Золотые годы

Город Лоин, город земных стихийников, несомненно, был одним из самых живописных населенных пунктов во всей Империи Литерии. Белые симпатичные домишки с двухскатными крышами; приветливо махающие ветвями зелёные раскидистые деревья, защищающие в жаркий день от пекущего солнца; всегда чистые улицы с ровными дорогами, по которым регулярно проезжают повозки с лошадьми, хоть и не так часто, как в Лите… Особенно прекрасными можно назвать ранние вечера, когда солнце заливает золотыми нежными лучами всю территорию, когда они заглядывают сквозь окна домов в комнаты жителей, заставляя тех улыбаться или же щуриться от яркости… Так было, в общем-то, и сейчас. В одном из этих домов раздавалась приятная, лёгкая и незатейливая мелодия, самая чистая и прекрасная, какую может издавать только пианино. Пальцы мальчика, сидящего за ним с сосредоточенным выражением лица, легко порхали по клавишам. Тонкие, нежные пальцы музыканта, никогда не держащие даже меча… На лице застыло сосредоточенное выражение лица. Рядом с ним возвышалась почти гиганская фигура мужчины с крепким телосложением. В левой руке находилась указка, которая нетерпеливо постукивала о правую руку. Губы были сжаты в тонкую полоску, что указывало на недовольство. Матвей превосходно играл, будто был рождён для музыки, даже придраться не было к чему. Вот — последние аккорды, пальцы сильнее ударяют по клавишам, звук подскакивает вверх, губы мужчины едва заметно подрагивают в улыбке. И мелодия прекращается. Мальчик выдыхает и, взлохматив каштановые волосы, расслабленно откидывается на спинке стула. Улыбается едва заметно, но искренне. — Что ж, очень неплохо, мистер Савельев. С каждым разом у вас получается всё лучше и лучше; совсем скоро вы сможете профессионально играть и, возможно, даже демонстрировать свой талант окружающим. Лесть… Матвей знал, что это такое. Знал, что она существует. Знал, что его преподаватель просто льстит ему, потому что он из богатой семьи. И ведь на самом деле у него нет никакого таланта, просто он схватывает всё на лету и прилагает максимум усилий для того, чтобы всё получалось. — Спасибо. — Улыбка не исчезает с губ. — Теперь я свободен? — Разумеется, — строго кивает его преподаватель. — Но не забывайте практиковаться, мой юный друг. Из вас может получиться отличный музыкант. Матвей проводил его взглядом. Мужчина скрылся за входной дверью, ушёл. Чтобы потом снова прийти к нему и провести очередное занятие… Это уже потихоньку начало въедаться в мозг; это уже давно стало привычным, стало частью жизни. А другой мальчик и не знал. С тихим вздохом он подошёл к окну. Глаза слепило вечернее солнце; оно окутывало теплом, заставляя улыбаться и щуриться. Оно заставляло наблюдать. Наблюдать за природой, за юными рыцарями, сражающимися на деревянных мечах со всем пылом и жаром… И всё было так по-настоящему, совсем как в книгах. Только ему это не было интересно. В свободное от занятий время мальчик доставал очередную толстую книгу и принимался за чтение, погружаясь в атмосферу настоящих, захватывающих дух сражений, настоящих храбрых, бесстрашных рыцарей и по-настоящему прекрасных дам сердца… *** — Эй, папенькин сыночек! Матвей, обернувшись, покосился на мальчишку, окликнувшего его. Высокий, с взлохмаченными, достигающими плеч русыми волосами, с худощавым телосложением, с разбитыми локтями и со сбитыми костяшками, одетый в старую, поношенную футболку и брюки, порванные на коленях, он производил впечатление отпетого хулигана. — Чего тебе, Широ? — спокойно поинтересовался Матвей, сложив руки на груди. Тот противно ухмыльнулся: — Тебе не надоело ещё постоянно торчать дома? Не хочешь поиграть с нами? Ах да, я же забыл: наше общество тебя не устра-аивает… Ты и твоя семейка не дружат с нищими, так ведь? Матвей терпел его общество, его тупые подколки каждый раз, когда проходил мимо. Каждый, чёрт побери, вечер. Он мешал наслаждаться уединением с природой, мешал наслаждаться весенней красотой, приятным ароматом сирени, зелени и только что распустившейся сирени. Он терпел. Каждый раз отвечал с вежливой улыбкой, будто слова этого поганца его нисколечко не задевают… Но терпение не вечно. Это может никогда не прекратиться, если не поставить сего хулигана на место. Мальчик спокойно, не спеша направился к своему врагу, продолжая лицезреть осточертевшую ухмылку, от которой его буквально передёргивало. Минута — и он уже вплотную приблизился к Широ. — Тебе следовало бы помолчать, — серьёзно посоветовал шатен. — Да-а? А то что будет? Пожалуешься на меня своим предкам, и меня на…? Договорить он не успел. Удар локтем в живот был неожиданным, и мальчишка согнулся в три погибели; изо рта его вырывались стоны и проклятия, большая часть которых была нецензурной. Матвей же возвышался над ним и с хмурым видом смотрел куда-то вдаль. — Широ, ты ошибаешься, если думаешь, что все люди из обеспеченных семей такие, как ты их описываешь. Поэтому и молчи, если чего-то не знаешь. И да, извинения принимаются, — вежливо улыбнулся мальчик. А ведь до этого