Океан внутри...

Лето наступило помпезно и очень шумно. Для братьев оно было лучшим летом в их жизни. Всего пару дней назад, когда их собственный день рождения чуть не стал самой большой катастрофой, они ненавидели все времена года. Не хотелось ни праздников, ни каникул. А сегодня, пережив бурю эмоций и шквал страстей, в их отношениях наконец-то наступила гармония. Она тоже была бурлящей и немного сумасшедшей, но они были вместе. За эти пару дней братья тысячу раз задавали друг другу вопрос: какого чёрта они потеряли столько месяцев?! Та зимняя ссора, дурацкая и совершенно бестолковая, которая привела к бессмысленному игнору и бредовой ревности, хорошенько изрешетила их души. Они оба понимали сейчас, что были абсолютными кретинами. День ото дня они всё больше сближались, и, казалось, так было всегда. Прав оказался Борин одногруппник – когда миришься, кажется, что и не было вовсе ссоры, всё моментально забывается. Братья опять проводили всё время вместе, у них были тысячи дел и огромное желание делать их обязательно вдвоём. Учёба давалась совершенно легко и подготовка к сессии происходила играючи. Родители первые заметили перемены в настроении сыновей и были несказанно рады этому. - Боренька, сынок, что у вас происходит? – как-то поинтересовалась мама, когда сын вприпрыжку прибежал на кухню за двумя стаканами компота. - Ничего. Просто пить хотим, - пожал плечами Боря и начал наливать из кастрюли мамин компот. – А что, нельзя? - Да я не про это, - засмеялась женщина. – Пейте на здоровье! Я ещё сварю! И пирожков вам напеку, хотите? Или, может, тортик? - Нет, спасибо, мам, - Боря чмокнул маму в щеку. – Хотя от жареной картошечки не отказались бы. - Я начищу, милый, - женщина открыла тумбочку и достала оттуда сковороду. Потом она остановилась и, развернувшись к сыну, присела на табурет. – Боренька, вы очень изменились с Лёлей. Нет-нет! Всё прекрасно, я очень рада, - тут же добавила женщина, увидев на лице сына вопрос. – Я просто хотела бы знать… Ну… Что-то случилось? В смысле – что-то очень хорошее произошло? - Мамуль, просто конец учебного года, просто мы уже совершеннолетние и… просто на улице лето, - отшутился парень и присел на корточки возле матери. – Разве для того, чтобы быть радостным, нужен большой повод? - Сынок, я ведь тоже была когда-то молодая. Да-да! Была! - засмеялась женщина в ответ на шутливо приподнятую бровь сына. – Мне кажется, что вы влюбились. Боря вздрогнул и от внезапности потерял равновесие, свалившись на задницу. - С чего ты взяла? - поднявшись с пола, парень присел на согнутые ноги. – Мы просто… - Да-да, я уже слышала, - улыбнулась мама. – Лето, солнце, гормоны. Я ведь ничего не имею против. Я очень рада за вас. И понимаю, что вам неловко делиться с мамой этим. Вы ведь не девочки. Дочки бы точно захотели посекретничать. Но я рада, что вы есть друг у друга, а значит, вы можете поделиться своими тайнами. Вы же братья. - А… очень заметно, да? – глядя снизу вверх на маму, поинтересовался Боря. – Вот прям очень? Папа тоже видит? - Конечно. И мы с отцом очень рады, что вы так повзрослели, что у вас первая любовь. Или не первая? Всё-всё! Молчу. Не моё дело, - засмеялась женщина и погладила сына по волосам. – Просто знай, если вам когда-нибудь нужно будет со мной поговорить – я всегда готова. Что бы это ни было. Я пойму. Советовать не буду, обещаю. Но поддержу обязательно. - Спасибо, мам, - Боря взял мамину руку и легонько сжал её. - А теперь не мешай мне, я своим любимым мальчикам буду картошечку жарить! – скомандовала женщина и поднялась со сковородкой в руках. Было чертовски приятно, что мама с такой готовностью хочет поддержать сыновей, но всё же посвящать её в причину их с Лёхой счастья было небезопасно. Реакция могла быть совершенно непредсказуемой, да и здоровье мамы нужно поберечь. Как-то до обсуждения этого у Бори с Лёшкой не дошло, но каждый понимал, что когда-то всё-таки наступит момент, когда родители заметят, поймут или увидят. Пока что этот момент удавалось благополучно