— Ага, если никто комп не займет, кину тебя в конфу, по...
— Арс, черт бы тебя побрал! Садись уже, дождь сильнее пошел, — Лия скривила удрученную гримасу и дразняще нажала на педали. Арслан выругался и на бегу запрыгнул на багажник старого велосипеда. Парочка двинулась по прогону и скрылась за поворотом на Главную улицу.
Чертов ливень. Все утро мама с бабушкой собирали малину, назойливо жалуясь на раскаленное июльское солнце, а стоило нам с компанией встретиться, как горячий воздух потяжелел, тучи сгустились, и под раскаты грома пыльные дороги стали покрываться тяжелыми холодными каплями. Неожиданно прохладный дождь для середины лета.
Деревня у нас большая, давно обросшая многочисленными дачными коттеджами. Лия и Арслан живут как раз в таких, у самого нового магазина, что построили перед въездом. Мой же дом больше напоминает памятник истории и культуры начала двадцатого века: осыпающийся фундамент, деревянные пристройки, в которых раньше были хлева для скотины; каменная печь, при топке наполняющая все комнаты густым черным дымом. И самый большой минус, пожалуй, в том, что сейчас мне предстоит дорога в совершенно другой конец деревни, за холм, к старому пирсу.
Смирившись с отвратительной погодой и промокшей насквозь одеждой, я было двинулся в нужном направлении, как в голову пришла заманчивая идея. Если смотреть на карту, можно без труда понять, что дорога, выбранная мной, пользуется наибольшей популярностью; она заасфальтирована и удобна для автомобилей, обычно жители пользуются именно ей. Но куда короче путь через маленький лес, находящийся по другую сторону холма. Учитывая сложившуюся ситуацию, я решил пройти через него. Мокрая трава мне уже вряд ли страшна, терять в этом плане нечего, а вот время сэкономить не мешало бы, ужасно хочется домой.
Спустя некоторое время я вышел на небольшую, густо заросшую поляну. Капли сюда почти не попадали, разбиваясь о пышные кроны древних деревьев, поэтому я остановился и перевел дух. Среди высоких сорняков виднелась табличка-путеводитель по Маковому полю (так называется наша деревня). Остановив взгляд на следах давно осыпавшейся краски, я вспомнил детские годы, когда дедушка был жив и каждый год (с завидным постоянством) родители отправляли
меня "отдыхать" на грядках.
Место, где я сейчас остановился, в народе называют Городком. Мне в память глубоко врезались рассказы деда о том, что было здесь до войны. На земле прямо под моими ногами стояла высокая часовня, окруженная парой десятков могил. Когда деревня была совсем мала, люди пользовались этой поляной для захоронений. Возможно, так бы все и осталось, однако во времена Великой Отечественной местность неоднократно подвергалась бомбежкам и арт-обстрелам. Что самое удивительное и поистине чудесное, — церковь почти не пострадала, но вот грунт был сильно поврежден и частично вымыт водами озера, на берегу которого мы живем. В последствии земля просела, и с годами постройка была полностью погребена под тоннами плодородной почвы, давшей жизнь этому лесу.
В детстве мы с друзьями часто бегали здесь, собирая подснежники. Каждую весну поляна была щедро усыпана нежным белым ковром.
Задумавшись, я начисто забыл о времени. Видели парня, втыкающего взглядом в листочки? Так вот это я. Настроение совсем пропало, прихватив с собой желание идти домой. Дождь слегка уменьшился, что не могло не порадовать. Внезапно в голову мне пришла еще одна крайне странная идея, не подкрепленная ровно ничем. Мне захотелось сделать небольшой крюк и пройти по старой лесной дороге, где раньше тоже стояли несколько домов (однажды я даже ходил в один из них с бабушкой к ее подруге).
Дорогу я нашел исключительно по памяти, давно никем не топтанный путь зарос лопухами, крапивой и прочими сорняками, благо через пару десятков метров она стала куда лучше: почти чистой, широкой и вполне пригодной для ходьбы.
