Доброе утро, счастье мое!

«Тик-так» - часы отсчитывают ровно пять утра. Джаред, сидя на барном стуле возле холодильника, не спеша потягивает холодный апельсиновый сок, пытаясь унять пожар в горле. Из одежды на нем в буквальном смысле ничего, но он не страшится – Кортез и Харрис вместе с детьми гостят у их общих знакомых, за много километров от Ванкувера. «Тик-так» - дверца холодильника закрывается одним лишь мощным хлопком – ну не умеет Джаред по другому – и его тяжелые шаги эхом отдаются в пустой гостиной все время, пока он поднимается наверх. В их комнате, куда позволено заходить лишь прислуге, на огромной кровати спит Дженсен. Джаред осторожно закрывает дверь, приваливается плечом к косяку и долго смотрит на расслабленное, щедро посыпанное веснушками тело любимого. Эти пятнышки, как гурьба маленьких детишек разбежавшихся в разные стороны, украшают Дженсена, и пусть он стесняется их, сколько хочет – Джаред однажды сумеет сосчитать точное их количество и застраховать каждую на кругленькую сумму. Рассвет уже стучится в окна, проникая внутрь, через плотные шторы тонкими лучиками и подкрадывается к двум одиноко стоящим бокалам с бордовой жидкостью. Вчера был тяжелый день, после съемок их единственным верным желанием было принять душ и уснуть под теплым покрывалом, но стоило двери захлопнуться за Клифом, как Дженсен толкнул Джареда к двери, прижимаясь всем телом к его телу, обжигая шею горячим дыханием, и прошептал: - Даже не думай сейчас о сне. Лучик подкрадывается все ближе к кровати, медленно взбирается вверх и осторожно, почти не дыша, касается мускулистого обнаженного бедра, играет с золотистыми волосками. На Дженсене одежды ровно столько, сколько и на Джареде, ведь им нечего стесняться. К тому же возбужденный и обнаженный Джен – зрелище, достойное высших наград, которым Джей может наслаждаться вечно. Его любимый тихо сопит, и лучик безнаказанно движется вверх, обогревая чувствительную кожу, ласкает расслабленный член, путается в коротких волосах в паху. Такую дерзость Джаред стерпеть не в силах и тихо подойдя к кровати, осторожно ложась на бок, он двигается вплотную к Дженсену и подпирает щеку рукой. Перехватив инициативу, Джей начинает сначала. Его рука держит путь вверх, едва прикасаясь к небрежно согнутой в коленке любимой кривульке, до паха, где на мгновение останавливается, заставляя дыхание Дженсена сбиться со своего размеренного такта. Ноги Эклза – отдельная тема для комплиментов. Они просто созданы для того чтобы обхватывать Джареда и при необходимости подгонять, когда тот дразня любимого нарочито медленно движется в горячем и тесном Дженсе. Проведя рукой вверх – вниз, Джаред движется к пупку. Оглаживая его большим пальцем, Джей заговорчески подмигивает лучу, как бы говоря, что на это сокровище у одного из многочисленных отпрысков небесного светила прав попросту нет. Рука Джареда скользит к широкой груди и он, приподнимаясь и нависая над Дженсеном, поочередно целует нежные соски, дует на горячую кожу, отчего та покрывается пупырышками. Дженсен вздыхает шумно, глубоко. В игру снова вступают кончики пальцев – пробежавшись по ключицам, обогнув их легким движением, они достигают шеи. Джаред касается ее губами, пробуя Дженсена на вкус, ведет их вверх к линии подбородка, отмечая путь короткими едва ощутимыми поцелуями, и долго смотрит в такое родное и красивое лицо, улыбаясь. Ресницы Дженсена дрожат, грудь вздымается все чаще. - Что тебе снится, любовь моя? - едва шепчет Джаред, прикасаясь к губам Дженса. В ответ он рефлекторно, даже во сне, облизывает губы и Джаред пропускает тот момент, когда распахнув веки, Дженсен хватает его за запястье, рывком усаживаясь сверху, и прижимается к Джею в горячем утреннем поцелуе. Когда Джен отстраняется то в его глазах, вопреки всем разговорам о плохом настроении, Джаред видит всю мировую любовь к себе. - Ты. Мне снишься ты. И располагаясь на груди Джареда, сладкий в своей неге как мед, Дженсен вновь целует его неторопливо и улыбается: - Доброе утро, счастье мое.