Судьба архимага

      Мальчик открыл глаза.       Первые пару секунд после пробуждения он безуспешно пытался понять две вещи: кто он и как здесь оказался. Ничего необычного – такое бывает после хорошего сна. Спустя мгновение всё встало на свои места. Имя – Гарри Поттер, место – Литтл Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре. Причина пробуждения... причиной пробуждения была тётя, крикнувшая Гарри из-за двери, что он должен встать, и поскорее.       Мальчику вставать не хотелось. Он пытался вспомнить приснившееся ему. Знаете, бывает такое, когда ты просыпаешься – и помнишь сон, помнишь – но никак не можешь выразить словами. Мучительно стараешься восстановить его в памяти и понимаешь, что он стремительно утекает из твоей головы, как вода из разбитого сосуда. Несколько секунд – и всё пропало, осталось только твёрдое ощущение прошедшего сновиденья. Было, да. А что было?       Гарри Поттер испытывал сейчас нечто очень похожее. Долго, впрочем, лежать на кровати смысла не было. Во-первых, не вспомнишь; во-вторых, снова придёт тётя Петунья и будет стучать в дверь. Со вздохом натянув одежду, он откинул крючок на двери и пошёл в ванную, умываться.       – Так, – сказала тётя, едва Гарри появился на кухне. – Берешь сковородку и делаешь яичницу. С беконом. И смотри, чтобы он не подгорел. Я не хочу, чтобы нам снова пришлось проветривать весь дом из-за тебя.       Гарри внутренне поморщился. Тот случай был давно, год назад, но ему не уставали напоминать об этом. И не весь дом проветривали вообще-то, а только одну кухню! А если не нравится, то пусть сами готовят!       Он как раз расставлял тарелки с яичницей на столе, когда в кухню вошли дядя Вернон с тётей Петуньей и их сын, Дадли. Дадли Дурсль был толстым и глупым, и ещё он постоянно цеплялся к нему. Обычно мальчишки в таком возрасте дерутся, и не один раз, выясняя отношения, но Гарри знал: одно дело, если маленький Дурсль побьёт его, и совсем другое, если получится наоборот. Неделю будет сидеть в своём чулане в качестве наказания. Поэтому от Дадли приходилось убегать, и не сказать, чтобы это добавляло ему авторитета в школе среди сверстников.       Гарри взял в руки последнюю тарелку, как вдруг на него нахлынуло странное чувство. Как будто он – это не он, а какой-то персонаж компьютерной игры, своего рода аватара; как будто весь окружающий мир статичен и ирреален. Тело внезапно стало чужим, и Гарри секунду не понимал, что он вообще тут делает.       – Аккуратнее, – рявкнул ему прямо в ухо дядя Вернон, на которого мальчик чуть не свалился с тарелкой в руках, и Гарри мгновенно пришёл в себя. Ему потребовался ещё миг, чтобы окончательно вернуться в нормальное состояние, но то необычное ощущение уже прошло. Он потряс головой: раньше ему не приходилось испытывать ничего подобного.       Дядя уже открыл рот, чтобы сказать, очевидно, ещё что-то малоприятное, но его оборвал телефонный звонок. К телефону подошла Петунья, затем окликнувшая дядю:       – Вернон, это тебя, по работе.       Дурсль, так и не успевший съесть ни кусочка, тяжело встал из-за стола (стул при этом чуть не опрокинулся назад) и пошёл в соседнюю комнату, откуда вскоре донёсся его голос. Гарри пожал плечами: надоедливой нотации удалось избежать.       После завтрака надо было идти в школу. Школу Гарри, в общем, любил. Там он мог быть свободен от неусыпного взора тёти Петуньи, органически не переносившей безделья любимого племянника. Так что если мальчик не делал уроки, не спал или не был заперт в чулане, то он обязательно готовил, или убирал, или газон стриг в саду, или делал ещё что-нибудь в этом же роде. И по сравнению с этим та нагрузка, которую давали в школе, была просто отдыхом.       Был, правда, ещё Дадли. Но и то в школе от него было спрятаться куда легче, чем в доме, да и, опять же, присмотр учителей – это совсем не то же самое, что надзор дяди и тёти. Так что Гарри в долгу не оставался.       