Немного о взаимоотношениях, очках и подоконниках

Я — король Пик, лидер всех тринадцати клонов, а также представитель, как вы уже догадались, пиковой масти и обладатель единственного в своем роде магического ключа. Любая карточная масть состоит из трех взаимодействующих элементов: короля, валета и дамы, между которыми, как все наивно предполагали, должна царить полная гармония. Да так оно практически и есть, взять к примеру червовую масть — все друг друга любят как родных, словно братья и сестра. Трефовая масть вся пропитана взаимоуважением. В бубновой масти похожая ситуация, там важно даже мнение тупого как пробка Первого. А что насчет нас, пиковых? Я, хоть и будучи лидером, терпеть не могу своего вальта. Этот идиот Вару тоже очень любит трепать мои нервы. Пиковая дама Эмма не скрывает того факта, что хочет меня убить, возможно даже больше чем Пятого, да и, к слову, я к ней тоже не особо сладко отношусь. Да-да, у нас в пиковой масти «гармония», которая строится на взаимной ненависти. Думаете, я не хочу все исправить? А я хочу. Но такая злоба между нами появилась еще с самого начала и не прекращалась до сегодняшнего дня. И черт с ней, с этой Десятой, она сама по себе, а вот мой валет — совсем другой разговор. За все столь недолгое время нашего существования я понял одну несомненно важную вещь: королям вообще ни капли не везет с вальтами. Посудите сами, у мудрого, хоть и ленивого Третьего валет — Первый, который тупое быдло и идиот. У умного зануды Второго — трус и тряпка Шестой. Так, а вот про червовых я и не знаю, что сказать, ведь сам не пойму, кто среди них тупее — любитель розовых соплей Седьмой или его клоун Четвертый? Ха. Наверное, стоит обращаться к клонам по именам. А то на эту несправедливую нумерацию без слез не взглянешь: какой-то кусок бревна первый, а храбрый лидер — аж восьмой. Итак, основную суть моих мыслей вы поняли: меня раздражает тот факт, что в моей масти, самой сильной из всех, царит дисгармония, непослушание и Вару. Да, именно так. Зачем я все это вам рассказываю посреди ночи? Угадали, мне не спится. Это странно, я вроде бы не спал две ночи подряд, а сейчас чувствую себя абсолютно бодрым. Надо пройтись, может быть, за неимением молока, стакан воды поможет мне наконец-таки уснуть. Встаю с кровати, ощущая привычное легкое головокружение, и, пошатываясь, иду в направлении к кухне. Маленькое тесное помещение залито лунным светом, отчего я могу разглядеть длинный деревянный стол со множеством стульев, большой холодильник, плиту, кучу ящиков на кухонном столе, сидящего на подоконнике Вару и несколько хрустальных бокалов возле кувшина с водой… Черт побери, Вару?! — Какого фига, Пятый? — злобным шепотом вопрошаю я, стараясь не шуметь, дабы не разбудить остальных клонов. — У нас свободная страна, что хочу, то и делаю. — мой валет обернулся, посмотрев на меня своими зелеными глазами. Я говорю — глазами, потому что сейчас на нем не было его отвратительных кислотных очков. — Двигай задницу тогда, — как ни странно, Вару послушно отодвинулся, благо окно было достаточно широкое, а подоконник мог выдержать двоих. — Ты чего это на ночь глядя тут сидишь?! — Тс-с! .. — он приложил указательный палец к моим губам и кивнул в сторону коридора, где находились двери в три спальни клонов и Создателя. — Не так громко, а то эти припрутся и вставят нам обоим! Говори в полголоса, так им не слышно, не вздумай орать. — Я и без тебя знаю, газон ты безмозглый. — как-то беззлобно огрызаюсь я. Какое-то время нас преследовала неловкая тишина, в течении которой я смог, не вставая с подоконника, налить себе немного воды в бокал и, облокотившись об стенку, принять положение боком, дабы можно было не ставя ноги на подоконник, как это сделал Вару, смотреть на задумчивое лицо вальта. Мне кажется, что без очков ему гораздо лучше, чем с очками, поскольку за этими мерзкими зелеными стеклами нельзя разглядеть его глаз. Ну, надеюсь, вы понимаете о чем я. Это все чем-то напоминает покер, где все часто надевают черные очки, за которыми не увидишь их истинных эмоций. — Ты снял эти гребаные очки, — констатировал факт я, вглядываясь в глаза Вару, тут же сузившиеся и с недоверием глянувшие на меня. — Да ладно? — довольно-таки неуважительно спросил он, не жалея на меня сарказма. — Ты в них на латентного педика похож, — я ухмыльнулся, наслаждаясь тем, как Вару не знает, что делать: фыркнуть, ответить