Любовь со стороны боли.

На подоконнике сидел тощий брюнет с длинной копной мягких когда-то волос, что были собраны в низкий хвост, перекинутый через плечо, и, нервно покуривая, глядел в окно, что выходило на двор дома, в котором тот находился. Колено прижато к груди, на подоконнике рядом стоит, почти заполненная окурками, стеклянная пепельница, куда тот то и дело стряхивает серый пепел, что валился с сигареты, вниз. Рука поднялась и парень уставился на тонкие серебряные часы, стрелки которых показывали уже шесть часов. Благо это было лето и солнце еще довольно-таки хорошо освещала местность и округу. «Где его черти носят или он успел передумать?» — закусив нервно нижнюю губу, что успела распухнуть от поцелуев, подумал парень, после отпустив губу из плена зубов, заменил ее на сигарету и глубоко затянулся, стряхивая пепел после. Выдохнул сизый дым, что заполнял какое-то время его легкие, а после и вовсе затушил сигарету, ибо заметил приближающегося к подъезду блондина, что был с довольно короткой стрижкой и в плаще, что весьма не характерно для этого времени года. Уголки губ довольно поползли вверх, ведь сейчас брюнет вновь сможет поговорить с Релоном по душам. Подошедший парень, конечно, заметил, сидящего на окне, юношу, но сделал вид, что вообще его не видит, ибо все нужно было скрывать. Тиль спрыгнул с подоконника, случайно задел ногой пепельницу, рассыпая пепел по шоколадному паркету, выругавшись. Парень тут же метнулся на кухню за тряпкой, но не успел добраться до комнаты, ибо дверь в мгновение оказалась открыта, и на пороге стоял Релон, что, стягивая свой плащ, бросил хмурый взгляд на мальчика с тряпкой. — Ты не в настроении? — тихо и вкрадчиво Тильдор задал вопрос, обойдя парня со спины, положил ладони на его плечи, массируя их и сжимая. — Расслабься… — сказал тот, поднявшись на носки, дабы хотел достать хотя бы до ухо высокого беловолосого юноши. — Убери от меня свои грязные руки, — прошипел парень, обернувшись, заглядывая в шоколад глаз Тиля, заставив их покрыться пеленой слез, что после молча катились по худому лицу. — Руки мне покажи! — требовательно сказал Релон, протянув свои большие широкие ладони к мальчику, требуя видеть его запястье. Тиль покраснел, ибо его вновь рассекретили, ведь тот так сильно переживал за своего покровителя, что нередко решался портить свое тело и кожу, кромсая его лезвиями. Брюнет спрятал руки за спиной, сжав пальчики в кулаки, зажмурившись, потому что ожидался удар по лицу от Релонфрина. — Хотя бы царапину на тебе увижу, сам порежу тебя, понял? — спросил тот, ухватившись за грудки парня, буквально приподнимая длинноволосого вверх, выплевывая эти мерзкие слова, заставляя мальчика скулить от осознания слабости и бессилия. — Почему ты не приехал вчера? Ты ведь обещал мне… — сказал Тиль, когда его носки вновь коснулись земли, но вместо ответа его неожиданно сгребли в охапку и прижали к себе крепкими руками. — Мальчик мой, я приехал сейчас и к тебе. Не нужно ревновать меня к работе, — сказал ласково Релон, поглаживая парня по спине, но иногда касаясь ладонью его попки, а после сжимая сочную ягодичку пальцами. — Ты ведь был в душе, правда? — спросил проведя носом линию от ключиц до мочки уха, втягивая нежный запах шампуня и геля, наслаждаясь юным телом. — Я был в душе, — покладисто ответил мальчик, принюхиваясь невольно к парню, от которого пахло коньяком, а это ведь старая песня уже. — Тряпка в руках для чего? — спросил блондин, отстранившись, заглядывая тому в глаза холодно-кровавым взглядом, желая найти в них оправдание действиям и поступкам Тиля. — Неужели специально меня выводишь из себя? — гаркнул гневно тот, отшвырнув