оттягивать: в сессию можно было выкроить достаточно свободного времени днём, чтобы побыть дома наедине. Да и погода радовала, и парни с удовольствием пользовались любой возможностью погулять на пару или в компании. Где-то в середине почти сплошняком идущих консультаций, зачётов и экзаменов в одном из институтских коридоров Лёшка столкнулся с Кириллом. Парни не виделись после той грандиозной вечеринки на дне рождения двойнях, но Лёшка этого как-то даже не заметил. И только увидев приятеля, удивлённо и радостно улыбнулся. - О! Кирюха! Сдаёшься? Чего-то ты пропал совсем, даже не позвонил ни разу. - Да тебе теперь вроде и звонить как-то рискованно, вдруг подставлю, - Кир улыбался как-то странно, со смесью любопытства и некоторого смущения, но, в общем, дружелюбно. Тем не менее Лёшка напрягся: - Ты это о чём? - Да ладно, Мишка мне ещё на вечеринке рассказал, как вас спалил, - хмыкнул приятель, оглянулся и потянул в сторону ближайшего безлюдного закутка. - Не дрейфь, ни он, ни я болтать не будем. Я вообще давно думал, что у вас странные отношения, хотя, конечно, не настолько… - Нормальные у нас отношения! – огрызнулся Лёшка, но тут эти отношения вспомнились в подробностях сегодняшнего утра, и парень договорил уже с улыбкой: - Вообще – отличные! - Ага! – хохотнул Кир и покрутил головой. - Крызанутые вы оба… особенно, ты! Но симпатичные. Наверное, потому что счастливые… - во взгляде приятеля мелькнула печаль, и Лёшке сразу вспомнились его рассуждения о том, что первая любовь и должна быть несчастной, что иначе не бывает. Что счастье должно приходить не разом, а потихоньку, чтобы на всю жизнь хватило. Лёха хмыкнул, как-то сразу не найдя, что ответить. - Ладно, Кир, ни пуха тебе! Ещё увидимся! - Давай, и тебе удачи! - Мишке привет передавай! – Лёшка подмигнул, помахал на прощание ладонью с растопыренными пальцами и, глянув на часы, торопливо зашагал в сторону нужной аудитории. Кир тоже махнул в ответ рукой и двинул в другую сторону. У нужной двери маялась постоянная наперсница Светка. - Кораблёв, где тебя носит?! Я из-за тебя уже двоих пропустила! У Светланки был свой профит – Лёха шёл не только как моральная поддержка, но и как моментальный справочник редких и заковыристых выражений, которые, казалось, коллекционировал и знал их столько, сколько все остальные в группе, вместе взятые. А, возможно, и больше. Своими знаниями Лёха делился щедро и с охотой, поэтому сдавать с ним вообще считалось за удачу, он всегда помогал. Вообще к концу года он влился в свою учебную группу, она была довольно дружная, но всё-таки более близкой компанией для него всё равно оставалась компания брата. Сессия в универе прошла быстро и очень удачно. Боре удалось сдать все предметы, и он со спокойной душой мог готовиться к самому невероятному приключению в своей жизни. Они с Лёхой поедут вдвоём в путешествие! Лёшка тоже утряс все свои дела по учёбе и, теперь они были свободными птицам! Решено было перед отъездом собраться компанией, попить пива и весело провести время. Для приличия они должны были пообещать привезти мешок сувениров и кучу впечатлений. Оставалось договориться с родителями, и это было возложено на старшего из братьев. - Я не понимаю, к чему такая спешка? – отец пожимал плечами и нервно ходил по комнате, услышав от Бори о предстоящей поездке. – Сын, вот скажи мне – это так критично? Чтобы сразу же после сдачи экзаменов? Почему нельзя побыть дома ещё каких-то недели три и потом уже в следующем месяце отправиться всем вместе на отдых? - Боренька, и правда. Ведь машиной же удобнее, - попыталась привести свой аргумент мама. – Да и мы сто лет никуда не ездили всей семьёй. А папе будет приятно прокатить нас на новеньком авто. - Мамочка, пожалуйста, пойми меня, - начал свои увещевания Боря. – Машина у нас теперь будет постоянно, и я очень рад за папу! Он наконец-то заимел свой личный транспорт. Но нам с Лёхой хочется самим! Чтобы не задумываться, куда ехать и в какой момент сорваться с места. Мы хотим останавливаться на обочине