Память

      Память. Она сжигает тебя изнутри, заставляет вновь и вновь переживать те страшные моменты. Озлобленными псами вгрызаясь в изломленное сознание, старается изничтожить сущность, что слишком долго живёт на этом свете. Ты слишком много знаешь, ты слишком многое ещё не понимаешь. Ты — сладкая добыча для демонов.       «Я помогу тебе забыть»       «Нет, эта память всегда будет со мной»       - Затриан?       Перед измученным взором появляется обеспокоенное лицо Ланайи. Светловолосая девчушка десяти лет от роду в нерешительности топчется у входа в аравель. Её светлые волосы заплетены в две длинные косички, а щеки слегка покраснели от кусающегося мороза. Ты делаешь пригласительный жест и слегка измученно улыбаешься. Она так похожа на твою дочь. Девочка присаживается на одну из подушек и в нерешительности комкает в своих руках край меховой накидки.       - Что ты хотела, Дален?       - Мне снятся кошмары, я боюсь оставаться одна в своём аравеле. Можно я побуду здесь?       - Конечно, — глаза девочки загораются искоркой счастья, и от этого света мрак твоей души ненадолго отступает.       Ланая с головой укрывается меховой накидкой и, недолго поворочавшись, успокаивается. Непринуждённым жестом руки ты гасишь горящие под потолком аравеля зелёные огоньки. Мир погружается во тьму.       Память. Ты сидишь на коленях, держа в руках окровавленные тела собственных детей. Их лица искажены гримасой нестерпимой боли, кожа бледна, на ней видны многочисленные кровоподтёки и следы насильственной борьбы. Одежда грязна, разорвана. Ты сидишь и невидящим взором смотришь пред собой.       Твоя дочь открывает глаза и взглядом, полным осуждения, смотрит на тебя. Она до последнего надеялась, что ты придёшь на помощь. Спасёшь своё дитя. Разлепив потрескавшиеся от мороза губы, она еле слышно шепчет, но голос разносится как будто внутри твоей головы:       - Emma nan*, — лицо юной эльфийки кривится от распираемой ненависти, жестокие слова вместе с кровью выходят изо рта твоей дочери, а ты, часто дыша, мотаешь головой из стороны в сторону.       «Такого не было. Это все ложь! Mithal anast*»       «Молись своим ушедшим богам, но они тебя не услышат. Скоро ты станешь моим»       Противный шепот ни на минуту не покидает пределы твоего сознания, с тех пор, как ты бросился на поиски убийц своих детей, с тех пор, как ты настиг их и наслал на ничтожных проклятие. И ты смеялся, видя, как они зубами и когтями разрывают на куски собственных детей, а затем бегут в леса, диким нечеловеческим воем выражая рвущее изнутри отчаяние.       Память. Даже когда начинают гибнуть соплеменники, доверившие тебе свои жизни, месть по-прежнему затмевает твое сознание, выжигая остатки человечности. Пришедших к тебе за помощью Серых Стражей ты, не колеблясь, посылаешь на верную смерть, приказав убить духа, который на протяжении десятилетий искажает светлые воспоминания о детях.       «Белый Клык, твоя смерть близка»       «И твоя тоже…»       Проходит месяц, а Стражи так и не вернулись, и ты с легким раздражением думаешь о том, как измельчал Орден. Клан вымирает, среди зараженных появилось множество детей. В том числе и последняя плотина, сдерживающая тебя от окончательного падения в бездну — Ланая.       Твоя Первая сгорает изнутри, постоянно дергаясь от невыносимых судорог, скручивающих ее тело. Она знает правду. Знает, и поэтому смотрит умоляюще на тебя, стоящего подле её ложа. Но ты молча отвернулся от несчастной и зашагал прочь, окончательно отдаваясь тьме.       Память. Когда в лагерь вернулись Серые Стражи вместе с оборотнями и духом, ты не был удивлен. Совсем юный маг-шемлен что-то кричал о возможности все изменить, исправить. Но назад пути нет, и Белый Клык, смотрящий тебе прямо в глаза, прекрасно это понимал.       «Давай, демон. Я уже заждался тебя»       «Я больше в тебе не нуждаюсь, мне лишь нужно разорвать нить, связывающую нас»       Большой белый волк перевел взгляд своих плотоядных глаз на стоящего рядом с ним Стража, еще не раскрывшего до конца свой огромный потенциал, а затем, оскалив длинные и острые, как иглы, зубы, одним рывком бросился к тебе. Горящие потусторонним огнём глаза смотрели в твои. Еще не успели упасть обратно на землю комья осенней грязи, вылетевшие из-под лап духа, а его челюсть уже была в опасной близости от покрытой мелкими морщинами шеи.       Пред подернувшимся пеленой взором на закате дня твои дети, беззаботно хохоча, бежали по лесу, звали тебя за собой. А ты и не сопротивлялся.