Во-первых, маленький свин был туп, что позволяло мальчику упражняться в своём остроумии. Во-вторых, с его весом догнать мелкого и шустрого Гарри было задачей нетривиальной. И всякие мелкие приколы типа измазанной мелом спинки стула или крысы, подкинутой в портфель (это было весьма неприятным сюрпризом для одного из приятелей Дадли) чаще всего оставались безнаказанными. Но не всегда. Иногда дружная гоп-компания ловила Поттера, после чего он приходил домой с шикарными фонарями. Иногда дядя с тётей, выведенные из себя нытьём их любимого сыночка наподобие «а Гарри сегодня снова мне на спину бумажку приклеил с неприличным словом и все надо мной смеялись» запирали малолетнего пацана в чулане или оставляли без еды. Однако в целом война шла с переменным успехом, и обе стороны стремились достать другую как можно сильнее.       Впрочем, сегодня в школе было как-то тихо. Лучший друг Дадли заболел, а без него тот не имел вообще никаких шансов поймать Поттера. Сам же Гарри вот уже несколько раз ощущал то странное чувство, впервые настигшее его утром. Кроме того, почему-то разболелась голова, и учитель, видя, что обычно смышлёный и готовый ответить ученик не проявляет никакого рвения, отправил его в медпункт. Медсестра относилась к Гарри вполне лояльно, и потому позволила ему провести остаток учебного дня на койке, не заставляя идти обратно на уроки. Да он особо и не рвался, сомневаясь, что у него бы получилось нормально работать. Вопреки ожиданиям, голова разболелась ещё сильней.       – Вот скажи мне, Петунья, как ты считаешь, куда стоит поступать Дадли, а? Я думаю, в «Вонингс» было бы неплохо, я сам там когда-то учился, – дядя Вернон намазывал повидло на тост, пребывая явно в благодушном настроении. Гарри как раз налил себе чаю, радуясь, что головная боль наконец-то прошла. – Каникулы уже вот-вот, – продолжал дядя, – пора думать о том, куда ему пойти после начальн... А-а-а!!!       Это Дадли поставил подножку. Мальчик-то удержался на ногах, но вот чай, налитый в кружку почти доверху, пролился. И ладно бы на пол, но ведь нет! Пострадали чистые брюки дяди Вернона. Гарри мельком подумал, что дяде следовало бы сказать спасибо за то, что на него пролился не кипяток, а просто горячая вода. Вот только дядя этих мыслей не разделял, да и всё его благодушное настроение куда-то делось.       – Ну всё, мальчишка! Ты допрыгался! – Вернон вскочил на ноги. – Сейчас кто-то у меня получит!       Он занёс руку с явной целью отвесить Гарри хороший подзатыльник. Тот инстинктивно выставил вперёд ладонь, защищаясь, и внезапно произошло нечто очень странное.       Вернону показалось, что он... не может двигаться. Да, именно так. Рука повисла в воздухе: как будто кто-то очень мягко и бережно ухватил её за кисть. Поражённый, Дурсль опустил конечность вниз – и на этот раз ему ничто не мешало. А затем до него начало доходить, что только что произошло.       – Ты! – почти прорычал он. – Снова твои дурацкие фокусы!       Справедливости ради стоит сказать, что сам Гарри был удивлён не меньше. Однако он всегда умел быстро соображать, и, когда дядя на него замахнулся во второй раз, уже с большей силой, мальчик снова поставил ладонь, изо всех сил желая, чтобы удар цели не достиг. Как ни странно, это сработало.       Вернон побагровел, стараясь преодолеть этот проклятый барьер. Теперь он давил уже двумя руками, наваливался всем своим немалым весом... но мальчишка не поддавался. Ещё сильнее... ещё чуть-чуть...       И тут преграда исчезла. Вернон навис над Гарри, а тот, не вполне отдавая себе отчёт в своих действиях, резко развёл руки в стороны и снова свёл их, ладонями обратив к дяде. Что-то громко хлопнуло, и Дурсль отлетел к стене, чудом не задев ни полок, ни шкафов. Мальчик шмыгнул носом: кажется, оттуда потекла кровь.       