Последняя боль

Я держу тебя на руках. Твои золотые косы расплелись и волочатся по пыльному полу, твое бескровное лицо спокойно, как всегда, твое дыхание слабеет, раны на твоей груди чудовищны. Ты умираешь. О, мой Финдарато, ты умираешь, и я наконец могу смотреть на тебя так, как хочу. Никто не узнает, даже ты сам. И я наклоняюсь и целую тебя. Кажется, что мои силы иссякают вместе с твоей жизнью. Я кладу тебя на кровать. Хорошо, что ты без сознания, должно быть, боль была ужасной. Я стараюсь не помнить, что сам отдал приказ волку: волк должен быть сожрать смертного, а ты — а ты... Ты должен был жить. Как, почему я не догадался, что ты закроешь его собой, Финдарато? Ты ведь достаточно безумен для этого. Всегда был. Выходит, за все годы, что я наблюдал за тобой тайно, крался лесными тропами, прятался среди людей, чтобы слышать твои песни, за все эти долгие годы я совсем не узнал тебя... Прости, Финдарато. Это он должен был сейчас истекать кровью на полу темницы, не ты. Я целую твою руку — она вся покрыта кровью, твоей и волчьей, и я легко различаю вкус. Я целую твои губы, и волосы, и лоб, и глаза, и тонкие веки дрожат под моими губами. Ты никогда не узнаешь. Никто никогда не узнает, какое счастье, остаться вдвоем со своей тайной, не бояться ни соглядатаев, ни даже самого Темного Валы, стоять на коленях рядом с тобой, лежащим, глядеть в твое лицо. Ты так прекрасен, Финдарато Инголдо. Ты — суть красоты этого мира. Всех миров. Твои ресницы так темны... Ты угасаешь, твое дыхание замедляется. Я дышу с тобой в одном ритме. Когда твое сердце перестанет биться — может быть, перестанет и мое? Ах да, у меня нет сердца. Есть лишь оболочка, игрушка, ненужная материальная форма. Ты никогда не любил ее, она тебе была отвратительна — и в твои последние секунды я отброшу ее. Странно смотреть сверху на то, как мое тело заваливается набок рядом с твоей постелью. Ты дрожишь в агонии. Я позволю это? Тот Саурон, что лежит мертвым на камнях, позволил бы. Я, чье имя еще неизвестно — нет. Моя сущность Майа исцелит твои раны, вернет тебе дыхание, ты встретишь новый рассвет. Финдарато... Я растворяю себя в тебе. Нас обоих, ставших одним, сотрясает боль твоих ран, но ты силен, о, как ты силен, голыми руками ты убил моего волка, ты справишься с этой раной, а я помогу тебе, Инголдо. Не отталкивай меня. Мне нет жизни без тебя, прошу, прими то, что я могу дать, Финдарато, мой свет... «Кто ты?» «Я был майа Мелькора. Теперь я здесь — для тебя». «Саурон!» «Уже нет». Его сердце бьется глубже и ровнее. Я проживаю в его теле сладчайшие мгновения жизни. Я здесь, с ним, в нем. Пусть это недолго продлится, неважно. Его внутренний покой поразителен. Я словно в колыбели, где дух приходит в первозданное равновесие. О, Финдарато, я и представить не мог... Раны затягиваются. Боль слабеет и утихает. Ты ощупываешь себя, потрясенный, не веришь. «Вот ты и здоров. Теперь мне пора», - говорю я. «Подожди! Кто бы ты ни был...» Он видит лежащее на полу тело. Вздрагивает. Я чувствую в нем одновременно облегчение, торжество и одновременно печаль и жалость. «Ты жалеешь — меня? Твоего убийцу?» «Моего спасителя». Он полностью в моей власти. В его личине я могу войти в Нарготронд, предать смерти всех его эльфов, отдать его владения повелителю. Я могу все это сделать. И не делаю. Я могу заставить его сейчас полюбить меня. Он так близко, а любви в нем так много, неотданной, покоящейся в глубине его таинственной и ясной, как колодец со сладкой холодной водой, души. Я не делаю и этого. Я могу отделить себя от него, создать себе новое тело, продолжить свою жизнь — рядом с Финдарато, он теперь не отринет меня, не отвергнет мое служение. Нет. Я отрываю себя от него — большей боли я не испытывал. Знает ли Темный, как ничтожны все его пытки по сравнению с этим? Он стонет. «Прости за эту боль, Финдарато. Это последнее страдание, что я тебе причиню. Больше никогда... никому... Прощай, Инглор, сердце мое». Его слезы — последнее, что я вижу перед тем, как развеяться.