дороги, завидев красивый пейзаж, чтобы сфотографировать его или махать рукой проезжающим машинам, чтобы попросить нас подвезти до следующего населённого пункта. - Но это же неудобно?! И, главное, опасно! – ужаснулась женщина и даже всплеснула руками. Она кинула взгляд на мужа, но тот лишь нахмурился и задумчиво почесал пальцами подбородок. - Мы уже взрослые! Нам по восемнадцать! К тому же нас двое. Поймите, нам действительно хочется часть пути проехать автостопом. Нам интересно побывать там, где мы не были и, в конце концов, Лёшка хочет увидеть океан! - Странная мечта, - удивился отец. – Мы живём у моря, и вы с детства могли наслаждаться водными просторами. Люди отовсюду едут к нам! А вы убегаете отсюда. Чем океан лучше? - Тем, что он будет наш. Понимаешь, папа? Без отдыхающих и продавцов пахлавы, без ограждений и шезлонгов. Там – свобода! - Ой, сынок, обычно за неё платят очень дорого, - скептически заметила мама. – Тут или пан, или пропал. А мне не хочется, чтобы вы рисковали. Вы мои сыновья. - Мам, пап… - Боря вздохнул и замолчал. Он вспомнил глаза Лёшки. Когда они впервые после долгого отсутствия встретились, когда начинали сходиться, когда ссорились, когда дрались, когда целовались, когда признавались друг другу… Было щемяще трогательно вспоминать, как он рассказывал о катании на серф-доске, как описывал свой личный рай – место, где можно ловить волны и быть счастливым... - Послушайте, вы бы хотели, чтобы я Лёшке подарил огромный кусок счастья? Не придуманного, не наигранного, а настоящего? – родители молчали и смотрели с обескураженными лицами на своего очень повзрослевшего сына, а тот тихо добавил: - Отпустите нас. Разрешите съездить вдвоём. Обещаю, это будет самым грандиозным событием в Лёшкиной и моей жизни. В тот вечер оба родителя были молчаливыми и очень сосредоточенными. Конечно же, братья получили «добро», отказать Боре было невозможно, он оказался убедителен на все сто. Потом он, естественно, рассказал Лёше в нескольких словах о разговоре с родителями, и парни решили безотлагательно праздновать победу. Уже на следующий день была назначена сходка друзей, чтобы проститься перед отъездом. Вещи собирали быстро и довольно бездумно. Братьям не хотелось брать большие чемоданы и путешествовать как молодящаяся домохозяйка с выводком детей и мужем-толстопузом. В рюкзаки были уложены самые необходимые вещи – минимум одежды, документы, сухой паёк, МР3-плеер и цифровая камера. Они собирались снимать всю свою поездку и начали уже с вечера в компании друзей. Посиделки получились очень душевные, с пивом и разговорами, с пожеланиями на камеру и напутственными речами. - Чтобы без пера домой не возвращались! – провозгласил своё пожелание Серёга и приподнял бутылку с пивом. - Это тост? Или угроза? – засмеялись братья. - Это пожелание! Я про перо из задницы синей птицы счастья! – уточнил свою мысль Серый, и все дружно начали чокаться боками бутылок. - И пусть там за меня купнутся! – встрял Вовчик и, подойдя к братьям, повис на них, обхватив за шеи. – Дерзайте, Лёлик и Болик! Оторвитесь по полной! Раскачайте материк! Пусть аж у нас качнётся! - Главное, чтобы Камчатка не отвалилась, - заржал Генка Воробьёв, – и Японию волной не смыло в океан! Компания ещё долго сидела, вспоминая смешные случаи или рассказывая какие-то небылицы про путешественников. Лёшка вжался в спинку мягкого дивана, но мыслями уже был в поездке, когда сможет спокойно прижиматься к своему Борьке. А тот, в свою очередь, всё примерял мысленно шорты-гавайки на брата и сёрф под его босыми ногами. Вряд ли из них получатся классные виндсерферы, но счастливые влюблённые у них получатся на десять баллов! Расставаясь, друзья жали руки братьям и обнимали. Девочки расцеловывали обоих в щёки, будто артистов каких-то, но это было приятно. Птица напоследок попытался всучить свой «эксклюзивный» презент. - Не хотел на днюхе глотнуть, может, в поездке для настроения пригодится? – он достал из кармана пластмассовое яйцо от киндер-сюрприза и потряс им как