***
Они встретились совершенно случайно — на перерыве между актами мюзикла, который ставили в Театре Королевы. Он в тот день был не в духе и нагрубил ей за то, что она, торопясь, налетела на него и чуть не сбила с ног. Девушка была растеряна и, извиняясь, поспешила скрыться в толпе. Молодой человек, раздраженно глядя ей вслед, уже в который раз за день проклинал себя за свою несдержанность. Это была первая встреча, первый небольшой диалог, первый обмен взглядами. И что-то произошло. Греллю запомнилась эта девушка, смущенная, немного напуганная, с растрепанными длинными волосами нежно-фиолетового цвета. Казалось бы, что такого? Небольшой инцидент между незнакомыми людьми, который вскоре забудется, ни он, ни она больше не вспомнят друг о друге и никогда не встретятся больше, если бы не… Вторая встреча произошла спустя год в пасмурный осенний день в том же самом Театре Королевы на Шафтсбери-авеню. В нем ставили оперу, на которую Сатклифф пошел, чтобы развлечься. И уже в холле он заметил силуэт, который видел когда-то ранее. Он пару минут смотрел вслед незнакомке, кутавшейся в черный плащ, а потом решил, что ему показалось. Но чуть позже, уже в зале, сидя в кресле на третьем ряду, Грелль заметил ту самую девушку. Она, видимо вместе с подругой, весело разговаривая о чем-то, прошла к первому ряду. Юноша не мог понять, где и когда он уже видел ее, он судорожно и тщательно вспоминал всех своих знакомых и друзей, с которыми мог когда-нибудь увидеть эту девушку. Всю оперу Ханна то и дело ловила на себе взгляд. Она изредка оборачивалась, глядя на Сатклиффа, но тот тут же отворачивался или делал вид, что увлечен происходящим на сцене. После окончания оперы они вновь столкнулись вдвоем на выходе из Театра. Грелль, следуя правилам этикета, задумавшись и глядя себе под ноги, открыл дверь перед женщиной, пропуская ее вперед. Немного нерешительно, выйдя наружу, Анафелоуз окликнула его. Идя по улице, промокая под небольшим дождем, они шли куда-то вперед, разговаривая о том, почему же внимание юноши было зациклено именно на ней. Парень и признался в том, что узнал ее, хотя не помнит, где и когда их пути пересеклись. — А я ведь Вас сразу узнала, — взволнованно прошептала Ханна, растеряно улыбаясь и еще сильнее кутаясь в свой плащ, ежась от холода. А потом они обменялись номерами телефонов, начались частые встречи, дружеские переписки в интернете, совместные вылазки за город на отдых. Знакомство перетекло в дружбу, и длилась эта дружба не много и не мало, а целых полгода. А потом отношения резко ухудшились. А все после того, как Грелль попытался ухаживать за Ханной. Просто подарил букет цветов, просто сделал ей комплимент, просто пригасил вечером в ресторан, а она отказалась. Встречи стаи редкими, пустыми, а вскоре прекратились и вовсе. Сатклифф не понимал, что произошло, что случилось, а девушка просто не отвечала, искала всякие отговорки, чтобы прекратить общение. Солнечные дни вновь стали дождливыми и пасмурными, мутными серыми, черно-белыми. И у него, и у нее. Анафелоуз не хотела, чтобы их отношения из дружественных перетекали в романтические. Возможно, она понимала, что поступает неправильно, делает ошибку, отвергает человека, да только поступить иначе не могла. И она через две недели после последнего разговора, после долгих мучительных раздумий уехала. Эти полгода дружбы и полгода с тех пор, как Ханна уехала, стали настоящим Адом наяву. Так все хорошо начиналось, и так ужасно закончилось. Он вновь начал искать смерть, а она спокойствия, тишину и отрешенность. Как было ранее. Грелль, не задумываясь, лез в петлю и вскрывал вены, а ему не давали умереть. Девушка же знала, что происходит с ним, винила себя за то, что не находится рядом, за то что причинила боль.***