Впрочем, сейчас это было наименьшей из его проблем. В противоположном углу кухни с пола поднимался не человек, а сплошная, концентрированная ярость. Казалось, секунда – и он кинется на того, кто посмел его отшвырнуть, ещё секунда – и он сотрёт его в порошок. И Поттер понимал, непонятно как, но – понимал, что в третий раз дядю остановить не получится. По-хорошему, из комнаты надо было тикать, но проход сбоку загораживал Дадли, с недоумением глядящий на развёртывающееся действо. Ему там протиснуться не удастся, и Гарри это прекрасно видел.       – Вернон!! – резкий крик прозвучал как удар кнута. На старшего Дурсля он подействовал ошеломляюще: тот словно налетел на стену.       – Ты же не хочешь его покалечить? – продолжила тётя. Вернон медленно повернул к ней голову; по его красному лицу стекали капли пота.       – Но Петунья!.. Он же...       – Гарри, иди в чулан! – отрывисто сказала женщина. – И не смей выходить оттуда.       Мальчик стремительно рванулся к себе под лестницу. Ему вовсе не хотелось, чтобы дядя пришёл в себя и поймал его за шкирку. Добавлять последние слова тёте было и вовсе излишне – Гарри ни за что бы на свете не выбрался из своего безопасного чулана. Но и там ему было слышно, как на кухне кричат друг на друга его приёмные родители. Он поёжился: раньше такого никогда не случалось, Вернон с Петуньей жили мирно и не ссорились. Страшно даже подумать, каким в итоге будет наказание.       Примерно через полчаса в дверь каморки постучали.       – Гарри, открой.       Гарри нехотя встал с кровати, где лежал всё это время, предаваясь размышлениям о своей несчастной судьбе, и пошёл открывать. Голос был женский – а дядю он нипочём бы сюда не впустил.       – Идём на кухню, – сказала стоящая на пороге Петунья. Гарри туда не хотелось. Совсем. Он не слышал шагов дяди – а их нельзя не услышать. Это значило, что он всё ещё сидит там.       И действительно – сидел. Не в самом лучшем расположении духа, а при виде вошедшего он надулся ещё сильнее. Гарри не хотелось подходить к нему, но этого и не потребовалось: Петунья отодвинула стул по другую сторону стола и показала жестом – садись. Дадли в комнате уже не было – он ушёл наверх минут двадцать назад.       – Значит, так, – сказала тётя, негромко ударяя ладонью по столу. – Гарри, ты должен пообещать, что никогда больше не будешь использовать... делать то, что ты сделал сегодня.       – Да это случайно получилось, – запротестовал мальчик, – я не знаю, как. Я просто хотел защититься.       – Вернон, – всё так же спокойно сказала тётя, – больше никакого рукоприкладства по отношению к ребёнку.       Дядя шумно выдохнул и всё-таки не сдержался:       – Он мне чай на брюки вылил! Я из-за него сегодня на работу не пошёл!! Может, мне его за это по головке следует гладить?!       – За чай он своё получит. Но больше такого быть не должно – или он закинет тебя в угол ещё раз!       Дядя как-то очень быстро сдулся. Повторения сегодняшнего ему явно не хотелось.       – Теперь ты, – Петунья снова повернулась к Гарри, – ты должен пообещать, что ничего подобного больше не случится.       У самого Гарри будто гора с плеч упала. По крайней мере, никто не собирался метать громы и молнии, как это было пару лет назад, когда он в школе приклеил Дадли к стулу. Тогда его хорошенько выпороли и на месяц запретили выходить из-под лестницы, кроме как в туалет и в школу. Ему вовсе не хотелось повторения тех событий.       – Да, тётя, – поспешно сказал он, – я постараюсь, чтобы больше такого не было.       – Очень хорошо. Но за пролитый чай тебе придётся помыть пол на кухне. И про ящики тоже не забудь.       – Не забуду, – пообещал Гарри, надеясь, что этим дело ограничится. Он ожидал гораздо большего, но, если наказание оказалось неожиданно мягким, зачем его увеличивать?..       