Неожиданно в ногу ударила резкая боль, я взглянул вниз и увидел темную железяку, торчащую из земли; из пореза на щиколотке струилась кровь. Я присел и начал откапывать причину внезапного и крайне подлого ранения, которой оказалось что-то никак мне не поддающееся, видимо очень глубоко закопанное под землей, что навело меня на ассоциации с айсбергом. Ни капли не удивившись и забыв об этой неприятности, я побрел дальше, немного прихрамывая на больную ногу. Через минуту я подошел к первому дому.
В целом поселение произвело на меня пугающее впечатление. Я увидел совсем не то, что осталось в моей памяти десяти-пятнадцатилетней давности. Даже в те далекие времена эта часть деревни выглядела очень старой по сравнению с остальными, но сейчас она была откровенно заброшенной: дома просели, срубы покосились, стены облепил замшелый мох. Полисадники сильно заросли, заборы там, где они имелись, почти лежали в траве. Зрелище передо мной предстало поистине печальное.
Медленно волочась, я прошел большую часть домов. Удивлюсь, если
здесь есть еще хоть кто-то живой, я бы в таком месте жить не стал
точно.
Только я задумался об этом, как внизу что-то булькнуло. Зазевавшись, я наступил в скрытую в траве лужу дождевой воды. Внезапно где-то сбоку раздался тихий женский смех.
— Ха-ха-ха, — я резко поднял глаза и замотал головой в поисках источника звука, но найти его у меня никак не выходило; я видел только старые дома с закрытыми ставнями и заросшие пустые сады.
— Я здесь, здесь! — наконец вытащив хлюпающую ногу из лужи, я повернулся к маленькому, некогда голубому домику. Вокруг крыльца росли большие кусты шиповника, они вились вдоль древних стен и переплетались длинными ветками. Из-за кустов мне махала рукой молодая девушка.
Я удивился и подошел к зарослям вплотную.
— Привет, ты здесь одна? — девушка стояла в густом шиповнике и собирала в большую корзину алые плоды кустов. Длинные темные волосы ложились на листья и белые цветы.
— Здравствуй. Сейчас — да, бабуля уехала на ярмарку в город.
— Бабуля? Так здесь еще кто-то живет?
— Конечно живет! Что за глупый вопрос, меня же ты встретил.
— Да, но... — мое жуткое впечатление о Городке начало меняться в лучшую сторону. Оказывается, тут еще есть жители. — А что здесь делаешь ты?
— А сам не видишь? Собираю шиповник. Как тебя зовут? — она уставилась на меня молочно-голубыми глазами.
— А-Альфред, можно просто Ал. А ты кем будешь?
— Адель, тоже на А, — девушка снова засмеялась и принялась за свое занятие.
— Давай, помогу? Как к тебе пройти? — с этой стороны возможности входа я не наблюдал, разве что лезть через колкие тернии (к звездам).
— Спасибо, но не выйдет... сюда можно попасть через главную дверь, а в дом только через двор, но бабуля закрыла его, чтобы никто не залез, не дай Бог, — серьезно? Да кто в наше время полезет в такой старый дом, да и вообще в такую глушь?
— Ох, вот как. А зачем тебе столько шиповника, будете варить варенье?
— Ну да, компоты, варенье, может быть еще что-то. Я собираю его здесь каждый год, кстати... Ой! Цезарь! Цезарь, фу! — я чуть не подпрыгнул от неожиданности и посмотрел за спину. В луже, где недавно я проклянал мироздание, "купалась" большая белая собака, кажется, дворняжка. — Цезарь, ко мне, мальчик!
Пес поднял морду, на пару секунд замер и побрел в нашу сторону. С детства мне очень нравятся большие собаки — у деда даже была немецкая овчарка Мухтар, который, к сожалению, давно скончался от старости —, поэтому я решил не упускать исключительно приятную возможность полапать зверя, но от моей тянущейся руки Цезарь ловно отскочил и рванул в колючие кусты, к Адель.
