На связи

В университетской библиотеке тихо и пыльно, как и должно быть в любой уважающей себя библиотеке. Хочется чихать, а ещё — сложить руки на столе, уткнуться в них лбом и уснуть до утра. Но приходится корпеть над конспектами и до дымящейся клавиатуры вбивать полубессмысленные строчки в унылый файл с красноречивым названием «курсачдлякавасакичтобонсдох» — не забыть бы поменять название файла перед отправкой. Ясутомо в очередной раз зарекается дедлайнить, прекрасно понимая, что следующую курсовую точно так же будет дописывать в последний момент, и это совершенно не радует. Утешает только то, что у Кинджо работы не меньше, поэтому он тоже кукует в библиотеке. Хоть какая-то компания. Молчаливая, довольно удобная и, в общем-то, совершенно не действующая на нервы. В отличие от… — Аракита, у тебя телефон ползёт, — сообщает Кинджо, привычным жестом поправив очки. Ясутомо бросает короткий взгляд на медленно, но уверенно мигрирующий куда-то на юг мобильный, и возвращается к ноутбуку. — Пусть ползёт. — Сейчас совсем уползёт. Со стола уползёт. О… — Да твою мать… — Ясутомо ловит телефон уже в воздухе, когда тот решает совершить самоубийство, сиганув с края стола. Проверяет, кто же так активно ему писал, хотя вариантов, если честно, совсем немного, и с глухим воем, на который остальные полуночничающие в библиотеке отзываются оглушительным шиканьем, блокирует экран. — Снова? — сочувственно спрашивает Кинджо. — Снова, — Ясутомо с раздражением запихивает телефон поглубже в сумку. — Не ответишь? — У меня дедлайн утром, — Ясутомо хмуро обозревает возвышающуюся рядом колонну справочной литературы. — Напомни завтра, чтоб ответил, а? — Без проблем. Тебе ещё много? — Полторы страницы. Тебе? — Триста слов. — Завидую, — Ясутомо ерошит и без того взлохмаченные волосы, одним глотком допивает третью за сегодня банку энергетика. — Ладно, пилим дальше… *** Днём Ясутомо отвечает на присланные сообщения безо всякого напоминания. Это просто привычка уже: с тех пор, как он поступил в Йонан, каждый день — одно и то же. Манами начинает писать ему ближе к полуночи — просто заваливает сообщениями. Присылает всё подряд — новости минувшего дня, мнение об играх, манге, людях, птичках, погоде, понравившиеся цитаты из книг и фильмов, фотографии и видео с котятами, среди которых иногда очень внезапно может затесаться очень своеобразная и на любителя крипота. У Ясутомо, между прочим, нервы не железные, и крипоту он совсем не любит, но Манами это, кажется, не слишком волнует. И отсутствие ответа его вовсе не останавливает. А Ясутомо, как полагается добропорядочному студенту с социальной жизнью, ограниченной велоклубом — ни на что большое он идти даже не пытается, — по ночам мирно спит без задних ног, убитых во время тренировки. Поэтому ответ пишет уже после полудня, в перерыве между парами. Пишет всегда лаконично — не умеет он рассказывать, и трепаться попусту не умеет и не любит, — неловко даже, и временами сам на себя злится, что редко когда может выдавить больше пары строчек. Вот говорят, что в отношениях нужно эти самые отношения проявлять, а как? Сюсюкаться, что ли, признаваться в вечной любви через слово и забрасывать смайлами и сердечками? Так и блевануть можно… Кинджо, кажется, тоже так считает, и иногда даже позволяет себе давать советы. Вообще-то Ясутомо ему ничего не говорил — он же не дурак, в конце концов, личную жизнь с кем-то обсуждать, хоть бы и с вроде-как-другом. Просто Кинджо как-то подошёл, когда Ясутомо был слишком занят, чтобы его заметить, пытаясь ответить на ночной поток сообщений от Манами, понаблюдал, а потом сделал выводы. Вслух. Ясутомо тогда едва не выронил телефон — вернее, выронил, суматошно замахал руками, пытаясь его поймать, и поймал-таки у самой земли, — и почти три дня на Кинджо злился. Потом перегорел — не самый худший вариант, на самом деле, Кинджо явно ничего плохого ему не желает, да и языком особо не треплет. Как правило. — Я даже не знаю, умиляться мне вашим отношениям или беспокоиться, что тебя когда-нибудь посадят за растление несовершеннолетних, — с невозмутимым видом говорит как-то Кинджо, когда они возвращаются после тренировки, и Ясутомо с трудом удерживается, чтобы не удушить его на редкость дурацким, зелёным в белый горошек шарфом. — Если не начнёшь следить за языком — меня посадят за предумышленное убийство, — бормочет Ясутомо и прячет лицо в собственный шарф. Между прочим, тоже дурацкий, серо-голубой и с вышитыми на концах следами кошачьих лап. Где Манами этот ужас нашёл — так и не сказал, но это его подарок, поэтому Ясутомо особо не жалуется. *** Сангаку всегда просыпается поздно. Обычно самую чуточку слишком поздно, чтобы хватило времени на нормальные сборы, поэтому на байк он влетает с тостом в зубах и в незастёгнутых рубашке, пиджаке и куртке. Правда, в школу он регулярно опаздывает не поэтому, а просто потому что нарезать километры от Одавары до Хаконе куда интереснее, чем клевать носом парту. Староста непременно отчитывает его, вцепившись в рукав пиджака, чтобы Сангаку не убежал. А потом Курода-сан устраивает