Тускло светила лампа. Впрочем, для чтения книги этого хватало – мальчик в круглых очках и со шрамом на лбу сидел за столом и шелестел страницами. Не сказать, чтобы он сильно любил литературу, но эта книга ему нравилась. «Энциклопедия чудес природы» – вот что значилось на обложке. Сборник самых невероятных фактов, событий, историй из жизни – и, конечно, их объяснение.       Человек поднимает вещи весом в несколько центнеров? Да, иногда случается.       Левитация или увеличение собственного роста за десять минут на пятнадцать сантиметров? Ничего необычного, если смотреть с позиций науки.       Чудеса гипноза, фотографическая память, сверхбыстрые вычисления в уме? Ну, возможности мозга ещё мало исследованы, но мы над этим работаем.       Однако ничего похожего на его ситуацию в книге не описывалось. Никто не задерживал удары силой мысли и не отправлял в свободный полёт людей, используя всё ту же силу. Да и вообще... Гарри хорошо припоминал, что это не первый подобный случай.       Например, у него аномально быстро росли волосы. Но далеко не всегда, что самое интересное. Стоило его постричь, и голова как будто хотела как можно скорее вернуться к прежнему состоянию. После чего рост почти останавливался. Однажды ему за это неплохо попало...       Или вот, допустим, явление телепортации. Вообще, как считал сам Гарри, тогда он на крыше оказался благодаря случайному (но необычайно сильному) порыву ветра. Случались и другие, не менее странные события.       Мальчик был умён для своих лет, и он понимал, что любой из этих случаев можно объяснить и не прибегая к разного рода мистике. В той книжке описывались и более невероятные происшествия. Другое дело, что они происходили очень редко. Опыта в десять лет хватало, чтобы понять: в жизни большинства людей такие эпизоды можно пересчитать по пальцам. А у него подобного рода неприятности случались не каждый день, но чаще, чем хотелось бы ему. Любой из случаев можно объяснить. Но как ты объяснишь их совокупность?       Кроме того, сегодняшнее не лезло уже ни в какие рамки. Про такое нигде не писали, и Гарри впервые серьёзно задумался о том, что реальность может оказаться намного интереснее того, что он тут себе напредставлял.       Это был необычайно чёткий сон, почему-то хорошо запомнившийся ему. Сначала он куда-то бежал, бежал, не чуя ног под собой. Сбоку мчался его товарищ, было слышно его дыхание, но Гарри не смотрел на него. Он вообще не смотрел по сторонам, только вниз и вперёд, потому что знал: спотыкаться нельзя – умрёшь. Смерть гналась сзади и буквально дышала им в затылок.       Потом был какой-то лагерь, палаточный городок. Он неторопливо шёл по нему, а сзади были крики, свист и шипение – там шёл бой. Затем – радость полёта, то чувство, когда ты паришь в небесах как птица. Как это сочеталось с предыдущим эпизодом сновиденья, он не понял; во сне такие вещи кажутся самоочевидными, и ты над ними не задумываешься, но после пробуждения причинно-следственная связь куда-то пропадает.       Ещё там был роскошный дворец и огромный каменный великан, ходивший на двух ногах; было зеркало, показывающее что угодно, кроме тебя, был какой-то неопрятный старик и девушка удивительной красоты. Было много чего... вот только в памяти остались одни картинки. В мире снов его видения ходили и говорили, рассказывали Гарри что-то такое, чего он сам уже подспудно знал. Однако это всё ушло – осталось лишь изображение. Зато уж оно-то запомнилось хорошо.       Он бы мог самым тщательнейшим образом описать внешность всех людей, увиденных им. И не только людей: там хватало самых разных созданий, человека не напоминавших даже отдалённо...       Но к обеду воспоминания поблёкли и помутнели, выветриваясь из головы. Гарри возился в саду, подстригал кусты. Садовые ножницы звонко клацали у него в руках. Некстати подумалось, что его, после того как он не меньше чем сотню раз выполнил эту работу, непременно должны взять каким-нибудь газонокосильщиком в Виндзорский замок. Вряд ли найдётся ещё какой-нибудь мальчик, каждое лето занимающийся облагораживанием сада.       