погремушкой, а затем протянул его на ладони своему товарищу. – Дарю, Борисыч! - Не, спасибо, Птичка, у меня своя дурь, - отмахнулся Боря и похлопал одногруппника по плечу. На удивлённый взгляд Генки кивнул головой в сторону брата и улыбнулся. – Он. С ним не заскучаешь, так что – спасибо. - Ну, как знаешь, - согласился Птица и обнял на прощание товарища. – Завидую вам зелёной завистью. Классно, что вас двое. - Сам себе завидую порой, - ответил Боря и подумал, что не соврал ни на одну букву. Ведь так и есть - Лёшка его личный наркотик, и с ним уж точно безумство обеспечено. В целом вечеринка получилась очень тёплой, но слишком затягивать её братья не стали - ведь назавтра они собирались отправиться в путь чуть ли не с рассветом. Терпеть было уже невмоготу, дальняя дорога манила с огромной силой. Погасив свет, Лёшка, как почти каждый вечер последнее время, вместо своей кровати забрался к брату. - Пустишь? Хоть на десять минут. Во я на тебя подсел, а? Без поцелуя уже и не заснуть… - А ты сможешь заснуть сегодня? – улыбнулся Боря, обняв брата, забравшегося тут же к нему подмышку. - Я так возбуждён, что, наверное, до утра глаз не сомкну. Лёха тут же встрепенулся, приподнялся и с интересом уставился на двойняху. Потом он демонстративно поднял руку и начал ею вести книзу, чтобы проверить то, о чём сказал только что брат. - Да я не об этом, - сдавленно засмеялся Боря и, перехватив его руку, потянул на себя, взваливая. Когда Лёшка с охотой улёгся поверх брата, тот продолжил: - Я о мандраже. Словно готовлюсь с парашютом прыгнуть. Даже не верится, что нас отпустили, и мы поедем… на край земли! Прикинь? Где-то там, до сих пор без нас, бьётся о скалы океан… - Он нас ждёт, - Лёшка сложил ладони на груди брата и опёрся на них сверху подбородком, глядя на своего двойняху и улыбаясь. - Там так красиво, Борька! Слоистые скалы и жемчужная пена; на видео кажется, что она сама по себе светится! А солнце! Там совсем другое солнце… даже не знаю, как описать. Оно там самое новое, самое свежее, оно нигде так не сияет больше! Там же день рождается. Знаешь… - он поёрзал, устраиваясь поудобнее или просто чтобы потереться о брата, и продолжил: - Мне кажется, там, правда, небеса ближе. И вообще - это уже не совсем наш мир. - Лёш, а Лёш, - немного помолчав, проронил Боря. – Как думаешь, а мы в свой мир должны пускать? Я имею в виду… - он замолчал, не зная, как сказать. Погладив ладонями спину брата, проведя кончиками пальцев по контуру его лопаток и обняв его в охапку, Боря всё же закончил: - Я про нас с тобой. Младший томно выдохнул, но отозвался слегка недовольно: - Это кого ещё? Девиц? Ну, если ты захочешь… лет через десять! Боюсь, раньше я буду не готов делить тебя с кем-то, даже ради продолжения рода. - Какого рода, глупый? – рассмеялся Боря и ущипнул младшего. – Я ведь серьёзно. Думаешь, мы сможем всегда прятаться? А как быть с друзьями? Они глазастые. А родители… Хотя я даже не представляю, если честно. - О господи, - пробормотал Лёшка, уткнувшись брату в ключицу. - Я так старался об этом не думать, а ты… Я про маму с папой. Перед моими-то друганами мы с тобой спалились, как солома. И, знаешь, ничего! - он опять поднял голову и улыбнулся до ушей. - Хотя они, конечно, более свободных нравов… Борь, а как ты думаешь, вот Вовка, например… чего, узнает и заорёт, что видеть нас не желает? - Ещё как возжелает! Поржать-то ему точно захочется. Теперь его «Лёлик и Болик» приобретёт новые оттенки, - улыбнулся Борька. – А если честно, то и не очень я переживаю. Настоящие друзья останутся, а если кого-то коробит - пусть идёт лесом. Я не намерен ни под кого подстраиваться. Или, может, прикажете разлюбить? Дули с две! Лёшка вжался в брата и счастливо хохотнул. Но через некоторое время поднял голову и посерьёзнел. - Тогда и родителям надо, да? - увидев в глазах брата уверенное согласие, младший вроде бы вдохновился. - Как-то осторожненько надо… мама поймёт! Даже если не поймёт… ну, не сразу, может, но примет, я уверен. Правда? А папка… батя