Но роза пахнет розой...*
У нее рыжие вьющиеся волосы какого-то глубокого оттенка, смеси каштанового с медным – Хайду наплевать на тонкости, это надо оставить для художников, а он не художник, он просто живет, не утруждая себя ничем. Ему иногда хочется напиться до потери сознания, и в этом пьяном состоянии бессовестно (как будто бы эта пресловутая совесть у него при других условиях есть!) подчинять себе эту девушку, уничтожая ее всю своим огнем. Ему нравится играть с Люси. Ее кожа поблескивает в свете свечей, она чуть смуглая, но это еще больше манит Эдварда и заставляет снова и снова возвращаться к ней. Она так яростно сопротивляется его влечению... так глупо, ведь она должна понимать: ему это и нужно. Он высасывает из нее жизнь с каждым новым визитом, и в этом есть что-то совершенно неправильное. Хайд дарит Люси розы, а потом иглами расцарапывает не заживающую кожу на спине. Люси и сама как роза, которая совсем недавно расцвела, и которую ему так хочется поскорее сорвать. Люси – это сводящий с ума наркотик, который разгоняет кровь по венам с бешеной скоростью, и ему это нравится до дрожи в кончиках пальцев. Он знает, что Люси никогда не смогла бы определиться с тем, какого цвета ее роза (представлять ее цветком, конечно, слишком томительно романтично, но это, видимо, издержки его тесного... знакомства с Генри Джекиллом), но ему наплевать. Конечно, белым или нежно-розовым цветочком он ее не вообразит. Нет, это слишком сахарно, прямо в духе этого идиота – Генри любит всю эту чепуху, но не Эдвард. Нет, ее цвет – определенно красный, как и все в этом пабе. А что... вполне. Алая роза, выращенная как результат сумасшедшей страсти, роза, которая так долго томилась у него в... нет, у него нет сердца, но... словом, неважно! Люси должна быть однажды похоронена среди алых роз. Это красиво. Она – слишком красивый и пышный цветок. Темная. Манящая. Он видит ее насквозь или попросту уверен в этом. Такие темные цветы не растут в сером Лондоне.Чистая лилия так безоружна...**
Эмма прекрасна в своей чистоте. Генри узнал это еще давно, и это он очень ценит, потому что таких, как она – один человек на миллион. Генри по-настоящему любит Эмму. Больше всего он хочет защитить ее от себя и своей второй... ипостаси? Или нет, вернее сказать – своего отражения в кривом зеркале, ставшего вдруг невообразимо реальным. Эмма по-настоящему красива, аристократически красива, и Генри можешь подолгу любоваться ее чертами лица и водопадом темных завитых локонов. Она остается натуральной даже во всех этих платьях высшего света, натуральной даже в те мгновения, когда кажется, что не осталось ничего настоящего. Эмма удивительно чистая, удивительно живая и совершенно непередаваемо искренняя. Генри знает, что его любовь для нее не игра, что она сама любит его так трепетно, как только способна любить женщина. Генри может оценить этот дар, которому нет земной цены. За глаза, чье сияние затмевает звезды, за ее улыбку, которая дарит ему спокойствие, за нежность ее рук, такую домашнюю и такую привычную – за все это Генри готов изменить мир. Эмма в его сознании всегда остается оазисом, лучиком света во мраке. Эмма справедлива. Она поймет и примет все. Ее безоружность, ее слабость – лишь иллюзия. Она точно бы белая лилия, такая же нереальная и такая же сказочная... Фея? Сильфида? Нимфа? Да, что-то из этого разряда... из разряда мифически прекрасных существ. Люди ведь такими не бывают, Генри Джекиллу это хорошо известно. Он разбирается в людях. Думает, что разбирается. Но одно ему известно точно. Такие светлые цветы не растут в сером Лондоне.В каждом сокрыто...***
На могиле Генри Джекилла не растут цветы. Он умер слишком рано и, возможно, абсолютно зря. Он всегда был слишком чудаковат для этого мира. Всегда казался лишним среди этой пестрой толпы. Он был – и это единственное, что по-настоящему важно. Эмма знает, что рядом с его могилой находится другая. На ней растут алые розы – об этом Генри просил в своем завещании. Сказал, что эту пациентку ему всегда будет жаль. Девушка верит ему с самого начала и до конца. Эмма знает, что он хотел оберегать ее до последнего часа жизни. Она также знает, что на ее могиле по его просьбе обязательно высадят белые лилии. Это глупо. Она не собирается умирать, хоть так долго и мучилась от этой идеи. Но Генри никогда этого не хотел. К тому же, она нужна отцу. И Эмма осталась. Но только это правда – Генри даже для нее был другим. Он выделялся всю жизнь, даже не осознавая этого и не пытаясь как-то меняться. Это было одной из причин, почему Эмма полюбила его. Он был ей дорог. Но цветов на могиле не было. Никогда. Причина была ясна лишь его невесте. Если бы Эмму попросили сказать, на какой цветок или какое растение он был похож, девушка не дала бы ответа. Но одно она знала точно: такие цветы не растут в сером Лондоне...