Сад, признаться, был так себе. Маленький такой садик, травяной покров которого никак не тянул на знаменитый английский газон.       Однако Гарри, вынужденному подстригать кусты, растущие по периметру, он вовсе не казался таковым. У стены дома, правда, ничего не росло – там была дорожка, посыпанная гравием. А на стене висели ящики для цветов. Такие пластмассовые параллелепипеды с засыпанной внутрь землёй.       Цветы подстригать, к счастью, было не нужно. Гарри посмотрел наверх и на всякий случай отошёл чуть подальше. Ящики были прикреплены к стене, и сейчас гвоздь, держащий один из них, по всей видимости, вывалился. Нет, на землю ничего не упало, потому как гвоздей было два, но мальчик ясно видел, что если ящик ещё немного наклонится, то все цветы просто вывалятся.       – Тётя-я-я! Тё-ё-ё-ть!       – Ты чего орёшь?! – Петунья высунулась из окна. – Соседи же услышат!       – А вон! – Гарри показал на балкон. – Сейчас свалится!       Тётя тоже посмотрела и только ахнула. Горшки с цветами были её идеей. Пожалуй, если бы не она, то и за садом бы никто не следил. Вернону на него было, в общем-то, наплевать.       Тем не менее, из дома спустя двадцать минут вышел именно он. Злой и недовольный – потому что разбудили, не дав насладиться законным выходным. Гарри к тому времени уже закончил и прикидывал, как бы половчее свалить...       – А ну стоять! – громовой рык показал, что его заметили. – Живо лестницу тащи, там, за домом стоит!       Свалить не получилось. Даже когда стремянка была принесена, Гарри заставили крепко её держать, чтобы дядя не свалился.       – Подержишь, – повелительным тоном сказал он, – с тебя не убудет.       Вообще за целостность лестницы опасаться стоило, поскольку Вернон был грузным человеком, и вполне мог чего-нибудь сломать или сам сверзиться вниз. Но непонятно, чем тут мог помочь Гарри, который в свои десять лет особой силой не обладал. Дерево жалобно заскрипело, когда дядя полез наверх.       – Так, – сказал он сам себе, когда забрался на стремянку, – вот это сюда, а это туда. Ну да, так и есть. Расшатался и вылез. Руки бы поотрывать тем, кто его сюда вкручивал.       На краю сознания Гарри мелькнула мысль о том, что вообще-то дядя сам ящики и вешал. Но додумать он её не успел.       – Ага, – довольно пробормотал Вернон. – Теперь осталось только... Й-а-а-а-а-а!!!       Кажется, он как-то неудобно повернулся, и лестница, до сих пор только скрипящая, теперь затрещала и накренилась. Дядя, нелепо взмахнув руками, начал падать. Гарри, вжав голову в плечи, рефлекторно вытянул руки, как будто хотел его поймать... или наоборот, защищался от падающего ему почти на голову тела весом в добрый центнер.       Сторонний наблюдатель заметил бы нечто очень странное: летящий вниз Вернон сильно замедлился, словно под ним был не воздух, а некая невидимая подушка. К счастью, никто мимо не проходил и не выглядывал из окон. Дядя же, приземлившись на землю, ошалело помотал головой, явно радуясь, что всё закончилось хорошо. Два метра – небольшая высота, но люди и на ровном месте спотыкаются и ломают себе шею.       – Так, – выдохнул дядя, – больше я туда не полезу. Не хватало мне ещё убиться тут из-за цветов. И лестница сломалась. Пойду-ка я, пожалуй...       Гарри только вздохнул, вытирая пот со лба. Хорошо хоть злополучный горшок вниз не сверзился, а то ему бы ещё работы прибавилось. Впрочем, это его сейчас волновало меньше всего.       Снова, – билась в его голове одна и та же мысль, пока он тащил стремянку с отломанной ножкой за дом. – Это произошло снова!       Дядя мог думать что угодно, но мальчик точно знал, что такая мягкая посадка стала возможной только благодаря ему. И он хотел разобраться со всем этим.       – Итак, – вслух произнёс Гарри Поттер. – Начинаем эксперимент!       