Чувствуй

http://s019.radikal.ru/i623/1207/ec/04f134575735.jpg Тор изменился. Как-то неуловимо, почти незаметно. Локи видит это по взгляду – тяжёлому, задумчивому, по движениям – грузным, неповоротливым. Тор даже не смотрит в сторону трикстера, когда того уводит стража. И Локи как-то по-детски обидно, как тогда, давно, когда брат уходил со своими друзьями, а его оставлял одного. Но глупо обижаться теперь, когда сам же упорно и отказывался зваться братом. Локи отводят в тёмную камеру, где единственный источник света – маленькое зарешеченное окошко. Щёлкают многочисленные засовы, поднимаются магические щиты. Не пройдёшь, не сбежишь. С трикстера так и не сняли наручники и унизительный намордник. И Локи может даже гордиться этим – его боятся, даже его слов боятся. Локи не знает, сколько он уже сидит на жёстком подобии кровати. Для богов время вообще относительно, а здесь – где нет смены дня и ночи – вообще исчезает как понятие. Могло пройти пять минут, могло – пять дней или пять месяцев, или вообще пять лет. Локи не знает, и ему становится страшно: а что если это и есть его наказание – вечность в одиночестве, без магии и голоса? Ведь это самое страшное – когда ты теряешь сам себя, медленно сходишь с ума, не знаешь, жив ты или уже мертв. Но вот замки щёлкают, дверь открывается, и на пороге появляется Тор. Он всё такой же неуловимо изменившийся. Он закрывает за собой дверь, словно отрезает их от всего остального мира. Локи не хочется сейчас смотреть на громовержца, слушать его не хочется. А зачем ещё он мог прийти, если не читать морали? Но Тор его удивляет. Локи не смог предугадать его действия. Тор подходит совсем близко и быстро, без замаха, но резко, сильно и больно бьёт Локи по лицу, по скуле, где кожа не срыта намордником. Это неожиданно, и трикстер отклоняется назад, чувствуя, как начинает гореть щека. Локи знает, что сейчас на его от рождения бледной коже проступает красное пятно. И это унизительно. Раскрытой ладонью, пощёчина, как провинившуюся собаку. И Локи не может ответить: наручники сковывают движения, да и физически Тор намного сильнее его. Даже ответить нельзя – в наморднике можно только мычать. Но этого Локи себе не позволит, унижаться ещё сильнее не станет. - Я не могу понять, брат, из-за чего ты стал таким, - говорит Тор. – Из-за того, что не стал царём? Или из-за того, что тебе не сказали правды о твоём рождении? Но ведь тебя любили. На что тебе жаловаться? Даже если бы Локи мог ответить, Тор бы не понял. Не понял, что значит всегда быть вторым, когда все смотрят на другого, успехи другого важнее, а твои собственные остаются незамеченными. Тор просто не поймёт… - Да, отец уделял больше времени мне, но мать всегда была с тобой, - продолжил Тор. – Да, у меня было больше друзей, но ты сам не хотел общаться с кем-то. Да, может быть я и обижал тебя, делал что-то, что причиняло тебе боль, но ты никогда не говорил, что тебя что-то не устраивает. Если бы Локи мог, он бы рассмеялся. Говорить? Как можно сказать старшему брату, что он перетягивает всё внимание на себя? Разве он не предлагал что-то одно, в то время, как Тор выбирал совершенно другое, то, что предлагали друзья? Если бы Локи мог, он бы высказал всё, что думает, но он не может, поэтому остаётся надежда на то, что Тор поймёт всё по взгляду. И громовержец видит этот взгляд. Правда выводы делает не те, на которые рассчитывал Локи. Тор резко хватает Локи за волосы и грубо прижимает лицом в кровать. Трикстер от неожиданности дёргается, но не может даже пошевелиться: громовержец намного сильнее и тяжелее его самого. Локи не понимает, что Тор хочет сделать, а бьющуюся где-то на краю сознания мысль о возможном исходе, он старается уничтожить, развеять. Это же Тор, он не может так поступить с ним… Но Тор изменился. И пусть внешне совсем неуловимо, но вот что-то внутри него… Или же Локи совсем не знал того, кого так долго называл братом. Тор срывает одежду грубо, просто разрывает. И по-прежнему держит Локи лицом вниз, придавливая голову к самому матрацу. И говорит, срываясь то на шёпот, то на рык. - Знаешь, какую боль ты причинил мне, когда отпустил копьё? Знаешь, как мне было больно, когда ты решил захватить Мидгард? Знаешь, что я чувствовал, когда сражался против тебя? Знаешь, Локи? Нет, ты не знаешь. Потому что я не могу причинить тебе такой же боли, какую ты причинил мне. Но может ты почувствуешь, наконец, другую? Чувствуй, Локи, хоть что-нибудь чувствуй! Локи не может поверить, что это действительно