он ни разу не дрался за все свои десять лет. Его никто не учил, родители пытались сделать из него настоящего джентльмена, а мужчины этого типа никогда не опустятся до того, чтобы ударить другого человека, даже если его оскорбили. Мальчик же, подчиняясь взрослым, зачитывался книгами о битвах и сражениях, о рыцарях и их дам сердца. Он хотел быть таким же храбрым и смелым и мечтал о своих походах и дуэлях, но втайне. Мечтал, но никого в свои меты не посвящал. — Хех. Признаю, я был неправ, — совершенно спокойно произнёс Широ, отойдя от удара. — Друзья? Матвей покосился на протянутую руку и перевёл взгляд на (бывшего?) врага. Интересно, а этот парнишка хочет с ним дружить случайно не потому, что он богат? Ему это может быть выгодно. — Ты не подумай, я не из тех, — словно бы прочитав мысли собеседника, заверил русоволосый. — Просто ты мне понравился, и мы могли бы стать друзьями. Стоит соглашаться или нет? Есть тут подвох или нет? — Зачем? — подозрительно поинтересовался мальчик. — Вот тупица. Затем, что если не станешь общаться с нами, со сверстниками, ты не сможешь почувствовать вкус свободы. И да: твои деньги меня не интересуют, за ним свободу не купишь. Вот ведь странный мальчишка. Какой-то даже неправильный. Деньги интересуют всех, ведь за них можно купить всё: и друзей, и счастье, и лекарство от всех болезней… Так ему внушали с ранних лет. Так неужели это — ложь? Неужели существуют другие, настоящие люди? — Хорошо, я согласен. *** И снова весенний вечер, свобода от занятий, дурманящие голову благовония… Сидя в дворе на скамейке, Матвей держал в руках книгу и жадно поглощал текст, не отрываясь ни на секунду. Осталось дочитать всего двадцать с лишним страниц… — Эй, папенькин сыночек, может, ты оторвёшься от своей книжки, а? Мальчик так и не успел ответить: книгу, которую он крепко держал в руках, вырвали. С возмущенным восклицанием подняв голову, Матвей встретился взглядом с Широ, который с безразличием вертел в руках отобранную вещь. — Не ссы, не нужна мне твоя книжка. Ты гулять-то будешь, а? — Буду, — кивнул шатен и вернул себе вещь, после чего положил её рядом с собой на скамейку и поднялся. С удивлением он обнаружил стоящую за спиной товарища девочку приблизительно своего же возраста, обладающую коротко стриженными русыми волосами и голубыми глазами. Длинное светло-жёлтое платьице, в которое она была одета, делало её похожей на прекрасную даму. Мальчик перевёл выразительный взгляд на Широ, и тот неловко почесал затылок. — Звиняй, забыл представить тебе её. Матвей, знакомься, — моя сестра Луиза; Лу, это мой закадычный друг Матвей. Взгляды двух новых знакомых переселись; девочка тут же отвернулась, чем вызвала смешок двух мальчишек. — Для меня честь познакомиться с вами, о прекрасная леди. — Матвей с улыбкой изобразил поклон, после чего, решившись, робко взял ладонь русоволосой и поцеловал. Смотреть на то, как на бледных щеках вспыхивает румянец, было забавно. — Эй, Лу, тебе выпала честь наблюдать за поединком двух рыцарей! — воскликнул Широ и протянул откуда-то взявшийся деревянный меч. В руках у него был такой же. А всё-таки жаль, что они деревянные… Вот было бы здорово сразиться на настоящих! Девочка фыркнула и присела на скамейку. Матвей усмехнулся и, взлохматив волосы, взял меч, после чего взвесил на руке. Достаточно лёгкий. И пусть, зато его, в отличии от настоящего, хотя бы поднять можно. Но всё-таки, как ни крути, настоящий — лучше. Когда-нибудь, когда станет взрослым, он обязательно будет сражаться только на настоящих мечах… Враги стали друг напротив друга. Вот — разминка, выпад ногой вперёд, рука с мечом отведена назад, несколько замашек, рассекающих воздух; скрещивание мечей, глухие удары дерева… Нападение, защита, контратака. Волосы прилипли ко лбу, дыхание участилось, губы закусаны до крови. Обычно Матвей проигрывал, и это не удивительно: он ведь всего лишь две недели назад начал драться на мечах, в то время как Широ этим занимался уже многие годы. Учитель из последнего был, несомненно, прекрасный, но ученик пока не мог его превзойти. И обычно Дамы Сердца у него не было. Обычно он не видел смотрящих на него с верой, с надеждой голубых глаз… Шатен усмехнулся и, набравшись уверенности и новых сил, будто заново родился, храбро двинулся на своего врага. Снова крепкие удары: один, второй… шестой — и оружие супротивника выбито из рук, меч приставлен к его горлу. — Я победил, — бодро произнёс Матвей и заткнул меч за пояс. — П-поздравляю, — слегка сиплым голосом ответил Широ и, прочистив горло, похлопал друга по плечу. — Ты молодец, — с милой улыбкой поздравила его девочка, подойдя к двум рыцарям, и взяла за локоть. — Я в тебя верила. И весело показала язык брату, сложив руки на груди. Матвей почувствовал, как губы расплываются в улыбке. Это была его первая победа, впервые в жизни им восхищалась Дама Сердца. И это породило в душе пьянящее чувство радости: всё было совсем как в книгах! Впереди у него ещё много будет сражений, много побед. Но Дама Сердца — она точно будет одна.