Он сейчас находился в своём чулане, закончив со всеми делами. В метре от него стоял стул, а на стуле лежала та самая «Энциклопедия чудес природы». Её в своё время подарил Дадли кто-то из родственников, но малолетний Дурсль почему-то книгу не оценил.       Наверное, потому, что читать мог только еле-еле и по слогам.       Как бы то ни было, но книга в итоге оказалась у Гарри, которому весьма понравилась. И сейчас он пытался сообразить, что нужно сделать для того, чтобы сдвинуть её без прикосновения.       Скорее всего, – подумал Гарри, – это явление зависит от моих эмоций. Когда я боюсь чего-то, когда защищаюсь... когда очень чего-то не хочу, тогда и происходит что-то необычное. Но что я должен почувствовать сейчас?..       Мальчик вдохнул и выдохнул. Можно попробовать разозлиться на книгу, конечно. Но нельзя ли обойтись без эмоций? Ему вспомнилась старая серия «Звёздных войн», которую он мельком видел по телевизору, будучи в гостях у старой миссис Фигг. Там герои тоже могли перемещать вещи на расстоянии и высоко прыгать.       – Я – джедай?.. – неуверенно сказал он вслух. Это звучало весьма глупо, и Гарри помотал головой, выкидывая дурную мысль. Но мысль не уходила, а продолжала думаться.       Звучало-то оно, может, и глупо, но больше в голову не лезло вообще ничего. В конце концов, а вдруг режиссёр снимал фильм, зная чего-то про... необычных людей?       Гарри вздохнул. Толку с этого всё равно не было никакого. И вообще, единственное, что всплывало в голове полезного в контексте этого фильма, было сакраментальное: «используй Силу, Люк». Сила, сколько помнил мальчик, была чем-то таким неощутимым (для большинства людей) и невидимым, бывшим везде вокруг нас и внутри нас. Как её можно было почувствовать и уж тем более использовать – фиг его знает. Особенно если в реальной жизни всё по-другому. Очень вероятно, что эти сверхспособности – просто результат работы скрытых резервов организма. По крайней мере, Гарри хотелось так думать.       Хотя звучало это, честно говоря, ещё глупей. Результат работы, блин. С чего это вдруг у остальных никакой работы резервов в критических ситуациях нет, а у него есть?       Гарри решительно выбросил левую ладонь к книге. Книга не шелохнулась. Он вытер пот со лба и покачал головой.       Бесполезно. Он скакал вокруг добрых полчаса. Мальчик уже не знал, чего ещё можно попробовать. Ему это представлялось совсем не так. В сознании виделось что-то вроде комиксов, которые активно покупал Дадли; Дурсли не жалели денег ради любимого сыночка. В комиксах все очень быстро понимали, что с ними произошло, как-то развивали способности и – самое важное – становились добрыми и справедливыми или... или наоборот.       А здесь Гарри даже не знал, с чего он получил такой «дар». Паук его не кусал, в химикаты он тоже не падал. Кто не мечтает в десять лет о какой-нибудь сверхспособности? Все мечтают. Ну, положим, есть она. Дальше что? Даже если он научится ею нормально управлять... Ему надо будет одеваться в цветастое трико и помогать людям?       Ага. Ловить падающих монтажников на стройке.       Мальчик невесело хихикнул. Может, не будь у него ничего такого, и дядя с тётей относились бы к нему получше. И был бы он таким же толстым, как Дадли...       Так себе перспектива. Он поставил книгу на небольшую полочку и задвинул стул под стол. В конце концов, то, что сегодня ничего не получилось, не означает, что ничего не получится вообще. Как бы то ни было, но двигать предметы усилием мысли – это круто! По крайней мере, Гарри Поттеру тогда так казалось.       – Я не знаю, – сказал Вернон Дурсль. – Я уже ничего не знаю в этом долбаном мире.       Он сидел на кухне за столом и пил кофе с коньяком. Напротив него сидела Петунья и пристально смотрела ему в глаза.       – От этого нельзя вечно убегать, – сказала она. – Да, мы надеялись, что ничего не случится, что он будет обычным ребёнком. Ты сам мне тогда заявил, что если за это наказывать, и наказывать строго – то рано или поздно всё прекратится. Нельзя лизать сосульки зимой, нельзя швырять снежками в соседей, нельзя... творить магию.       Вернон глубоко вдохнул, явно намереваясь что-то сказать... и так же медленно выдохнул, сдержавшись.       – Не получилось, – припечатала Петунья, – не вышло. И ты знаешь, что должно произойти. Я тебе рассказывала. Я...       Отец семейства резко встал, и стул с грохотом отъехал назад.       – Ты видела, что он творит? – спросил он, расхаживая по кухне туда-сюда. – Конечно видела! Как же иначе может быть?! Пока вся эта... – он помедлил, не решаясь произнести запретное слово, – чертовщина случалась, от силы, один раз в год – да, на это можно было закрыть глаза! Но сейчас! Я его попросил всего лишь проверить дымоход – а он мне сносит трубу! А соседская собака?! Она до сих пор боится к нам подходить! А замок в чулане?! Его же словно с мясом выдрали!! А приставка Дадли, подаренная мной на его день рождения?! Сгорела, конечно, совершенно случайно!! – Вернон помедлил, переводя дух. – И, я уверен, мы ещё не всё знаем! И ты предлагаешь мне ничего не делать?!! Что будет, если соседи узнают?!!       Петунья вздохнула.       – Вернон, ты сейчас разбудишь детей.       Тот тяжело плюхнулся на стул, выговорившись.       – Я повторяю свой вопрос, – сказал мужчина, сверля Петунью глазами. – Ты предлагаешь мне сделать вид, что ничего не происходит? Предлагаешь ничего не делать? Петунья, когда я на тебе женился, ты казалась мне более... здравомыслящей.       – А что ты предлагаешь делать? – парировала миссис Дурсль. – Выгнать мальчика на улицу? Отдать в другую семью? Связать его – и пусть сидит себе под лестницей? Даже не смешно! Ты не знаешь, я не знаю – может, пока ничего не стоит предпринимать?       – Про другую семью мне понравилось, – пробурчал Вернон, – но если говорить начистоту, то я считаю, что мы не должны бояться что-то делать. «Пока ничего не стоит предпринимать». До каких пор будет длиться это твоё «пока»? Пока он нам тут дом не разнесёт? Я – нормальный человек, и я не хочу иметь ничего общего с... ты поняла.       Петунья снова вздохнула и помассировала виски.       – Я точно не знаю, но... ему почти одиннадцать лет. Именно в одиннадцать начинают брать...       – В школу, – докончил за неё муж. – Да, ты говорила. В заведение для таких же ненормальных, как Гарри и его родители. Тьфу! Век бы об этом не знать!       В другое время, конечно, старший Дурсль не говорил бы об этом так спокойно, но сейчас весь его запал уже прошёл.       – Если они заберут Гарри, нам будет только лучше, – заметила Петунья.       – Насовсем заберут? – оживился Вернон.       Сморщившись так, как будто проглотила лимон, тётя Гарри покачала головой.       – Едва ли. Но, всё-таки, сейчас уже почти июнь. Я уверена, скоро нам будет ясно, что делать.       – Почему я не могу жить нормально, как все? – с тоской вопросил Вернон. – Работа, карьера, семья, домик в тихой местности. Но нет, свалилось нам счастье как снег на голову. Поттеры! – казалось, он выплюнул это слово. – Сестра твоя, чтоб ей!       Он тяжело вздохнул и замолчал.       – Давай чуть-чуть потерпим, – примиряюще сказала Петунья, – я уверена, осталось недолго.       Но ни мистер, ни миссис Дурсль не подозревали, что это «недолго» будет, на самом деле, ещё короче, чем им представлялось.       Гарри мыл полы. Ему не нравилось это занятие – слишком скучно и однообразно. Тем более что в доме этот труд был не механизирован. Мальчик не знал точно, но вроде бы в магазине электроники продавались такие специальные пылесосы для влажной уборки. А тут всё надо делать по старинке. Вот тряпка, а вот швабра. Окунаешь тряпку в ведро, наматываешь её на швабру и вперёд! Собственно, ему казалось, что уборку можно было бы делать и пореже. В чулане под лестницей, куда ни дядя, ни тётя обычно не заглядывали, Гарри с этим особенно не старался.       