парня от себя, после подопнул его голову ногой, чтобы тот мог видеть кучку просыпанного им пепла. — Это же специально? — наклонился, намотал на руку красивые когда-то шоколадные локоны Тиля, приподнимая его лицо, тыкая его, словно какую-то провинившуюся кошку, а не своего законного мужа. — Мне больно! .. Отпусти! .. — проскулил жалобно тот, подняв на мужа грустный взгляд, залитый слезами. — Раздевайся… — коротко бросил он, отпустив волосы мальчика, позволяя тому больно упасть на паркет. Сидя на холодном полу, парень стягивал с себя футболку и глядел на мужчину, прожигающим обиженным взглядом. Почему его никто не предупредил, что после свадьбы, когда этот мудила — фетишист поймет, что ты полностью его собственность и никуда не можешь деться или пожаловаться, если держать тебя взаперти за семью замками, начнет издеваться над тобой. Перед глазами стояли картины их первого свидания и как Тиль, звонко смеясь, схватил того за руку и стал увлекать в глубь леса на самую большую и мягкую поляну, которую только можно было найти в округе.Вспоминал, как навис над ним, а Релон заботливо убрал выпавшую прядь волос за ухо, расположив на чужом лице свою ладонь, погладив тонкие скулы, заставив мальчика чуть ли не урчать от этой маленькой его слабости, а после губы к губам и, вот, уже их первый поцелуй. Парень еще боялся, что поспешил, ибо знакомы они были совсем мало, а уже целовались, но, когда случился их первый секс и мимолетные признания в любви свели Тиля с ума, а Релона и подавно веселила вся эта игра в любовь, он сделал предложение, а тот не отказался, за что теперь и расплачивается, хотя и любит его очень. — Не смотри на меня так, — мужчина сидел за столом кухни и ел, приготовленный Тильдором ужин, довольно чавкая при этом, заметив, строго отчеканил Релон, даже не глядя на мальчика, а физически чувствуя его слабый взгляд шоколадных глаз. — И поторапливайся. Я еще не договорил с тобой о пепле на полу, — сказал строго он, остервенело вырывая куски мяса, что Тильдор специально жарил с костями, чтобы тот мог почувствовать себя хищником. Оставшись без одежды, стройный невысокий женоподобный брюнет подошел к мужу со спины и положил ладони на его плечи, начал сжимать пальчиками плотную кожу, массируя ее, позволяя тому расслабиться. — Доедай, мой хороший, и принимайся за меня, — промурлыкал парень, утирая рот своего любимого дикого зверя салфеткой, шепча блондину прямо в ухо, пользуясь тем, что за эти пару лет совместной жизни успел досконально изучить его эрогенные зоны. Блондин довольно улыбнулся и смахнул скатерть со стола, лишь одним резким движением руки, оставляя дубовую поверхность блистать в лучах заходящего летнего солнца. Маленький худощавый брюнет вдруг оказался на обеденном столе, лежа на спине, прижатый телом своего светловолосого возлюбленного, глядел в красные омуты его бездонных глаз, растворяясь в их крови и желании заполучить его. Ноги сами невольно раздвигались шире, разрешая мужу делать с ним, что угодно, чем тот и пользовался. Мягкая тонкая кисть расположилась на щеке блондина и Тиль приподнялся, чтобы коснуться его манящих губ. Релон кротко ответил на поцелуй, после проник пылким вишневым языком в горячую тесноту сладкого от жвачки, но все же горького от сигарет ротика возлюбленного. Безусловно он любил Тильдора, но только своей особенно любовью и проявлял чувства так, как было понятно только ему и Тилю. Он старался быть мягче и ласковее с ним, хотя это и было довольно нелепо, ведь грубость его так и лезла наружу, доставляя мальчику его дискомфорт, заставляя сомневаться в том, что он кому-то нужен и что его любят. Блондин прошелся горячей