Самый ненавистный год воспоминаний. До и после. Грелль стал пустым. Он несколько раз на дню перечитывал записку, которую Ханна подкинула ему перед своим отъездом. «Солнце, прости меня, но так надо. Я должна это сделать, милый, должна уехать. Каюсь, поступаю неправильно, но и отвечать тебе взаимностью не могу. Для меня все так неудачно сложилось, я не хочу причинять тебе неудобства, докучать тебе. Мы — не пара, Грелль, пойми. И никогда ею не станем. Ты прекрасный друг, товарищ, ты мог бы стать хорошим любовником, заботливым отцом в будущем, но не со мной. Прости и не принимай все так близко к сердцу. Я знаю тебя, ты очень впечатлительный и эмоциональный, но ты должен постараться. Ради меня. Это моя последняя просьба. Я обещаю, что мы еще встретимся, я обязательно вернусь, когда подумаю. Мне нужно время, чтобы все просчитать, чтобы подобрать нужное и верное решение. Не сделай с собой ничего плохого, иначе мне не к кому будет возвращаться…» Но это не помогло. Первая попытка суицида состоялась через три часа после получения записки. Внутри него словно что-то оборвалось. Пропал какой-то стимул жить. Сатклифф взял с кухонного стола нож и, не задумываясь, вытянул левую руку вперед, проводя лезвием вдоль вен. Он смотрел на то, как из ран течет кровь, забывался при ее виде, но… Но Грелля буквально вытащили с Того света. Как ранее. — Ты опять за старое, Саткифф?! Совсем сдурел? Полгода все так хорошо было, а сейчас — на тебе! — слышал он сетования друга, наблюдал мутным взглядом за его движениями, смотрел на то, как его руку крепко сжимали дрожащие пальцы, просто безэмоционально вслушивался в его голос. И все вновь было так, как ранее. — Рон, я идиот, да? — одними губами прошептал Грелль, чувствуя, что теряет сознание. — Ты не идиот, Сатклифф, ты — хуже! — Почему ты не даешь мне умереть? — Тебя что, мать зря рожала, воспитывала, да?! Тебя зря растили? И ты вот так наплевательски относишься к своим родителям? Значит, ты решил отблагодарить их своею смертью? Молодец, нечего больше тут и говорить! Рональд был младше Грелля, но порой он выглядел намного старше. Он часто возился с Сатклиффом, помогал ему, вытаскивал из различных ситуаций, будь то проблемы в обществе или очередная попытка самоубийства. По воле судьбы Нокс всегда оказывался рядом с ним, когда тот пытался покончить с собой, за что и был ненавистен. Грелль любил его, уважал, был благодарен, но и действительно ненавидел за то, что не мог спокойно умереть. Рон бесконечно долго выслушивал в свой адрес гневные слова друга, но оставить его одного не мог. Только он один знал, что на самом деле творится с Сатклиффом, о чем тот думает, чего хочет и что ему нужно. Рон пытался помочь ему, потому что считал это своим долгом. Он был за жизнь, какой бы она ни была. А Грелль в наглую отказывался от этого дара, нарывался на неприятности.***
Однажды холодной промозглой осенней ночью Сатклифф в полуобморочном состоянии заявился к Рональду в общежитие, чему удивился Рон. И он, надо сказать, совершенно не узнал друга. Длинные алые пряди волос были спутаны, взъерошены; под глазами фиолетовые круги от недосыпа, само лицо красное, опухшее, заплаканное, исцарапанное ногтями; нижняя губа разбита, искусана в кровь; одежда превратилась в ненужные лохмотья, насквозь пропиталась кровью; колени дрожали, голос срывался, по щекам текли тоненькие струйки прозрачных слез. Грелль, немного придя в сознание, рассказал о том, как сам лично специально нарвался на шайку бандитов, чтобы те убили его. Он рассказал о том, как не сопротивлялся, когда над ним издевались, насколько было больно вначале, а потом что-то случилось с ним самим, перевернулось внутри. — Я… я чувствовал страшную боль, отдававшуюся по всему телу с каждым ударом. Будто тебя разрывают надвое. Слышал смех, издевательские голоса. Я сам виноват, сам попал к ним в руки, пошел на это, осознавая все, что меня ждет. А потом кто-то достал нож. Когда мне был нанесен первый удар, я больше не чувствовал боли. Рана неглубокая, была нанесена в плечо. Руку не чувствую совсем, шевелить не могу. И боли нет. А потом я помню, как кто-то из них полоснул меня ножом в живот. И я понял, Рон, что не хочу умирать. Это страшно. Страшно, Ронни. Ты всегда был прав, а я к тебе так относился. Я хотел умереть всю свою жизнь. Умереть, освободиться, прекратить страдать. Убегал от плохой жизни, хотя сам мог ее изменить в лучшую сторону. И понял это так поздно, понял сейчас, когда… умираю по-настоящему!***