Вообще не старался, если быть честным. Поэтому пауки в углах чувствовали там себя очень комфортно. Подумаешь, паутина висит в углу. Висит и висит себе. А порой туда ещё и комары попадаются – так зачем её убирать, в самом деле?       Гарри выжал насухо тряпку и пошёл в туалет, менять воду. С первым этажом он практически закончил, осталась только гостиная, там, где не лежал ковёр.       И тут в дверь позвонили. То был самый обычный звонок, но сердце у мальчика почему-то ёкнуло. Дадли на целый день куда-то уехал с друзьями, а дядя Вернон был на работе – так что это точно не они. Порой к Дурслям заходили соседи – но, как правило, они предупреждали о своём визите. Впрочем, это вполне могла быть забывчивая миссис Фигг...       – Гарри, открой, – крикнула из кухни тётя.       Гарри не хотелось открывать. У него определённо было... да, пожалуй, именно что дурное предчувствие. Раньше он не испытывал такого никогда. Мелькнула мысль о том, что это могло быть следствием его не совсем обычных занятий.       Да, ему таки удалось добиться определённых результатов. У него по-прежнему не получалось сдвигать книгу простым усилием мысли, но он мог скинуть её на пол, сильно разозлившись. Практической пользы оно имело мало – а дядю и тётю любое проявление этих его способностей вводило в ярость. Но иногда сдерживаться не получалось.       Впрочем, это было не столь важно. Гораздо сильнее Гарри начал беспокоиться из-за... он не знал, как это назвать. Вроде как утрата себя, что ли. В такие моменты он как будто наблюдал за действиями своего тела со стороны, а управлял им кто-то другой. Кто-то, поднимавшийся из глубин его сознания. Кто-то... просыпающийся.       Мальчику очень не нравилось такое сравнение. Он начинал ощущать себя человеком, носящим в себе что-то вроде личинки Чужого. Причём вся эта экстрасенсорика (Гарри нашёл умное слово всё в той же «Энциклопедии чудес») только усугубляла ситуацию.       Серьёзные поводы беспокоиться появились примерно месяц назад. Тогда на него на улице – а он шёл с дядей за покупками – начала гавкать собака. Её не так давно купили соседи, заядлые собачники, и она была довольно противной. Обычно облаивала всех из-за забора, но в тот раз калитка оказалась открытой, и псина кинулась на них. Нет, бросилась она бы едва ли – но Гарри тогда этого не понял и жутко перепугался. А затем произошло нечто весьма странное. Его тело сделало без его участия какой-то замысловатый жест, и собака отлетела за забор, а в голове пронёсся обрывок мысли. И Гарри совершенно точно знал, что эта мысль не принадлежала ему.       Дальше – хуже. Если до этого подобного не происходило, то сейчас практически каждое применение сверхспособностей вызывало этого... альтер эго. И, кажется, оно вовсе не было добрым. Во всяком случае, каждое появление его сопровождалось вспышкой ярости. Мальчик уже не пытался развивать способности или учиться управлять ими. Он боялся. Боялся перестать быть собой.       И сейчас Гарри прислушался к себе. Нет, стремление не открывать дверь исходило не от него. Всё та же другая личность, до поры до времени держащаяся где-то в подсознании. Глубокий вдох и выдох.       Гарри Поттер подошёл к двери и взялся за ключ. И в тот же момент он снова почувствовал...       Да. Это произошло опять. Он снова увидел свои руки как бы со стороны. Руки поворачивали ключ, открывая замок.       НЕТ! – беззвучно воскликнул Гарри, стремясь снова почувствовать себя. Раньше это всегда происходило слишком быстро и слишком неожиданно, но теперь у него было время морально подготовиться и отреагировать. Однако больше он ничего сделать не успел.       Мощнейший ментальный удар отправил Гарри Поттера в бессознательное состояние.       Мальчик нажал на ручку и открыл дверь. Позади приглушённо ахнула Петунья.