Горечь

- Что ты думаешь об Адаме и Еве? - спрашивает Ино, помешивая ложечкой чай. Она пьет только зеленый чай и морщит нос от крепкого черного кофе. Шикамару же пьет крепкий черный кофе и не высыпается. А еще он не любит озвучивать очевидное и не любит, когда в кафе шумно. Он молчит, отпивая горький глоток. - Так и знала, что ты о них не думаешь. Они первые люди на земле, Шикамару. Адам, Ева... Начало, Шикамару. Именно они стали играть в эту игру в догонялки со смертью. Они совершили грех, Шикамару. А виной всему было какое-то яблоко. У всех яблок вкус первого греха, представляешь? Адам знал, на что идет, но все равно захотел Еву. Представляешь, какая она была красивая? А я красивая, Шикамару? Ино много говорит, так много говорит, что у Шикамару болит голова. Она - сгусток энергии, концентрация оптимизма, самый настоящий ангел. И да, она красивая. Настолько красивая, настолько солнечная, что у него порой перехватывает дух, но это слишком очевидно, чтобы озвучивать. И тогда парень просто ее целует в шумном маленьком кафе, а его поцелуй пропитан кофе и горечью. ... Она поливает и опрыскивает цветы, умудряясь одновременно что-то щебетать. Ино похожа на пеструю птичку в экзотичном тропическом саду. Шикамару скучает у кассы цветочного магазина и с тоской смотрит на улицу. Там облака, в которые так хорошо смотреть, когда лежишь на поляне и прокуриваешь к черту небесную голубизну. Ино будет неохотно опускаться на траву, вредничая и не желая пачкать светлое платье. Он будет ее уговаривать древним, как Адам и Ева, способом. И все облака в этот день будут такими же красивыми, как эта девушка. - Ко мне приставал мой отец. Ее мелодичный голос вмиг разрушает все яркие видения. - Что? - Мама была на работе, когда он приставал ко мне. Говорил, что никто не узнает, что это нормально, я ведь ему не родная, ты же знаешь. Говорил, что хочет меня и давно об этом думает. Говорил, что я красивая. Ино всегда была светлым ангелом, с яркими большими крыльями за спиной и медом на губах. Слишком прекрасной, чтобы пачкать эти крылья в такой грязи. Шикамару прижимает девушку к себе, когда она бессильно плачет, забывая о том, что должна быть такой же улыбчивой и солнечной, как и всегда. Парень хранит молчание, но в его груди зарождается жажда древнего греха. Он хочет убийства. ... - Этого больше не повторится, - пообещал в тот раз Шикамару. И этого больше не повторяется. Ино учится в университете, а после пар работает в цветочном магазине - маленький семейный бизнес. Ино поливает и опрыскивает цветы. Ино готовит ужин для отца. Ино улыбается матери. Ино ходит на свидания с Шикамару. Они подолгу сидят в маленьких шумных кафе, она говорит, он курит. Ино всегда была светлым ангелом, слишком идеальной, слишком непорочной. Она никому не может рассказать о той грязи и гнили, которая ее окружает. Она молчит, а нерассказанные случившиеся грехи отпечатываются на ее голубой радужке. Такого же насыщенного цвета, как небо в погожий день. Шикамару догадывается. Шикамару совсем неглупый, он ленивый и не любит озвучивать очевидное, но глупым его не назовешь. Он замечает ее легкую обеспокоенность, иногда видит мрачные тени на лице любимой девушки, но потом блондинка смеется, и снова проглядывает солнце. Парень улыбается ей в ответ. Кофейно-черная, непроглядная горечь обступает их со всех сторон. ... Они лежат, смяв молодыми, полными жизни телами зеленую, сочную траву. Впереди - лето, ароматы и вкусы, над головой - безмятежное небо, по которому лениво проплывают белые, ватные облака. Их пальцы переплетены, в длинных волосах Ино ромашки, она старается сплести венок и для Шикамару, а еще ворчит, что он слишком много курит, Ино опять слишком много болтает. Они снова страстно целуются, забыв обо всем, а в этих поцелуях предчувствие трех месяцев свободы и сигаретная горечь. - Ты - все, - уверенно заявляет Шикамару, когда солнце клонится к закату, а небо обступают густые тучи. - Если я буду всем, то что же останется для остальных? - спрашивает его солнечный ангел. - Не знаю. Но я был бы счастлив, если бы ты была моим "все". Они снова берутся за руки, они снова соединяют губы, они соединяют тела как Адам и Ева. В это момент они готовы сплотить в одно свои сердца, имущества, жизни. Они готовы собрать в единое целое все существующие вселенные, лишь бы больше никогда не расставаться и значить друг для друга "все". Ино счастливо жмурится. Сейчас она не небожитель, не непорочная Дева Мария, не святая. Сейчас она - обычная девушка, которая хочет быть для Шикамару всем. И женой. ... Они прощаются на полном сквозняков перроне. Отбывает скорый поезд, когда Шикамару машет ей рукой из окна. В его зубах по привычке зажата сигарета. Ино долго смотрит вслед, а потом идет в кафе пить горький кофе. Она морщится от каждого горького глотка. Она просто очень скучает по хриплому голосу, по редким, но чрезвычайно важным замечаниям, по сладким поцелуям, по тому чувству, которое заставляет распускаться цветы в душе девушки. Пока что все хорошо. ... Шикамару возвращается в город к похоронам. Он кладет на ее могилу подсолнухи. Желтые, яркие, солнечные. Ино шагнула за окно в ту ночь, когда его не было в городе. Отец ее изнасиловал в ту ночь, когда Шикамару не было в городе. Она сочла это предательством и грехом, недостойным себя. Недостойным ангела. Она просто переступила через подоконник в ту ночь, совершив еще один из первых грехов - самоубийство. Шикамару смотрит прямо перед собой. Ино так и не стала его женой, хотя она - его "все", и не так важно, жива ли она. Он больше никогда не сможет взять ее за руку. Он больше никогда не поправит ей волосы. Он больше не услышит ее смеха. Шикамару будет винить себя за то, что не совершил грех тогда. Шикамару будет винить себя в том, что не заметил, не остановил, не спас своего персонального светлого ангела. Он выкурит еще сто тысячу сигарет и выпьет еще сто тысяч чашек кофе, прежде чем они снова встретятся где-то на непорочно-голубых небесах. Ино ушла, вся овеянная не проходящей горечью. Но она останется его ангелом. Она для него такая красивая. Как Ева.