Ханна просыпалась ночью от собственного крика, от ночного кошмара, преследовавшего ее. Она видела кровь, много крови, слышала крики, мольбы, и это был ее голос. Хруст ломающихся костей, истошный вопль о пощаде. Она видела себя. И Анафелоуз сделала свой выбор. Летом она вернулась в Лондон, она хотела вновь встретиться Греллем, хотела поговорить и объясниться с ним. И встреча состоялась. Все в том же Театре Королевы на Шафтсбери-авеню. Вновь серые дни были разбавлены яркими красками, приветливо светило солнце. Ханна улыбнулась впервые за полгода, проведенных вдали от родного дома. Сатклифф впервые покинул пределы дома с тех пор, как его выписали из больницы. Он все еще не верил в то, что девушка вернулась в Лондон. Это было похоже на сон. Вот только он теперь выглядел безжизненно, хмуро. Теперь это не просто чувства, а состояние души. Он слишком сильно поменялся за это время, с тех пор, как он два месяца провел в больнице после того, как еле живым добрался до общежития Рональда. Грелль немного удивленно оглядел девушку, что-то рассказывающую ему, молча подошел к входной двери и пропустил ее внутрь Театра. Билеты на какой-то спектакль, тихий и встревоженный голос Ханны, почти никакой реакции со стороны Сатклиффа. «Я знаю, солнце, как должно быть на самом деле. Я вернулась к тебе, теперь все будет иначе. Ты изменился, да и я сама уже не та, какой была ранее. Когда мы поженимся, в тебе проснется садист…» А потом Анафелоуз замолкла. Встреча состоялась. Первая и последняя.***
Ему двадцать два, ей — двадцать семь. В их отношениях не было ни любви, ни заботы. Он отравлял ей жизнь, причиняя боль. А она терпела, пыталась делать все так, как желает он, отдавала ему свои чувства безвозмездно, а получала в ответ лишь страдания. Она знала, что если бы не уехала тогда, то сейчас все было бы по-другому…***
Грелль, не церемонясь, хватает Ханну за волосы, крепко сжимая пряди, слыша болезненные всхлипы — она знает, что нельзя кричать. Он заламывает ей руки за спину, заставляя встать на колени, достает нож и разрезает на ней одежду. Обнаженная девушка ложится на пол, закрывая лицо руками и кусая до крови губы, чтобы не закричать от боли. Сатклифф выводит лезвием на ее теле кровавые узоры, сжимает в кулаке ее волосы до боли в собственных костяшках, а затем, откинув нож в сторону, грубо поднимает ее на ноги. В его глазах, в которых несколько минут назад пылал безумный огонек, теперь выражается боль и сожаления. Приступы гнева, злости, он срывает только на ней по любому поводу. А Ханна терпит. Терпит потому, что отвергла его когда-то. Она считает, что заслужила это. А Грелль думает, что он окончательно свихнулся. Он хочет жить нормально, но не может. Больше не пытается покончить с собой. — Почему ты еще не ушла от меня? — беззвучно спросил он как-то раз Ханну, обрабатывая раны, которые нанес ей пару минут назад. — Я же твоя жена, как я могу уйти от тебя? — Я псих. Беги, пока есть возможность. — Нет, Грелль, мое место рядом с тобой! Он не может контролировать себя, а она пытается бороться с его приступами. Ханна смотрит на его лицо, вглядывается в его глаза, стоя перед ним. Ее руки дрожат, а внутри все холодеет от страха, но она медленно подходит к нему вплотную и, робко обнимая, льнет к нему. Грелль тяжело дышит, осторожно, чтобы не причинить боли, обнимает ее одной рукой за талию, притягивая ближе к себе. Он осторожно второй рукой приподнимает ее голову, глядя куда-то перед собой, и целует ее в губы. Требовательно, настойчиво, грубо. Ханна отвечает на поцелуй, прикрывая глаза. Он кусает ее губы, ухмыляясь сквозь поцелуй, внутри него все пылает от азарта и ликования.***
Они каждый месяц ходили на представления, оперы и мюзиклы, которые ставили в Театре Королевы. Каждый месяц, два раза — в день, когда впервые состоялась их первая встреча, и в день, когда они встретились после возвращения Ханны. Эти дни они называли «траурными». Грелль выглядел вновь счастливым, он улыбался и ухаживал за супругой, как и подобает кавалеру. Девушка одевала закрытые наряды, чтобы скрыть следы от насилия, но она смеялась и шутила, будто все в порядке. Хотя, да. Для них — это в полном порядке, они оба привыкли к этому. Ханна считала, что изменения, произошедшие с мужем, случились из-за нее. И она пыталась исправить это. Ее место рядом с ним…***
— Прости, прости, прости… — как безумный шептал Сатклифф, оседая на пол, сжимая в руке медицинский скальпель. Его руки в ее крови, он пытается бороться с самим собой, пытается разобраться в себе, узнать то, что с ним происходит. Но не выходит…