будет в шоке… - закончил Лёха свои рассуждения тяжёлым вздохом. - Слушай, а может… - задумался Боря. Он поднял руку и запустил свои пальцы в длинные волосы брата. Было приятно его гладить по голове, от этого Лёшка урчал как котёнок. – У меня есть та фотография. Помнишь? Мы тогда первый раз сфотографировались вместе. Ну… целующиеся. - И единственный, - подтвердил Лёша. - Да, больше мы не снимали себя так, - хохотнул Борька и сжал крепко в объятиях брата. – И мы решили, что распечатаем её для себя. Я её так и храню в нижнем ящике нашего стола. Так вот, когда вернёмся, будем показывать фотки свои, сувениры, и я положу в общий ворох и ту нашу фотографию. Пусть сами наткнутся и решат – делать вид, что не заметили, устроить скандал или просто принять нас такими, как есть. Лёшка кивнул, прижавшись к брату. - А если устроят скандал, бро? Вдруг маме или отцу плохо станет? Чёрт, вроде жестоко с нашей стороны… но вся эта ситуация жестокая! По отношению к нам тоже. Или я опять драматизирую? Скажи, что всё хорошо будет! Ты всегда умел это говорить, я только тебе верил… ведь хорошо? - Лёш, - шепотом позвал Боря и улыбнулся, когда брат приподнял голову и посмотрел ему в глаза. – Всё. Будет. Хо-ро-шо. Я тебе обещаю. Что бы ни случилось. Если мы будем вместе, то… какая разница, где и как? Я везде тебя сделаю счастливым. А для родителей это самое важное. Мне так кажется. Так что, думаю, они всё правильно поймут. Пусть не сразу, пусть не полностью, но… - снова погладив Лёшку по голове, Боря закончил: - У них будет много времени. Мы их не будем торопить. Лёшка сглотнул и улыбнулся. - Борька… вот ты говоришь всегда, что я умный. Но я такой дурак без тебя! - он коротко хохотнул и тут же зажал себе рот - в ночной тишине смех прозвучал, казалось, на всю квартиру. Прислушавшись и убедившись, что никого не потревожил, Лёшка прошептал: - Люблю тебя, - и прижался к губам двойняхи. Ему было спокойно и радостно как никогда, совершенно ничего не пугало и не тревожило. Если брат рядом - всё остальное казалось такими незначительными пустяками, на которые и внимания обращать не стоит. Ведь быть вдвоём - главное. В эту ночь мальчишки так и не разошлись по своим кроватям. Лёшка заявил, что больше не желает спать один, никогда! И Боря махнул рукой – в конце концов, почему нет? Даже если кто-то из родителей заглянет, можно сказать, что разговаривали и уснули. Тем более, что так оно и было. Утро выдалось ясное и свежее, идеальное для того, чтобы без сожаления покинуть четыре стены и отправиться на край света. Лёшка проснулся первым и растормошил брата: - Бориска! Океан ждёт! Младшему хотелось схватить рюкзак и тут же рвануть на трассу ловить попутку, но пришлось задержаться, чтобы плотно позавтракать перед дорогой по маминому настоянию. Отец тоже встал, несмотря на ранний час, так что получился семейный завтрак, за которым глава семейства вспоминал, как сам путешествовал в юности. Маму эти рассказы очень успокаивали, и братья поглядывали на отца с благодарностью. - Спасибо, мам! – доев блинчик с вареньем и запив его последним глотком горячего, крепкого чая, Лёшка вскочил из-за стола и обнял маму. - Ты у нас самая лучшая на свете! И папка у нас – самый лучший! Мы вас ужасно любим! - И поэтому с такой радостью удираете! – шутливо подколол отец. - Ладно, бродяги, давайте, ни пуха! Удачи вам и хорошо отдохнуть. Обнявшись с родителями на прощание, сотый раз пообещав звонить каждый день, ну, или отсылать смс, что с ними всё в порядке, парни нацепили свои рюкзаки и понеслись вниз по лестнице – начинать такой путь на лифте показалось просто нелепым. В ногах был зуд, мальчишкам казалось, что они могут отмахать без остановки одним махом полсотни километров, но Борис, как старший, всё же решил поберечь силы и скомандовал поймать попутку. Легковушки проносились мимо, ребята прошагали почти до выезда из города, и тут им повезло – около них затормозила фура. - Подбросить? Куда вам? - Доброе утро! Нам – как можно дальше на юго-восток! – задорно проорал