— Хмм.. странно, обычно он очень ласков, даже к незнакомцам, — исчезнув из моего поля зрения, девушка присела и начала возиться с собакой
— Да ладно, как-нибудь переживу, — иронически изрек я, закрыв глаза рукой.
— Ал, мне кажется тебе пора, уже темнеет, за тебя будут волноваться.
— Что? Нет, я же давно не ребенок, — я взглянул на часы. — Подожди, что... но... Одиннадцатый час?.. Ведь сейчас... — Я растерялся, потому что когда я уходил домой, стрелки показывали начало седьмого.
— О, ничего необычного, мы же в лесу, здесь время течет совсем иначе, иди скорее домой.
— Да, но... не настолько же. А ты?
— Я подожду бабулю, она уже должна приехать, а пока мы с Цезарем еще пособираем шиповник.
— Хорошо, тогда я пойду, не скучай, — я помахал и двинулся дальше по дороге.
— Альфред, ты придешь еще?
— Да, обязательно!
***
На следующий день во всей округе лил дождь, такой сильный, что из дома было нос не высунуть. С самого утра вся семья "ходила во сне", делать ничего совершенно не хотелось. Мама что-то жарила, так, что весь дом пропах луком и какими-то травами, бабушка сидела в гостиной у камина, я читал в кресле рядом, брат уставился в телевизор.
Вдруг с улицы раздались звуки когтей о дерево, как будто наш Барс скребет в дверь с просьбой пустить его домой. Но кот мирно валялся на ковре, купаясь в тепле, исходящем от трещащих поленьев. Я лениво встал и пошел посмотреть, кто (или что) же это.
К моему глубочайшему изумлению на пороге стояла большая мокрая собака, вода потоками струилась по длинной белой шерсти, срывалась и разбивалась о крыльцо. В больших острых зубах Цезарь держал промокший сверток какой-то плотной, связанной узлом ткани. Я протянул руку, и пес отпрянул назад, но тут же передумал и сделал шаг мне навстречу, позволив забрать посылку. Погладить его не вышло, он тут же зарычал, резко сорвался с места и скрылся за открытой калиткой.
Все еще не отойдя от удивления, я встряхнул влажными волосами и вернулся в гостиную.
— Кто-то приходил? — не отрывая глаз от вязания, спросила бабушка. Я подошел к столу и начал развязывать толстый узел. Как только задача была выполнена, из небольшого куска ткани по столу покатились алые ягоды шиповника. Я улыбнулся. Наверное, Цезарь нашел меня по вчерашним следам.
— Не совсем. Вчера в Городке я встретил девушку по имени Адель, которая живет у бабули. Ее собака принесла мне шиповник, который они собрали.
Бабушка насторожилась и посмотрела на меня с недопониманием:
— Милый, на Городке давно никто не живет. Это место заброшено больше пятидесяти лет. Бабка Тая была последней, да и та померла сколько годов назад, не припомню.
— Нет, я говорил с Адель, она живет не одна, и, кажется, в деревне есть жители помимо них.
— Поверь мне, этого не может быть. Ты не видел предупреждения разве? В этом лесу водятся волки, туда запрещено ходить, зачем тебя вообще понесло? Остались бы рожки да ножки, дед Виктор вон ушел за грибами и с концами. Иж чаво удумал, дома-то не сидится.
Бабушкины слова я уже не слушал. Красная ягода покатилась по поверхности стола, запнулась о край и с глухими ударами упала на пол.
***
Дождь не прекрашался всю неделю. Я почти не выходил из комнаты, увязнув в пыльной копне своих мыслей. С каждым днем сомнения терзали сердце все сильнее, не отпуская меня почти ни на минуту. Вообще, бабушка и раньше говорила всякую чушь, пришедшую в ее больную старую голову.
Помнится, я обещал Адель несомненно ее навестить. Но этим летом я так и не вернулся в то место.