грубостью или улыбнуться. Очевидно, он выбрал второй и третий вариант сразу. — Зато у меня зад не настолько огромный, что мне его за плащом прятать приходилось. — Заткнись. Про зад было жестоко. Я, лениво потягиваясь, отвернулся от вальта и обратил свой взор на ночное небо за окном, на котором словно брызги молока сияли звезды. Фу, как ванильно. — Э, Пик? .. — Чего тебе? — недовольно спросил я, не отрываясь от картины за окном. — А почему ты меня так ненавидишь? Этот вопрос прозвучал у меня в ушах аки гром среди ясного неба. Я совершенно не ожидал такой прямоты от Вару. Ошарашено переведя взгляд на Пятого и выпрямившись, я смог выдавить из себя только: — Ч-чего? — Что слышал, — с ноткой обиды буркнул валет, но продолжил. — Знаешь, я хоть и могу немного перебарщивать со своими охуенными шутками, но, хах, боже, ты прямо убить меня готов. А сам-то ты тоже не идеальный: ходишь такой важный, сам себя лидером назначил, орешь на всех не по делу. — Я тебя не ненавижу. — я принял огромные усилия, дабы сделать вид, что не услышал последней фразы Пятого. — А что тогда? Любишь? .. — усмехнулся Вару, приподнимая и слегка наклонив голову вбок. — Как тебя, идиота, можно не любить? — я обнажил клыки в кривой ухмылке, скрывая волнение в голосе. — А впрочем... Ты сам виноват. — Знаю, — лениво бросил зеленоглазый. — Но если так посмотреть, то в остальных мастях вальты косячат в пять раз сильнее меня, а им за это — что? — ламповые обнимашки. — В пять раз сильнее? — приподнял бровь я. — Ну раза в четыре, — проследив за моим взглядом, Вару закатил глаза. — Ладно, в три. — А ты вспомни, они косячат непроизвольно, а ты заранее придумываешь способы насолить кому-нибудь, прямо планы строишь. — На-а-апример? — За что тогда Габриэля пожалел Данте? За то, что он снес любимую вазу Хелен совершенно случайно. — я точно не знал, случайно ли он это сделал или нет, но был уверен, что такой придурок, как Первый, просто не смог бы сделать гадость кому-либо в силу собственного слабоумия. — Кстати, Хелен его простила в итоге. — «Он же ненаро-очно!» — со злобой в голосе передразнил Хелен Пятый. — И почти сразу после этого ты, не случайно подставил мне подножку, когда я нес себе кружку кофе. И получил. Смекаешь суть? — Ахах, ты мне прямо как папочка своему сынишке нотации читаешь. — однако по выражению лица Вару было видно, что мои слова не прошли для него как об стенку горох. — Но факт остается фактом: косячат они — королям похер, косячу я — ты тут как тут. И я не все время-то жестко шучу. А ты даже тогда, когда я делаю что-то хорошее… Ты… Вот. — Привыкай. — больше я ничего не мог ответить этому наглецу. Комната вновь погрузилась в тишину, как вдруг я почувствовал на себе тяжесть чужого тела и руки, что обнимали меня. — Эй, какого..?! — чуть было не сорвавшись на крик, я понизил голос до злого шепота. — Какого хрена, Пятый? — А ты, оказывается, теплый, — радостно сообщил Вару, снова издеваясь. Сбрасывать с себя вальта я не стал, сам не знаю почему, но я обнял его в ответ, морщась от его зеленых кудряшек, что щекотали мне нос. Очевидно, Вару решил таким образом умаслить меня, уткнувшись носом мне в грудь. Это все становится уже похожим на начало какого-то гейского порнофильма, поэтому я, аккуратно кончиками пальцев приподняв голову Пятого за подбородок и не меняясь в лице, сказал: — Спать вали, чудо зеленоволосое. Вару усмехнулся и, твою мать, поцеловал меня в щеку. — Только это по-братски, я ж не пидор. — поспешил заверить меня валет, соскакивая с подоконника, и, прощально махнув мне рукой, побежал в свою комнату, топая аки слон. — Сла-адких снов, Пикачу! Я негромко выругался, услышав свое недавно приобретенное прозвище (угадайте, кто же мне его дал?), и спустя пару минут разглядывания того, что творилось за окном встал со своего места, направляясь в свою комнату. Я более чем уверен, что этот разговор не произвел ни малейшего эффекта на Вару, но в целом был доволен разговором и братскими объятиями. А, к слову, можно ли считать меня, Вару и Эмму семьей? Или это относится не только к представителям одной масти, а ко всем клонам? О боже, я теперь всю ночь об этом размышлять буду. Однако, закрыв дверь в спальню и чуть было не разбудив моего соседа по комнате, которым был тот же Вару, но уже спящий, я сразу же упал на мягкую кровать и погрузился в сладкие объятия сна, ничуть не жалея о своей ночной прогулке.