I wanna be yours again

Автобус. Это все тот же автобус, и ты все так же в нем. Какая ирония. Раньше мне доставляло удовольствие и радость то, что наши пути так тесно связаны. А что теперь? Теперь я только умираю от мысли об этом. Я вижу, как ты выходишь на нашей остановке и закуриваешь. Я никогда не любил, когда ты куришь. Я всегда пытался отучить тебя от этого, у меня даже почти получилось, но ключевое слово - почти. Ты все равно куришь. Каждый раз, когда я тебя целовал, у меня на губах оставался неприятный, горький, резкий запах сигарет. И когда я тебе говорил, что мне это не нравится - чувствовать вкус сигарет и твои постоянно обветренные губы, а не клубничный бальзам на твоих мягких губах, который ты использовал до того, как стал втягивать в себя эту мерзость, ты просто отвечал: "Прости, малыш, я так расслабляюсь. Может, когда-нибудь ты отучишь меня от этого?". И я верил. Верил в то, что смогу отучить. Но не смог. Проходя мимо парка, который находится между остановкой и нашей школой, я еще больше стал думать. Думать. Думать. И вспоминать. Однажды, когда я задержался на уроках фотографии, ты решил подождать меня, объясняя это тем, что тебе все равно нечем заняться. Я тогда фотографировал тебя на свой Polaroid. Эти фотографии попали на мою выставку, точнее, на выставку, в которой я участвовал. У меня, конечно же, нет пока своей выставки. Но она будет. Обязательно будет. И знаешь? Я посвящу ее тебе. Тогда я учил тебя, как правильно настраивать свет, просветлять фотографии и в принципе фотографировать. Я никогда не видел тебя более счастливым, чем в тот день. Моя любимая фотография нас двоих была сделана именно в тот день, когда мы оба были счастливы. Я обнимал тебя, а ты пытался выскользнуть из моих объятий, потому что считал, что эта вся сентиментальная чушь не для тебя. Но через пару минут уже привык и начал наслаждаться минутами счастья. Я все так же иду по этому парку, ты идешь передо мной. И воспоминания все так же дают о себе знать. Они хотят, чтобы их не забывали. Я не забуду, а ты? Весной, когда природа начала только-только просыпаться, а чувства возрождаться, мы шли по этому самому парку. Только мы шли рядом, а не так как сейчас - я сзади тебя, а ты, не замечая меня, все дальше и дальше уходишь, будто бежишь, зная, что я не догоню. Я помню, мы пили кофе. Точнее, пил его только ты, я пил чай. Ты пытался развеселить меня, а я пытался не показать виду, что у тебя это уже получилось. Тот день был слишком труден для меня: я узнал, что мои родители разводятся. Это было как гром среди ясного неба. Хотя... Он был менее неожиданный, чем гром. Потому что когда идет дождь - не всегда есть гром, но когда есть постоянные ссоры и измены - развод только временный вопрос. Наверное, в тот день буквально все было против меня: родители, школа, погода. Но только не ты. Ты, наоборот, был моей опорой. Мы прошли только половину парка, а может и меньше, и начался дождь. Сначала маленький, капля за каплей, а потом все больше и больше. У нас не было зонта, а у меня даже куртки, потому что утром мне показалось, что весной должно быть уже тепло. Ты отдал мне свою куртку, сказав, что не хочешь, чтобы я заболел, и я ее принял (хотя, чтобы согреться, мне было достаточно того, что ты не хотел того, чтобы я заболел). Мы быстро добрались до твоего дома. Ты сделал мне мой любимый мятный чай и дал сухую и теплую одежду, которая пахла тобой. Ты сказал, что тишина слишком на тебя давит, поэтому включил музыку. Это было Arctic Monkeys - I Wanna Be Yours. Затем ты лег мне на колени, и я зарылся в твои волосы своими длинными пальцами. - I wanna be yours, - пропел я, без каких-либо намеков или чего-то еще. - Ты и так мой, глупыш. - Ты повернулся ко мне, немного поднимаясь. Ты поцеловал меня. Это было совсем невинно. Мягкий и медленный поцелуй. Твои губы еле касались моих. Но мне этого было достаточно. Достаточно для того, чтобы окончательно снести мне голову. Как оказалось, тот день был не самым худшим, а самым лучшим. Вот сейчас я сижу на английском, а ты сидишь на две парты впереди меня. Хотя раньше мы всегда садились рядом или друг за другом. Ты садился сзади меня, чтобы постоянно трепать мои кудряшки. Это доставляло тебе радость. Не знаю, что больше тебя радовало: ощущение моих волос у себя между пальцев или понимание того, как легко ты мог меня взбесить и в то же самое время успокоить. Мне всегда нравилось чувствовать твои пальцы у меня в голове. Знаешь, раньше я обожал школу. Обожал за то, что она нас с тобой так сблизила. Но сейчас... я ее ненавижу. Ненавижу за то, что она все так же нас сближает. Но как можно сблизить людей, если они находятся на разных обрывах пропасти, а рядом нет ничего, чтобы могло помочь перебраться с одного обрыва на другой?! Меня всегда веселило то, как два близких человека могут стать совершенно незнакомыми друг для друга. И я никогда даже не мог подумать, что такая участь уготовлена и для нас. Сейчас меня это уже никак не веселит. Автобусная остановка. Автобус. В одно и то же время ты и я каждый день едем в школу, а затем обратно. Каждый раз ты садишься у окна и на протяжении всей поездки неотрывно смотришь на пролетающие пейзажи слишком одинокого Лондона. А я стою где-то недалеко от тебя и смотрю на слишком одинокого парня, который сидит у окна и смотрит на слишком одинокий Лондон. Но сегодня все по-другому. Сегодня ты идешь на остановку не один. В твоей компании еще два парня и девушка. Ты приобнимаешь ее аккуратно за тали, и закуриваешь. Ты пытаешься показаться непринужденным, смеешься и улыбаешься над шутками друзей, целуешь ту блондинку, которая стоит рядом с тобой, так, будто ты хочешь забыться в этом поцелуе, но у тебя не получается... И я вижу, что ты стараешься, но сам себе не веришь. Не веришь в то, что ты счастлив и уже не одинок. Я захожу в автобус, а ты остаешься на остановке. Кидаю на тебя последний взгляд, встречаясь с твоим бездонно-голубым взглядом. Таким печальным и одиноким, просящим о том, чтобы его спасли. Но ты быстро его отводишь, давая понять, что в моем спасении ты точно не нуждаешься. Автобус отъезжает. И я не знаю, куда смотреть. Потому что парня, одиноко смотрящего на такой же покинутый Лондон, больше в автобусе нет.