Массажист

Акира не любит чужие прикосновения. С детства ещё так, ничего хорошего с ними не связано. И находиться рядом с кем-либо не любит, собственное личное пространство — это святое. Это тоже с детства, сохранилось чёткое понимание: если приближаются — то только для того, чтобы подпортить жизнь, исключений практически не было. Мама, разве что, но это совсем из другой оперы, никому другому прикасаться к себе Акира не позволял и позволять не собирается. Неприятно и хочется отмыться, оттереться крупной наждачкой, чтобы следы чужих прикосновений сошли вместе с кожей. Даже сегодня, после гонки спринтеров и положенных на церемонии награждения объятий победителей, было противно. Благо, в своей команде все приучены к порядку, как кошки к лотку, с ожидаемой победой поздравили с почтительного расстояния, даже не порываясь фамильярно похлопать по плечу, или ещё какая-нибудь мерзость. Дрессированные, хоть сертификат выдавай. «Прошёл обучение, не тявкает, не кусает, хорошая шавка». После гонки возвращаются в школу. Акира раздаёт распоряжения для дальнейших тренировок — то, что межшкольные соревнования остались в месяце за спиной, не означает, что можно спускать рукава, впереди ещё полно индивидуальных и командных гонок, — отправляет заметно поникшую команду крутить педали. Ничего от них не отвалится, попусту транжирить время никто не позволял. Не заслужили ещё отдых. Ишигаки, на днях потянувший связки, может считать себя счастливчиком, но как только перестанет хромать — будет отрабатывать без права на отдых. Выжатое на гонке тело привычно ломит. На воображение Акира не жалуется, почти слышит, как замученные мышцы визгливо кричат и кроют нерадивого хозяина последними словами. Морщится недовольно, массирует гудящие колени. Во время финального спурта немного не рассчитал нагрузку, теперь ещё пару дней будет отдавать болью при движении. Ладно, размять немного, чтоб мышцы не так жаловались, и можно домой. Самомассаж обычно не подводит… Хотя толку от него не сказать, что много. — Мидосуджи-кун? Называется «угадай с одного раза, кому так неймётся». Ну и чего домой не свалил. — Кажется, я сказал, чтобы все разошлись, Ишигаки-кун, — Акира выразительно указывает взглядом на дверь и возвращается к ноющим мышцам. Демонстративно продолжает разминать левую ногу — квадрицепс попросту задубевший. Неудобно. Вместо того, чтобы разойтись, Ишигаки подходит ближе. — Помочь? Акира одаривает Ишигаки тяжёлым взглядом, но тот, кажется, принципиально ничего не замечает. Избирательная слепота. Пополам с избирательной глухотой. И избирательной олигофренией. А впрочем, пускай поможет, раз всё равно заняться ему нечем. Ишигаки, хоть и надоедливый, но привычный. Вроде приблудной собаки, которую то и дело встречаешь по пути в школу и уже наизусть знаешь узор пятен на свалявшейся шерсти. Вроде бы и дела тебе до неё никакого, а всё равно что-то знакомое. И лезет, тычется носом в ногу, хоть и знает, что всё равно никакой подачки не перепадёт. Ишигаки тактильный слишком, это раздражает. Но уже не настолько, чтобы хотелось отогнать ногой. Всё-таки привычка, наверное. Акира пожимает плечами и вытягивается на скамье. Хоть чужие прикосновения и действуют на нервы, но меньше, чем назойливая тупая боль. И наждачкой её не убрать, поэтому пусть лучше так. Ишигаки щебечет, как одуревшая от радости весенняя синица, и умолкать не собирается. Он слишком позитивный, ни дать ни взять восторженный щенок, в которого хоть тапкой запусти — прибежит обратно с тапкой в зубах. Ещё и хвостом вилять будет. Жалко на такого тапки тратить. А может, не щенок, а вполне взрослый пёс, которому эта его больная верность уже в кости проросла. Теперь только трепанировать и высверливать её из костей. Или попросту оставить всё, как есть. Треплется Ишигаки действительно многовато, но руками работает не менее активно, и… в общем-то, не так уж это и мерзко. Ладони у него тёплые и немного шершавые, на удивление сильные, для массажа — самое то. — Так лучше? — улыбается Ишигаки, закончив, и Акира, отведя на раздумья секунды три, медленно кивает. Действительно, лучше. В мышцах вязким теплом расползается приятная тягучая усталость, ничуть не похожая на ту колкую мерзость, которая действовала на нервы с самой гонки. Акира делает мысленную пометку — на следующий год найти для команды нормального массажиста. А до конца этого он себе уже нашёл персонального.