головомойку, и это уже куда страшнее, потому что вцепляется он в загривок — не больно, но крепко, и вырваться не представляется возможным. Оставлять в его руке кусок мяса с шеи, в отличие от пиджака, Сангаку не рискует, поэтому всегда молча кивает и ждёт, пока Курода-сан остынет — долго злиться он не умеет, да и ворчит только для проформы (этим он очень напоминает Аракиту-сана), зато советы всегда даёт очень дельные, и меню тренировок тоже интересное, жаловаться не на что. А затем Сангаку долго, очень долго гоняет по Хаконе, пытаясь стряхнуть с хвоста сосредоточенно жующего батончик Юто и не менее сосредоточенно мурлычущего что-то себе под нос Ашикибу-семпая. Ну разве при таком режиме найдётся время проверить электронку? *** Выспавшись за день, Сангаку совершенно не хочет спать ночью, поэтому на помощь приходят игры, книги — большей частью из папиной коллекции, мама говорила, он очень любил фантастику, — целая стопка дисков с фильмами на любой вкус. И, разумеется, электронка. ««Akichan» на Goo, без пробелов и дефисов, строчными», — сбивчиво и немного смущённо ответил Аракита-сан, когда Сангаку спросил его электронный адрес. И почти месяц наотрез отказывался объяснять, что за Аки-чан такая, и почему именно это… Сангаку всегда умел быть настойчивым. Даже настырным. Даже… «Ну ты и репейник, мелочь», — вздохнул тогда Аракита-сан, покопался в телефоне и показал Сангаку фотографию убийственно пушистой бело-рыжей собаки с вываленным языком. Сангаку с чистой совестью пришёл в восторг. А прозвище к Араките-сану так и не приклеилось, потому что всякий раз, как Сангаку заикался на эту тему, в лоб немедленно впечатывался звонкий щелбан, а в ушах довольно долго звенел не менее звонкий возмущённый вопль. Поэтому с кличками Сангаку не экспериментирует, и по ночам добросовестно заваливает Аракиту-сана тоннами довольно бессмысленных, но забавных сообщений и ссылок — у них во многом совпадают вкусы, поэтому если Сангаку что-то понравилось, то, скорее всего, Араките-сану тоже придётся по душе. Ну, не всегда, конечно. Но Сангаку точно знает, что, просматривая его сообщения днём, Аракита-сан улыбается, и этого вполне достаточно. А иногда Сангаку попросту тиранит Аракиту-сана сообщениями, без особых оснований надеясь на немедленный ответ. В отличие от него, Аракита-сан — законченный жаворонок, и по ночам, как правило, мирно спит, смешно свернувшись в клубок и обняв скомканное одеяло. Когда Сангаку это впервые увидел, то предложил подарить Араките-сану плюшевую игрушку, чтобы не одеяло тискать, за что место игрушки немедленно занял он сам. «Аракита-сан?» «Аракита-са-а-а-ан» Сангаку отправляет однообразные сообщения чуть ли не каждые секунд пятнадцать. «Аракита-сан, ты спишь, что ли? О_о» «ДА, блин, представляешь, три часа ночи!» — пиликает ответом телефон, и Сангаку зарывается носом в подушку, чтобы просмеяться, не разбудив маму. Она сегодня и так вернулась со смены очень поздно и уставшая, нечего её тревожить. «Я тебя разбудил?» «Нет, я всегда в это время сижу, уткнувшись в телефон. Конечно, разбудил!» Аракита-сан очень любит поворчать. Без этого он был бы просто сам на себя не похож. Сангаку частенько его провоцирует, просто потому что это забавно. Но им действительно не часто удаётся состыковаться по времени, глупо тратить такую удачу на ворчание, поэтому Сангаку старательно треплется обо всём на свете — днём Аракита-сан всегда отвечает очень кратко, просто такой человек, что не может на ровном месте поэму в трёх томах наклепать, а с диалогами такой проблемы не возникает, и общаться можно очень долго… пока Аракита-сан не перестанет отвечать, наверняка задремав с зажатым в руке телефоном. Сангаку такой расклад не очень устраивает, хотя прекрасно знает — завтра пятница, а по пятницам у Аракиты-сана убийственное расписание, и он всегда старается отоспаться, чтобы пережить многочисленные пары и зверские тренировки. Не сказать, что Сангаку это так уж волнует. «Аракита-сан?» «Аракита-сан, ну ответь, а?» «Аракита-са-а-а-а-ан!» «Господи, ну что ещё?» «Спокойной ночи ^____^» «Я ТЕБЯ УБЬЮ!» Сангаку поспешно засовывает телефон под подушку, переворачивается на спину и усмехается в потолок. Возможность хоть немного поговорить с Аракитой-саном, хотя бы так, раз уж созвониться толком не получается — у них абсолютно не совпадает режим тренировок и учёбы, с этим приходится считаться, — всегда радует его до совершенно идиотской неконтролируемой улыбки. Подушка вибрирует и жужжит, и Сангаку лезет проверять, несомненно, очередную угрозу. «Если хочешь — приезжай ко мне в субботу» — мигает телефон, и улыбка, проигнорировав пределы возможностей человеческого тела, становится ещё шире. «Не люблю я эти переписки» — приходит вдогонку, будто оправдание, и Сангаку, громко фыркнув, падает лицом в подушку и довольно жмурится, а ещё думает, что когда-нибудь он обязательно попытается приехать в Шизуоку на байке, но это как-нибудь потом, а в субботу нужно будет не проспать утренний шинкансен… В конце концов, живое общение ведь намного лучше переписки. По всем параметрам.