Лёха, улыбаясь настолько радостно, что не ответить на эту улыбку было невозможно. - Во Владик? – хмыкнул понятливый водила, усатый крепыш лет тридцати. - Во Владик! – подтвердил Борька. - Залезайте! Почин был сделан. И дальше удача сопровождала парней. Практически всю дорогу жарило солнышко, иногда появлялись облака – словно для того чтобы одарить легкой прохладой и дать отдохнуть от палящих лучей. Попутки находились легко, чаще всего – фуры-одиночки. Парни ловили особый кайф, глядя с высоты кабины этих мощных грузовозов на серую ленту шоссе: то гладкую, то потрескавшуюся, но неизменно манящую вперёд и вперёд. Они развлекали шофёров разговорами и практически всегда расставались с ними друзьями. Одного водилу очень тронуло, когда Боря сказал, что Лёшка мечтает увидеть океан, и поэтому они едут туда вдвоём. - Хорошо вам. Всегда небось вместе? И не разлучаетесь? - Два года порознь были, - отозвался Лёха, завороженно глядя на танцующий за полем лес. - И как жилось? Скучали? - А никак не жилось! – снова хмыкнул младший, повернулся от окна и глянул на старшего. - Просто два года… ждал. Когда наконец-то увижу. - Ты же хотел институт закончить и в Европу свалить, помнишь? – улыбаясь, негромко поддел Борька. - Я хотел, чтобы ты сказал, что больше не отпустишь меня одного никуда и никогда! – так же тихо отозвался Лёшка и слегка покраснел. - Не отпущу! – подтвердил брат. Ночевали братья чаще всего в палатке, которую устанавливали рядом с площадкой кемпинга. Спальный мешок был один на двоих – вдвоём теплее, да и зачем им второй? Лишний груз. Ели в придорожных кафе, где готовили сытно и довольно дёшево. И дорога казалась им бесконечной, бесконечно прекрасной. Каждое утро они начинали вместе с ещё низким солнцем – и каждое утро оно светило им всё ярче и мягче одновременно, словно окутывая своим усиливающимся сиянием весь мир. А мир менялся, начались предгорья, непривычные ребятам пейзажи. Менялась растительность, прорывались по обочинам скалистые выступы, вызывая дикий восторг своим доисторическим первозданным видом. Линия горизонта ломалась сопками, и вскоре дорога пошла по горам, через перевалы и распадки. Здесь ребята уже не рисковали ночевать прямо в горах. Какой-то дальнобойщик припугнул их уссурийским тигром и прочим хищным зверьём, парни скептично посмеялись, но ближе к вечеру дружно решили заночевать как белые люди, в придорожном отеле. Кровати были очень даже удобные, но тратить время на сон ребятам было попросту жалко. Что их будоражило - новизна места или воздух, пропитанный незнакомым запахом хвойной тайги и, казалось, уже отдававший солью близкого океана? Или же просто возможность быть вместе – без оглядки, ничего не опасаясь, ни о чём не загадывая? Наконец, этот день настал – парни въехали на полуостров Муравьёв-Амурский. День начинался с ясного неба, но ближе к полудню вдруг всё заволокло туманом. - С океана надуло, - объяснил подвозивший их местный житель. - Здесь часто так. Но и солнечно бывает, если вы к нам надолго – пару дней захватите! Попав в город, слегка ошалевшие двойняхи бродили с картой в поисках подходящего бюджетного отеля, по пути любуясь городом и заходя в кафе, чтобы передохнуть и подкрепиться. Ближе к вечеру они нашли подходящую по цене комнату и отправились прогуляться по городу уже налегке. Туман унесло, и город сиял огнями. Ребята забрались на гору Орлиное Гнездо в центре города и любовались раскинувшейся под ногами панорамой. И океаном. Приглядывались, принюхивались, прислушивались. И мечтали, как назавтра пойдут знакомиться с ним уже лично. - Ну, как? Ты так это себе представлял? – тормошил брата Боря. Лёшка улыбался, вбирая взглядом развернувшуюся панораму города на берегу моря, но отрицательно качнул головой. - Нет. Это… гораздо интереснее! Оно такое грубовато-настоящее. И всё равно где-то рядом просвечивает то, что я видел издали, понимаешь? Может, завтра, на берегу, мы увидим это яснее. - Если мы сегодня не отоспимся наконец-то, то завтра только звёзды в глазах и будут, - буркнул