Первый раз он потерял самообладание, когда он впервые разглядел в
нём забытого его памятью человека — он сам. Они оба всегда были душой компании. Правило «сегодня мы отрываемся, ведь
завтра будет нашим новым пределом» осуществляло свой смысл только в воскресное утро, когда все заботы разлетались по сторонам всеобщего раздора. Вся жизнь его первой любовной истории строилась не на «до» и «после», лишь строилась на «завтра». Это было уникальное в
нём сочетание, в которое вплелась его линия любви.
Второй раз он потерял самообладание, когда понимал, что Санкт—Петербург вместе с быстротечным временем ускользал из его пальцев словно песок. Санкт—Петербург становился размытым, а вместе с ним становились изрытыми и его отношения к невинным людям. Он желал владеть временем и заморозить его на неопределенный срок, чтобы попробовать исправить ошибочные моменты, ставшие его ранами на изодранных коленях. Мы всегда думаем, что время еще будет идти медленным шагом и преподнесет спокойствия в русло жизни. А потом оно просто кончается... Таким же образом кончилось терпение зрелого Арсения, который безнадежно мог смотреть на растерянного Антона, увлекая себя в, суетливую и скучную своими мрачными красками, жизнь.
Третий раз он потерял самообладание, когда он взглянул в его непорочные голубые глаза, забирая его в далекую и забытую Страну чудес, где война была за войной, а все светлые рыцари умирали в своей, металлического привкуса, крови. Арсений любил книги и не мог прожить дня без прочитанных строк из рассказов Булгакова, Достоевского. Парадоксально, не правда ли? Вся его комната была расклеена желтыми стикерами, на которых были выписаны, затронувшие его душу, цитаты. Их общие и одновременно разные мира разделяли Шекспир и Булгаков. Они были разными, но любили друг друга, пока чувства не угасли. Или же они еще горели ярким и пылающим огнем, который они спрятали за маской необъятной лживой правды?
Тяжелый, неудовлетворенный вздох парня заполнил помещение небольшого паба питерской богемы. Он сидел в самом углу одиночества вместе со стопкой рьяной текилы. В углу одиночества, где он встречал рассветы и восходы, забывая обо всех проблемах и теряя самообладание. Он разгребет бардак в своей голове, квартире, но не в своем сердце. Его сердце было давно изорвано ключом, который он вручил
своему первому расставанию в своих первых, построенных на угасших чувствах, отношениях.
Миллиарды тонн мыслей покоят в себе затонувшие судна памяти, умершие души и сломанные судьбы. В бесконечной пучине покоится трезвый разум, охраняя мраком его безызвестность. И человек становится ничем против этой непоколебимости. Он становится пленником изуродованных мыслей, уступая бессмертному визави испытать его короткое существование. А он теряется, принимая свою слабость за всевластие других душ.
Из всех сторон в город стекаются необъятные возможности. Но чем больше может показаться город, тем он начинает болезненно надавливать на все мощные принципы, разрушая слабое сердце и меланхоличные воспоминания. Последним ударом в бое между Санкт—Петербургом и Антоном становится голоса его собственных неудач, не дававшие ему сказать слова оправдания.
— Две текилы, Илья, — пробурчал Шастун, попросив еще сделать один заказ, туманно смотря в одну точку — конец бара, разглядывая бутылки, наполненные алкогольной жидкостью, словно это единственная вещь, способная избавить парня от горькой пилюли.
август 2014
— Антон, помнишь, ты мне рассказывал, что если успеть запечатлеть дорогих в твоей жизни людей на снимке, то они никуда от тебя не уйдут. Они будут рядом. Это является кусочком твоей личной правды?
— Не могу тебе солгать.
— Улыбнись пошире, мое солнце, сейчас вылетит маленькая птичка.
Искренняя улыбка коснулась, искусанных до крови, губ Арсения.
— Готово, — с еле заметной хрипотцой в голосе сообщает Попов, но это можно было понять и по щелчку.
Ему было просто интересно вспоминать. Воспоминания. Наблюдения. Боль в районе сердца утихает и снова восстанавливается.
март 2015
Арсений сидела напротив Антона на кожаном диване, смотрел на его глубокие ямочки, появляющиеся во время его улыбки. Он не мог обманывать себя мыслями, что не влюблен в него. Он не мог в него влюбится, лишь только полюбить. Рука Арсения держала его большую, где на пальцы были надеты кольца, а запястья были увешаны браслетами, и всматривался в каждый миллиметр его лица, чтобы запомнить. Вопрос строится один: «Зачем?».
— Зачем тебе меня запоминать? Я же буду рядом с тобой.
— Когда — нибудь одна звезда потухнет. Когда — нибудь многие книги перестанут иметь смысл. Не имею желания, чтобы это «Когда — нибудь» вырезала наши отношения из истории нашей с тобой книги.
Когда — нибудь это все равно происходит. Либо мы уходим разными путями, либо остаемся на середине дороги, не решаясь идти далее.
июль 2015
Антон потащил Арсения во двор—колодец, хотя прекрасно осознавал, что он их недолюбливал.
Он хотел показать ему любовь. Свою любовь, которую он может поделить с ним, хоть и холодным, но живым сердцем.
На стенах этого двора расписывались простые влюбленные пары. Парень хотел разнообразить эти признания в любви. Он хотел показать ему, что значит любить. Ему было плевать на его холодное сердце. Он хотел его растопить своим огнем.
Арсений Попов любит Антона Шастуна всем своим холодным живым сердцем
Он оставил записку: «Просто двигайся в одном направлении, Тох, потому что я больше не с тобой. Просто оставь в памяти мысль, что моя любовь к тебе бесконечна словно цифра восемь. Люблю. Помню.»
Он действительно продолжил двигаться дальше, но уже без Попова. Никто из них не осмелился сказать «прощай», потому что надежда кроется в их одиноких сердцах.
Некоторые отношения идут к своем финишу настолько долго, что иногда все можно начать с чистого листа.
