Beneath a moonless sky

Старое подземелье «Opera Populaire» еще помнило печальную сказку двух влюбленных друг в друга безумцев. Оно хранило в каждом своем уголке воспоминания людей, сердца которых бились в едином ритме. Один из них с самого начала был честен в своих чувствах. Эрик сделал все возможное и зависящее от него, чтобы зажглась крохотная звездочка на небосклоне сцены с инициалами «К.Д.». Знал ли он тогда, что она предаст его? Что сбежит с виконтом? Увы… он знал об этом с самого начала и именно потому отпустил ее, оставшись в полном одиночестве… Он никогда не хотел лишать ее самого дорогого, что было у нее за всю жизнь – ее свободы и права выбора. - Кристин… Кристин… - шептал он ее имя, точно молитву, во сне, ведь ни одной живой душе он не выдавал своей тайны. Никому он не мог признаться, что чудовище посмело полюбить красавицу. Она вернулась в подземелье сгоревшего несколько лет назад театра. Все здесь было, как прежде. Казалось, это было единственное место, до которого огонь так и не смог добраться. Возможно, покровитель Оперы, замышляя этот страшный пожар, унесший столько невинных жизней, так и задумал: сжечь лишь то, что находилось на поверхности. Она хотела лишь одного. Найти того, кто зажег однажды в ней огонь любви. Того, кого она покинула позапрошлой весной. Прошло два года, а она все помнила, точно это было вчера. События, краски, люди – все это стояло перед глазами все еще прекрасно юной Кристин Даае. Однако не все осталось прежним. Глаза Кристин, те два ярких темно-медовых фонарика, которые всегда искрились радостью и любовью к жизни, были наполнены недетской мудростью и… тоской? Да. Эти два года Кристин посвятила себя любви, у которой, как ей казалось, права на существование не было. Она никогда не говорила Раулю, что сделала неверный выбор. Просто не хотела долгих объяснений и сожалений об утраченном времени. Но этой ночью она сорвалась с места и бежала до улицы Скриб, что было силы. И вот она стоит на берегу подземного озера и пытается разглядеть во тьме знакомое очертание того, кто не покидал ее мыслей уже несколько лет, как она ни просила оставить ее в покое. - Ангел, ты здесь? – робко прошептала девушка. Как давно это было. Он явился к ней в ночи, когда она горько плакала от одиночества и непонимания со стороны окружающих. Он стал ее самым близким другом и невидимым советником и защитником. Именно он сделал из маленькой забитой сиротки настоящую оперную диву. И последний раз, когда она пела на сцене, она пела лишь с ним и лишь для него. Никто не отзывался, и Кристин уже отчаялась найти кого-то в этом царстве мрака. Оливкового цвета кожа под тонким кружевным пеньюаром начала покрываться мурашками от буквально могильного холода – и как она не почувствовала этого раньше -, и девушка повернулась, чтобы покинуть место, дарившее ей столько воспоминаний, как вдруг… - Ты… - прошептал высокий мужчина в черном плаще. Его лицо, как и прежде, было скрыто белоснежной полумаской. - Ангел… я… - Кристин не знала, что сказать. Она на самом деле растерялась, хотя столько раз представляла, как однажды они снова встретятся и будут говорить снова и снова о былых днях и о том, как хорошо было бы вернуть тот вечер и ту роковую премьеру «Торжествующего Дон Жуана». - Не нужно слов… - Призрак покачал головой и положил палец на губы девушки. Где-то внутри обоих сработал хорошо отлаженный механизм часовой бомбы. Прогремел взрыв, и влюбленные уже не заметили, как оказались в объятиях друг друга. Оба они думали лишь об одном: как долго длилось проклятое ожидание. Но оба сходились в одном мнении: наконец-то ему пришел конец. Призрак подхватил свою возлюбленную на руки и бережно, точно хрустальную, уложил на кровать в форме черного лебедя. Он больше не мог терпеть. Не мог скрывать своих мечтаний и желаний. Он отбросил всю свою нежность, если не сказать, невинность, в сторону, забыл обо всех святых. Сейчас его самый главный грех был рядом с ним и отравлял его кровь своими поцелуями. Эрик чувствовал, что сейчас поцелуи были настоящими. Кристин не боялась его, не искала попытки сбежать от человека, столь уродливого снаружи, но столь прекрасного внутри. Она не пыталась спасти виконта. Не ждала, что он отпустит ее. Сейчас она чувствовала лишь его сердцебиение и легкое дыхание на своей почти окоченелой коже. Она хотела его. Мужчина задрал тонкую ткань сорочки, и его почти затуманенному от страсти взору предстало хрупкое девичье тело, кожа которого была усеяна мурашками – то ли от холода, то ли от нарастающего возбуждения. - Ты моя… - прохрипел Эрик, откидывая в сторону шелковую тряпку и покрывая желанное тело короткими поцелуями-укусами. Кристин податливо выгнулась, желая чувствовать новые и новые ласки своего давнего покровителя. Уже давно она окончательно поняла, что совершила большую ошибку, посмев уйти с Раулем. Рауль никогда не любил ее так, как ее детский ангел, ее давняя мечта и тайна. Два года разлуки сделали свое дело. Чувства стали лишь крепче. Отчетливее. Откровеннее. Девушка не успела заметить, как мужчина оказался без одежды. Но она не могла не увидеть красоты его тела. Бархатная кожа красиво, точно идеальный футляр, обтягивала мускулы Эрика и любовно обводила каждый кубик пресса. - Кристин… - хрипло прошептал Призрак, когда его ученица осторожно коснулась губами шеи, спускаясь чуть ниже и оставляя на груди влажный след от поцелуя. - Мне тебя так не хватало…- наконец выдохнула та, подняв глаза на два золотисто-зеленых омута. Эрик не мог больше ждать. Он взял то, что по праву принадлежало ему и только ему. От долгожданного единения у обоих помутнело в глазах. Эрик нашел в себе силы быстрее и прижал к себе трепещущую Кристин, начиная движения. На мгновение девушка почувствовала себя воском, таявшим под жаром огня. Эрик, которому никогда не хватало ласки и любви, сейчас был тем самым огнем. Он ласкал ее, любил, дарил свое тепло и был с ней всем своим существом. Они сливались в страсти на той самой кровати, которая еще помнила, как влюбленный до бабочек в животе грозный Призрак Оперы уложил на нее свою единственную любовь, свое истинное сокровище, чтобы та могла хоть немного поспать после трудного дня и головокружительного успеха в первый же вечер выступления. Сейчас ученица была со своим учителем почти на равных. Внутри нее все пело какие-то старинные шаманские песни и шептало слова любви тому, кто почти всю свою жизнь посвятил ей одной. И она чувствовала сердцем, как внутри Эрика тоже все поет. Обессилевшие, они лежали под бездной безлунного неба и смотрели куда-то вдаль. Их руки были переплетены, а губы искусаны в кровь. Кристин доверчиво прижималась к своему учителю и слышала, как бьется его сердце. - Я люблю тебя, Эрик… - прошептала девушка, но Эрик уже не слышал. Впервые за долгое время Эрик крепко и счастливо спал, будто ребенок…