***
Комнату леди Шерон впервые после нескольких месяцев затапливал яркий свет. С приходом апреля госпожа сразу же приказала сдернуть тяжелые шторы, а на их место водворить легкие занавески, которые не могли помешать солнечным лучам освещать ее покои. Но даже с наступлением теплых деньков здесь не переставали топить камин. Она мерзла и страдала бессонницей, и даже когда засыпала — не могла обрести покой. Ей снились кошмары, коими было прошлое. Госпожа Рейнсворт просыпалась с криком, застрявшим в горле, ее бил озноб, и успокоиться она могла только в объятиях Рейма. Каждую ночь он приходил в комнату своей жены, крепко обнимал ее и шептал слова утешения. Но немые призраки не отпускали свою жертву, наполняя каждую ночь Шерон страданиями.***
Леди Шерон, как и в течение всей зимы, лежит в постели. Отросшие волосы цвета карамели разметались по подушке, ресницы того же цвета слегка подрагивают. Женщина пытается заснуть, но перед ее мысленным взором вновь и вновь появляются тревожные образы. Вот мальчуган, чьи волосы — жидкое золото. На губах его широкая улыбка, которая никак не вяжется с печальным и усталым взором изумрудных глаз. Рядом с мальчишкой — бойкая девчушка с фиалковыми глазами и двумя забавными косичками в темных волосах. Они улыбаются. Шерон знает, что они ждут ее, знает, что вскоре встретится с ними, окруженными золотым сиянием. Самый последний и самый яркий призрак — пепельноволосый мужчина с багровыми глазами. Он, как и все, улыбается, и качает головой: «Не сейчас». Сердце ее рвется на части, тонкие руки судорожно сжимают белоснежные простыни, сухие и обескровленные губы шепчут лишь одно имя… Но вот Рейнсворт зажмуривается и со вздохом облегчения открывает глаза, когда слышит стук в дверь. В комнату заглядывает Рейм, и герцогиня пытается принять сидячее положение. Луннет с болью замечает, как трудно дается это простое движение его любимой, после чего спешит на выручку. Он до сих пор не привык видеть жену такой: сильно похудевшей, с белой, почти прозрачной кожей и потухшим взглядом… Хотя нет, эти малиновые глаза утратили свой блеск еще тогда, почти тридцать лет назад, когда Шерон потеряла всех своих друзей. И Его. Зарксис Брейк даже сквозь такую толщу времен не оставляет свою принцессу. Рейм садится на краешек кровати, боясь навредить Шерон, ставшей слишком, слишком хрупкой. Эта хрупкость напоминает ему те цветы, что он приносит ей каждый день. Луннет без жалости выбрасывает вчерашние букеты, которые не успели утратить своей красоты, и заменяет их на новые. Сегодня это ветви миндаля: цветы на них светло-розовые, и он, глядя на них, вспоминает нежный румянец своей жены, что так давно не появлялся на ее щеках… — Опять кошмары? — он задает этот вопрос каждый день. Герцогиня дотрагивается до его лица, касаясь холодными кончиками пальцев тонкой паутинки морщинок в уголке его глаза. - Мне снился братец Заркс, — отвечает она спустя несколько минут. На эти слова Рейм не выдерживает и отворачивается, проклиная Шляпника и себя самого. «Зарксис Брейк, ты идиот! Какой дурак позволит себе умереть и оставит горевать свою госпожу?!». Все существо Луннета опять наполняется скорбью и горечью. «Такой прекрасный дурак…». За спиной раздается тихий смех. Он выныривает из омута печали и видит ее. - Мой милый, почему же ты никак не поверишь в то, что я была счастлива вместе с тобой? — Рейм уже и забыл, что полюбил Шерон именно за эту нежную и теплую улыбку. После смерти Брейка и Шерил она улыбалась так только для него одного. На душе стало легче. — Ты что, опять говоришь о себе в прошедшем времени?! — сварливо интересуется он и хмурит брови. Шерон лишь опять смеется и протягивает к нему руки: - Иди ко мне.***
Шерон умерла за несколько дней до своего пятидесятилетия.