закончил он святой Еленой, потому что был умнее морали. Но и от морали может быть польза: будем толерантны к геям, и скоро они вымрут как вид, потому что не смогут размножаться. Будем толерантны к глупым, и скоро сможем властвовать ими. Мораль – удел слабых, не способных мыслить, комфортное прикрытие для бесхарактерных – ведь легко выдать слабость за великодушие. Слишком слаб для того, чтобы дать сдачи – скажи, что ты слишком развит духовно, чтобы опускаться до размахивания кулаками. Люди любят маски. Моралист, духовник – одна из них. Другая, не менее глупая и безвкусная – безбожник, мерзавец. «Жить только для себя», «Пользуйся другими, пока можно», - картинно плевать на мнение стада, идти в разрез, чтобы казаться великим. Чем ниже, пошлее, тупее – тем круче. Чем ниже интеллект, тем выше крутизна. Когда я начал думать, я понял, что носить хоть одну из этих масок – значит потерять себя и стать одним из глупцов, поэтому пришлось искать другой путь. День за днем, год за годом я выжигал внутри себя склонность к идеалам и фантазиям. Я научился оценивать, исходя из критерия рациональности, а не из привычных критериев добродетели или хулиганского пафоса. Убить одного, чтобы спасти многих – да; освободить десяток, чтобы поработить тысячу – да. Я разложил на атомы нерушимые монолиты любви, счастья, добра и без труда понял, что это такая же пошлая, дешевая фальшивка, как приветливая улыбка на лице продавца-консультанта в женском бутике. Я петлял в лабиринте заблуждений, домыслов и иллюзий, поддерживаемых в человечестве год за годом. Я узнавал, что такое честь, патриотизм и героизм, и чем глубже становилось знание, тем яснее я понимал, что и это дешевая пародия на действительность. Одно большое стадо homo sapiens сражается против другого такого же стада, надеясь выжить, сохранить собственную шкуру среди царящих кругом страха и сумятицы. Тот, кто не побоялся сразиться, зовется человеком чести. Тот, кто выжил, зовется героем. Тот, кто прославил героя, напевая ему хвалебные речи, зовется патриотом. Но и в этом есть определенный резон. Сколько дураков умерли, защищая честь своей гулящей жены? Сколько дураков умерли, поддавшись чувству патриотизма, защищая чужие, порой непонятные и необоснованные идеалы, убедительно пропагандируемые правительством? Сколько дураков умерли, не сумев в нужный момент подумать и бросившись вперед наобум (хорошо слово «геройствовать»)? Я отверг теорию равенства как невозможную, я стал сторонником геноцида обывательской глупости – обыкновенным фашистом мысли.

...Продолжение следует.