происходит. Тор не может поступить с ним так, просто не может, это же Тор! Но это происходит, и Локи чувствует обнажённой кожей горячие, невозможно горячие руки брата. Трикстер лежит всё в той же позе, и даже не может поменять положение тела: Тор придавил его полностью, не вырваться, не шевельнуться. “Лучше бы он меня бил”, - думает Локи, но Тор только сжимает пальцами его бёдра. И Локи не выдерживает, он знает, что будет дальше. Но пошевелиться он не может, поэтому только зажмуривается, пытаясь внушить себе, что это сон, кошмар. Но боль, которая разрывает его тело, слишком реальна для кошмара. Локи вцепляется пальцами в матрац и жалеет, что на нём намордник: он даже не может прикусить губу. На глазах появляются слёзы – привычный к физическим травмам, он оказался не готов к такому. А по бёдрам стекает что-то тёплое и слегка липкое, и Локи понимает – это его кровь. Но Тор продолжает двигаться сильно, быстро и хаотично, и в горле рождается крик, который из-за намордника звучит как сдавленный стон. Магия, которая не может выйти за пределы тела и отбросить то, что причиняет боль, старается уменьшить чувствительность. Локи знает, что через несколько часов всё заживёт, боль же пройдёт почти сразу. Физическая пройдёт, а вот моральная… http://s41.radikal.ru/i093/1207/2c/22b016f62b5c.jpg Это унизительно. Тор, его старший, не смотря ни на что, брат, грубо насилует его, берёт, как последнюю шлюху, как кого-то, с чьим мнением не считаются. И Локи в какой-то момент кажется, что так и надо. Он никто – предатель, преступник. И, наверное, это правильно – так с ним обращаться. Тор просто пришёл и взял его, не получив даже сопротивления. Может быть, это и будет его наказанием? И так к нему будут приходить каждый день? И каждый, раз за разом… А потом он и привыкнет… Теперь Локи жаль, что он лежит на матраце, а не на полу: желание стукнуться головой обо что-то твёрдое всё нарастает и нарастает. Это что, серьёзно его мысли? Его, наследного принца, пусть не Асгарда, но Ётунхейма точно? Он что, действительно сейчас думал о том, что станет подстилкой для асов? Локи хочется расхохотаться, и он понимает – это истерика. Впервые за несколько тысяч лет его смогли довести до такого состояния. И кто?! Тор! Движения Тора становятся резкими, прерывистыми, и это означает скорый конец, но Локи всё равно: магия притупила боль, теперь это слегка неприятно, не более. Конечно, чужая сперма, смешенная с собственной кровью – не самое приятное, что можно почувствовать на своих бёдрах, но Локи словно в прострации – ему всё равно. Тор же тяжело дышит, а на спине и ногах наверняка останутся синяки. Правда, недолго: магия залечит и это тоже. - Я хотел этого, - неожиданно глухо говорит Тор. – Давно хотел. Но не так. Совсем не так. Ты никогда не простишь меня за это. Но я всё же прошу прощения. Завтра суд. Многие настаивают на твоей казни. Меня на суд не пускают. Так что прощай, брат. Тор одевается быстро, уходит, щёлкают замки. Локи продолжает лежать так же, как и лежал и думает, как завтра стража отреагирует на его внешний вид, ведь громовержец не позаботился надеть на него одежду обратно. Да и от одежды мало что осталось. Разодрана на бесполезные тряпки. В голову приходят последние слова Тора. Он хотел этого давно. И, видимо, не смог справиться с искушением. И был груб, потому что уверен, что Локи бы не ответил. И ещё, Тор был уверен, что это их последняя встреча. Смертная казнь… Если на суд не пустят Тора и Фригг, то Один вынесет смертный приговор. Даже тому, кого когда-то называл сыном. Локи хочется расхохотаться. Потому что до завтра времени ещё много, оно снова обрело какие-то рамки и понятия. До завтрашнего суда как минимум пятнадцать часов. И этого времени хватит. На самом-то деле, это очень, очень много времени. Он всё успеет. А завтра поднимется суматоха, потому что пленника не найдут в его камере. Наручники и намордник будут лежать на кровати, сломанные истинной силой мага, которого ещё так ни разу не пленили по-настоящему. И никто не сможет этого сделать, ведь Локи – самый сильный маг в Асгарде. И Тор прав – Локи не простит. И не забудет. И отомстит. Обязательно. И когда-нибудь Тор испытает такое же унижение. А потом… А потом они, может быть, всё-таки поговорят о своих давних желаниях. Но это всё потом, а пока трикстер неуловимой тенью вновь будет мелькать перед громовержцем, заставляя того следовать за зелёными глазами и сладкими речами вечного бога обмана. http://s57.radikal.ru/i157/1207/c1/2cc528d4e5be.jpg