широкой, чутка шершавой ладонью по груди любимого брюнета, опускаясь ниже к его ножкам, приподнимая их, закидывая себе на плечи, чмокнул того в коленочку легонько, а там уже, ухватился за бедра темноволосого, резко притягивая его к краю стола, упираясь в его попку своим железным стояком, что был виден, даже сквозь плотную ткань брюк. — Выеби меня, — оторвавшись с трудом от настойчивых губ и языка мужа, пролепетал в нетерпении брюнет, обхватывая одной рукой шею возлюбленного, а другой свой член, начиная ласкать себя. Релон не заставил себя долго просить, поэтому тут же расчехлился, достал бутылек лубриканта из небольшого ящичка в столе, который как раз был для вот таких случаев, приставив головку своего члена к анусу парня, налил несколько капель и, решив не растирать, подался бедрами вперед, проникая внутрь, резкими толчками, притягивая брюнета за бедра к себе, вколачиваясь в тугой податливое тело, вытрахивая из этого нежного ротика пошлые звонкие стоны, что лелеяли слух блондина, распаляя его, возбуждая с новой силой. Чувство наполненности внутри себя сводило с ума и парень метался на столе, подаваясь бедрами, пытаясь раздвигать ноги шире, чтобы тот мог засадить поглубже в его ненасытную дырочку. Чувствуя, как член касается простаты, Тильдор прогибался в спине, закатывая глаза, протяжно и судорожно стонал, поглаживая ладонями широкие крепкие плечи Релонфрина. — Глубже! .. — ненасытно просил Тильдор, когда тот высовывал член почти до головки, а там снова глубоко проникал в его приятную обжигающую тесноту юного горячего и страстного тела, больно вколачиваясь в него. Тильдор с легкостью кончил себе на живот, излившись от таких усердных ласк его мягкой ладошки, а там, несколько раз подавшись вглубь длинноволосого, кончил и Релон, заливая его проход своей горячей семенной жидкостью изнутри, а после отпрянув от мальчика, высунув из него свой член, ушел в кабинет, так за вечер больше и не обратив внимания на Тиля. Брюнет, подрагивая, лежал какое-то время на столешнице залитой чутка его же спермой, да еще и сперма, что стекала по тощим узким ягодицам на поверхность стола. Было весьма холодно и противно, от осознания, что даже в браке, он является шлюхой, которую трахает только один — законный муж. Больше к нему никак не относится. Просто дырка для снятия напряжения. Грудь вздымалась от каждого глубокого вдоха, ибо парень все никак не мог прийти в себя, старался отдышаться. Вдруг на кухне снова появился Релон. В руках мягкий плед из его кабинета, куда строго на строго запрещено заходить Тильдору. Блондин подшел к столу и поднимает своего мальчика на руки, закутывая того в плед, после, покидая кухню, он выключает свет, что успели зажечь, ибо солнце село, пока те забавились друг с другом, поднимаясь по широкой каменной лестнице вверх на второй этаж, заносит его в запретные земли, показывая просторы своего кабинета. Большое раскрытое окно, через которое хорошо видно все небо. Довольно большая кровать для него одного, что стояла рядом и ждала, пока Тильдор, которого поставили на пол, начнет действовать. Письменный стол с огромным количеством ящиков и шкафчиков, что были заполнены до отвалу в силу характера Релона, сохранять всякие безделушки на память. Брюнет робко коснулся пальчиками руки Релона, а после тот взял в руку тонкую холодную ладонь мужа, потянув за собой, а там уже уваливая на кровать, устроившись рядом, устремляя свой взгляд в окно, на звездное небо, отдаваясь потоку мечтаний и наслаждения обществом своего любимого. — Я тоже тебя люблю, — мягко улыбаясь, брюнет держал мужа за руку и глядел в окно, устроившись уютно в сильных и теплых объятиях своего любимого.