старший с усмешкой. Неугомонность и неутомимость младшего и радовала, и немного тревожила – не перенапрягся бы. Но Лёшка, казалось, забыл, что людям свойственно уставать, что хотя бы иногда полагается спать, да и поесть ещё неплохо. Ему хотелось быстрее, больше, всего и сразу. Да и самому Боре – тоже, так что ворчал он больше для виду. Первая ночь во Владивостоке так и прошла без сна: в разговорах, ласках, поцелуях, смехе; в бликах от гирлянд городских фонарей, падающих через окно на голое тело, в лунном блеске глаз из мягкой тени, в шепоте бесконечного «люблю, мой, хочу» и в расслабленной дрёме, навалившейся при первых лучах молодого солнца. А уже через несколько часов ребята шагали на самый край земли. Состояние было невероятным! Братья себя чувствовали как астронавты пред выходом в космос. Где-то там, за очередным поворотом, им вот-вот откроется водная стихия, необъятный, могучий и сверкающий океан. Они так долго к этому шли! И даже не к самой стихии, а к этому ощущению свободы. Хотелось орать от счастья! - Помнишь, как мы ещё зимой спорили? – продолжая снимать то горизонт и обочину дороги, уходящую в каменистый обрыв, то серый асфальт трассы и шагающего рядом брата, спросил у двойняхи Лёшка. – Ты был таким прагматиком, говорил, что с берега не понять, какой океан, что он совсем как море. Берёшь свои слова назад? - Пока не увижу – не возьму! – засмеялся Боря и поправил свой рюкзак, висящий сзади на спине, и Лёхин, надетый на себя же, но спереди. – А ты мог бы и взять! - Кого? – удивился Лёшка и опустил камеру вниз. - Теперь я снимаю на камеру, а ты несёшь оба рюкзака! - Э, неее! – запротестовал младший и отпрыгнул на дорогу, смеясь. - Тихо ты!!! – рявкнул Боря и мгновенно рванул к брату, дёрнув того за шиворот на себя. Через пару секунд мимо проехала иномарка, пронзительно просигналив. – С ума сошёл?! - Чёрт, - выдохнул Лёшка. – Но мне не страшно! У меня есть ты! И всегда спасёшь, - тут же расслабился он и опять поднял камеру, наведя её на брата. – А помнишь, как спасал меня? - В Бразилии от диких обезьян? – хохотнул Боря, продолжая шагать по наполовину стёршейся линии разметки края дороги. – Или от твоих ухажёров? - Да ну тебя, - отмахнулся Лёшка. – Я про парк! Ещё прошлой осенью! - Да, я твой спаситель, молись на меня! - улыбнулся Боря и протянул к объективу руку. – Хватит меня снимать, тоже мне звезду нашёл. Давай уже тебя! Братья поменялись, и теперь налегке шагал Боря, без умолку болтая и снимая пейзажи вокруг, перспективу уходящей дороги и летний взмывающий всё выше над горизонтом день. Время от времени он наводил камеру на Лёшку, который был похож на беременного бегемота из-за висящих на нём спереди и сзади пусть и тощих, но рюкзаков. Как только внимание «оператора» переключалось на него, он моментально забывал о дополнительном грузе и начинал дурачиться, то требуя немедленно поцеловать его для подкрепления и придания сил, то угрожая, что свалится со скалы, если его срочно не обнимут. - Ты такой шантажист, - смеялся Боря и всё продолжал снимать весело подпрыгивающего с двумя рюкзаками брата. - А ты у меня… ты… - не знал, что придумать Лёха. – Знаешь, кто? - Кто? Дед Пихто? – веселился Боря. - Вредина! И первоклассный гад! – осенило Лёшку. У него даже обзывательства получались невероятно нежными. А Борьку и нельзя было назвать как-то грубо, все мысли и слова у Лёши тут же становились ласковыми. – О! Дай камеру, я тебе что-то покажу!!! Ты уже, наверное, и забыл! Ты там такооооой… - Вот хитрюга! – засмеялся Борька. – Уже не хочешь рюкзаки нести? Ладно, только ты сначала скажи, я хоть любимый гад? – уточнил Боря, выпуская из рук ремешок и вручая камеру брату, взамен забирая у него груз. - Самый обожаемый! А я? – скороговоркой переспросил Лёшка, хватая маленькую цифровую камеру и уже ища в менюшке сохранённое видео. – Сейчас, сейчас… Вот! Нет… Вот это! - И ты самый-пресамый, - Боря смотрел на своего Лёшку, такого родного, хрупкого и одновременно сильного. Было легко и свободно, будто