Promise

Она мертва. Мертва. Мертва. Лиза в отчаянии хватается руками за голову, обессилено сползает спиной по стене. Колени утыкаются в грязный пол, и в нежную кожу тут же впивается острый как бритва осколок. Разбитая ваза. А рядом — засохшие цветы. Кажется, орхидеи, хотя какая теперь разница, даже если раньше это были любимые её цветы? Ведь она мертва. Из раны медленно сочится кровь, но Лиза больше не чувствует боли, она вообще больше ничего не чувствует, кроме всепоглощающего страха. Этот страх будто стал её вторым «я». Заменил ей лицо. Он наполнил все её существо, будто пустой сосуд, до самого верха, до самых краёв. Он не оставил места ничему другому. Вытеснил всё, что было в ней прежде. Сколько она уже здесь, в этой грязной, разваливающейся на части больнице? Она давно потеряла счёт времени. Да и существует ли вообще в этом месте такое понятие, как время? Здесь ничего не меняется. Темнота, тишина и одиночество. Ничего больше. И Лизе страшно, очень страшно, что она застряла в этом месте навсегда. Но всё-таки тишина и темнота не абсолютны. Изредка мимо проносятся странные тени. Иногда что-то шуршит, угрожающе пощёлкивает в углу или на потолке, и тогда Лиза забирается куда-нибудь под стол, боясь даже выдохнуть лишний раз. Ей не нравится это место. Оно слишком мрачное и зловещее. Она не хочет тут оставаться, но мысль о том, что эту страшную больницу сменит полное забвение… она невыносима. Лиза помнит, что умерла. Что все, кого она знала, тоже мертвы. Она умная девочка, что бы ни говорил на этот счёт Кауфманн, и понимает, что это не просто наваждение, подкинутое подорванным наркотиками рассудком… Лиза не хочет стать просто чьим-то воспоминанием. Да и чьим, если больше нет никого? Воспоминанием Гарри? Гарри, который предал, сбежал от неё в тот момент, когда она так нуждалась в человеке? В его тёплой, живой ладони… А ведь он обещал. Обещал, что поможет ей, что спасёт её. Лжец. В этом мире никому нельзя верить. Вдруг совсем рядом, разрывая повисшую тишину, раздается какое-то зловещее шипение, и Лиза, вздрогнув всем телом, с трудом поднимается на ноги. Снова эти… монстры. Они нашли её, опять. Пошатываясь, она бежит по темному коридору, словно всё ещё надеясь спастись от настигающего её безумия. Она бежит очень долго, пока силы не оставляют её и она не падает на каменный пол, разбивая и так уже кровоточащие колени. Вокруг снова тихо. Лиза сворачивается на грязном полу в некое подобие клубка и плачет. Просит о спасении кого-то незримого, эфемерного. Так, будто действительно всё ещё верит, что придёт кто-то, кто заберёт её из этого страшного места. Но спасение приходит. У него приятный, пусть и утомлённый женский голос, который на время разрывает сковавшие Лизу оковы страха и отчаяния. Этот голос становится для неё чем-то вроде света маяка в тёмных и опасных водах, и Лиза идёт на него, позабыв о собственной усталости. В конце концов она выходит в приёмную. Это не Алхемилла, сразу понимает она. Какая-то другая лечебница… Не менее грязная и старомодная, но здесь тепло и… почти уютно. Рядом стоит темноволосая молодая женщина. Она берёт Лизу за руку и тянет за собой, мимо стола регистрации, на котором стоит ваза со свежими орхидеями. Запах приятно кружит голову, и Лиза без колебаний идёт туда, куда её ведут. Её руки мягкие и очень тёплые, и Лиза нежится в столь долгожданном тепле, будто котёнок. Ей хочется стать ещё ближе к этому теплу, но женщина усаживает Лизу на кровать в одной из палат и ненадолго уходит, велев ждать. Вскоре она возвращается с медикаментами в руках и аккуратно начинает обрабатывать раны на ногах Лизы. Гарланд наблюдает за её работой с самым настоящим благоговением, словно забыв о том, что в последние годы своей жизни она только и занималась врачеванием ран, и о том, как она ненавидела это. Когда незнакомка заканчивает с разбитыми коленями, то начинает стирать влажной марлей кровь с её лица. Веки, щёки, губы. Она действует необычайно осторожно и почти нежно, хотя глаза её холодны и кажутся почти равнодушными. Потом, когда и с кровью покончено, она ненадолго берёт руки Лизы в свои, внимательно смотрит на отметины от шприцов, проводит по ним пальцами, но никак не комментирует, лишь устало вздыхает, после чего откладывает медикаменты на тумбочку рядом с кроватью и встает на ноги. — Ты можешь остаться здесь. — Её голос ровный и спокойный, а вот у Лизы в горле стоит ком. Она неожиданно понимает, что эта женщина… она ведь тоже мёртвая. И что это место не просто так выглядит таким неухоженным. Но Лиза чувствует, что незнакомка не опасна для неё. Напротив… она чувствует в ней своё спасение. Если не от монстров, то хотя бы от пробирающего до костей холода и одиночества. И ей этого достаточно. Она даже не спрашивает её имя. Для неё это не так важно. Она просто подаётся вперед и утыкается лицом в живот незнакомки, комкая в пальцах её робу. Тепло… Так тепло. И от неё сладко пахнет теми орхидеями, что Лиза видела в приёмной. Женщина, что всего мгновение назад казалась совсем равнодушной, поднимает руку и ласково гладит Лизу по светлым волосам. И тогда этот отупляющий рассудок страх наконец-то полностью отступает, давая место какому-то новому, доселе почти неизведанному чувству. — Всё будет хорошо. И Лиза Гарланд всё-таки верит.