вдруг после глухой зимы шагнул в звонкое лето. Двойняха увлечённо копался в огромном количестве видео, выискивая именно то. А Боря лишь тихо добавил: - Я очень тебя люблю… - Стоп! Слышишь? – резко притормозив, Лёша поднял вверх голову и указательный палец. – Шууум… - Агааа… - Этооо… Оке… В этот момент у Бори в кармане брюк зазвонил мобильный, и он, выхватив его, глянул на дисплей. - Мама, - коротко сообщил он брату и тут же ответил. Лёшка замер, так и не сказав, что они только что услышали, а это, и правда, очень походило на шум прибоя, на звук настоящего, бескрайнего океана, к которому они так долго шли. Он в нетерпении делал пару шагов вперёд, чтобы попытаться за горизонтом увидеть его и снова возвращался к брату, который разговаривал с мамой по мобильному телефону. - Доброе утро, мам! У нас всё замечательно! Мы уже почти добрались! Даже слышим его! - Как же я за вас рада, хоть и переживаю очень, Боренька, - голос мамы в трубке был немного встревоженным. - Что-то с папой? – тут же посерьёзнел он. - Нет, нет! Что ты! Не волнуйся! – начала успокаивать мама. Ей вовсе не хотелось пугать сыновей, а тем более, когда они так далеко от дома. – С папой всё замечательно. Он привет вам передает. - И ему передавай! Вон и Лёшка машет рукой! - Сынок, смотри там за братом. Я вас очень люблю. Берегите себя. - И мы тебя любим, мамуль! Всё будет хорошо. Поверь, мы счастливы. - Боренька… - опять начала было говорить женщина, но осеклась. - Да, мам? Говори, - Боре не очень понравился тон матери, и он начал волноваться. Даже от Лёшки немного отвернулся, чтобы по выражению лица тот ничего не понял. Совершенно не хотелось расстраивать его хоть чем-нибудь. – Что-то произошло? - Да вроде ерунда… Но я как-то… - тянула женщина, но всё-таки решилась. – Только ты не принимай это как плохой знак. Просто вечером вернулись с работы, а ваш аквариум… Он разбился. Лопнул. Сам. И рыбки все… Наверное, ещё утром. Они все… умерли. Представляешь? Ума не приложу, как аквариум мог расколоться?! - Не волнуйся, когда вернёмся, я для Лёшки новый куплю. Ещё больше и красивее. Он перекинулся ещё парой фраз с мамой, пообещав быть с братом счастливыми и получить удовольствие на все сто процентов. Рядом с Лёхой это было легко, и у Бори совсем недавно появилась своя формула счастья: не упускай возможность, не придумывай себе оправдание и наслаждайся каждой подаренной минутой жизни. На прощанье Боря ещё раз сказал, что они с Лёшкой их с отцом очень любят, и положил трубку. - Лёш, - улыбнувшись, позвал он брата и шагнул ему навстречу, одновременно пряча мобильный телефон в карман джинсов. - Борь, - неся в руках камеру и глядя на экран, видимо, уже прокручивая видео, которым хотел поделиться с братом, Лёша тоже шагал навстречу в утренней дымке начинающегося дня всего в какой-то паре тысяч шагов от океана. В воздухе, и правда, уже чётко ощущалось присутствие большой воды, а рокот волн становился всё отчётливее. Мгновение, и к нему присоединился ещё один – посторонний: нарастающий, вибрирующий, скрежещущий, пронзительный, визгливо-протяжный… оглушительный. *** - Вот это да! Вот это скорость! Борька, да ты испугался!!! - И ничего я не испугался, просто уши заложило. - Не верю своим глазам! Мой бесстрашный брат боится высоты! - Лёха, прекрати, я ничего не боюсь. - Я тебя обожаю! Даже такого пугливого. - А я – тебя. Даже такого задаваку. - Знаешь, Борь, ты лучший из братьев. Нет – лучший из людей! - И за что тебе такое счастье? Не знаешь, Лёш? - Наверное, потому что я хороший! - Ты чудо… - Люблю тебя, Борь… - А я тебя, Лёш… - …и всё-таки ты трусишка, испугался «американских горок»… - Я тебя прибью! Леха!!! - Лучше поцелуй… Дальше на трёхдюймовом дисплее цифровой камеры пошёл «шум». Изображение прервалось. Камера со сколотым уголком экрана и мелкой сеточкой трещин на серебристом корпусе ещё какое-то время лежала на помятом исцарапанном боку, мерно шипя, пока не разрядилась, а всего в нескольких метрах от этого места величественно рыдал прибоем бушующий океан…