***
Странно не чувствовать холод. Странно не чувствовать боль, ступая по острым камням. Странно видеть белую нежную кожу вместо грубых, потрескавшихся от земли рук крестьянина. Элайя расправил шелковые волосы цвета морских волн и пригляделся к своему отражению на водной глади. Смерть представлялась иначе. Он стоял по колено в воде дикого арктического озера, ощущая в его глубине Великое и Неразумное. Он не понимал его, но хотел понять. В отчаянии он метался по уголкам своего сознания, пытаясь найти обозначение для него, а оно глядело на него огромным черным глазом, изучая. Он вошел в прозрачную воду, и стихия потекла сквозь него, мокрая, гибкая, непокорная, унося на самое дно. Его почти нагое тело погрузилось в черноту. - А я люблю спускаться сюда в штормы... Ощущать это сопротивление... Странно не чувствовать потребность дышать. Странно чувствовать ласкающие объятия необъятной воды. Элайя открыл глаза. Над поверхностью раскинулся ледник, поглощая огромной снежной тушей каменистую землю и наваливаясь на ледяной замок. Вся созидательная сила собралась на острых зубцах этого древнего места, стены которого не защищают, а крыша не укрывает. Ледяной маяк в бескрайнем космосе. - Если человек не дышит, он ведь мертв... - подумал Элайя, и его мысли разнеслись по дну, подобно крику. - Человек умер, - раздался звонкий девичий голос - Лэйви Дно Океана. Такая хрупкая и такая мрачная, такая торжественная и такая скромная. Она назвалась его наставницей, когда он очнулся этим утром. Она подплыла, словно ундина, и села сверху. Её нежное полуголое тело чувствовалось через слой тонкого шелка; темно-зеленые волосы поднимались едва ощутимым течением вверх, создавая иллюзию божества. Так близко, что хотелось окунуться в неё без остатка. Элайя привстал, провел рукой по её бедру, тонкой талии, бледной щеке, коснулся рукой её приоткрытых губ. - И эльф умер? - спросил он. Когда-то Лэйви принадлежала к гордому эльфийскому роду. С тех пор у неё сохранились острые уши и раскосые глаза, сверкающие двумя изумрудами из-под густых ресниц. В другой жизни Элайя страстно хотел хоть раз провести ночь с эльфийкой, но ни одна эльфийка не подпустит к себе уродливого веснушчатого и кудрявого человека. В этой женщине от эльфов осталась только внешность. - И эльф умер. Остались только мы. - Я был кудрявым?.. - Я разве знаю? - она коснулась его губ кончиками изящных пальцев. Он отстранился. - Веснушчатым? Прыщавым?.. - Мы встретились в воде... - Когда я умер. - Когда ты родился. Остального я не знаю. - И как меня звали? - И как тебя звали... А ты помнишь? - Нет... - произнес Элайя. - Я помню, - сказал юноша. Он смотрел на огромное поле, недавно перекопанное. Пару месяцев назад какой-то непутёвый алхимик уверял всех, что если копать вглубь, то здесь обязательно будут алмазы. Алмазы так и не нашли, зато нашли подземные воды. Поток хлынул так быстро, что с нижнего уровня спастись не удалось никому. - Было страшно... - вспоминал Элайя, разглядывая надгробный камень из черного гранита. Около дюжины высеченных имен. - Конро? Разве так меня звали? Имя звучало неуклюже. - Тебе не идет Конро, - Лэйви лежала на земле, прислушиваясь к журчанию воды в далекой реке. Элайя оторвался от надписи и пошел в деревню к черным дубовым домам с соломенными крышами и покрашенным известкой заборам, возле которых сорняками росли высокие розовые мальвы. Ветер качал цветы из стороны в сторону, превращая их в шаманов, просящих о дожде. - Призрак... - из домов выглядывали люди, перешептываясь. Элайя слышал каждый их вздох, каждый шаг. Они казались такими далекими, хотя он каждого знал по именам. "Я не призрак... Я чувствую. Я мыслю. Я не могу быть мертвым." Странно не чувствовать холод от ветра, но откликаться на его силу, что заставляет вздыматься морские волны. Энергию, приводящую в движение саму жизнь. Элайя толкнул низенькую закопченную дверь и вошел внутрь. Полная кучерявая женщина в сером кафтане, застегнутом под самое горло, выронила сковороду при виде белого полуголого сына, так недавно мертвого, и нарисовала невидимый круг на груди. - Призрак! - охнула матушка и вычертила круг ещё и в его сторону. Солнечный знак Великих Богов, которых не было, пока их не придумали. Бессмысленный знак, неспособный повлиять на великую стихию. Пропасть между ними стала глубже. - Я... Нет, просто я переродился. Бывший сын и бывшая мать смотрели друг на друга. Теперь они стали настолько же непохожи, насколько раньше походили друг на друга. Никто из них не знал, что он должен сделать. В кухне послышались шаги босых ног, загремела посуда. Юноша и женщина побежали на звук, радуясь возможности забыть о неловком моменте. Возле глинобитной закопченной печи стояла Лэйви, размешивая в чугунном котелке суп. Полуголая девушка на фоне крестьянской кухни смотрелась неземным духом. Как она тут оказалась? - Супчик. Ммм! С грибочками! - она налила его черпаком в деревянную тарелку и принюхалась к жидкости. - Вкусно, должно быть. Матушка схватилась за сердце. Появление ундины в её доме она никак не могла расценить, как хороший знак. Лэйви подошла к Элайе и подставила ему под нос суп. - Хочешь? Должно быть вкусно, - повторила она. - Я... И без еды обхожусь. Как и ты. Пахнет как... - жир, масло, вареные ингредиенты. Совсем не такой запах Элайя помнил и совсем не это хотел сказать, но другое было бы ложью. - Ты можешь остаться, - Дно Океана улыбнулось ему. - Что?.. Но... Разве... Стихия... Ледяной замок... - Ты свободен. Я свободна. Мы вольны делать то, что мы хотим. Элайя взял из её рук старую засаленную деревянную плошку. Глядя на куски порубленных и сваренных растений, он не мог выразить словами то, что изменилось в нём. - Нет... - шепнул он одними губами. Лэйви молчала. - Это... - по щеке постаревшей женщины в сером поношенном кафтане потекла соленая вода. Застревая в горле, она не давала несчастной нормально говорить. - Это был твой любимый суп. Я готовила его на поминки... С неба лилась вода крупными каплями. Дождь барабанил по крыше, листьям. Мальвы-шаманы радовались ночному благословению и тряслись в танце-благодарности. Дождь проходил сквозь Элайю и уходил вглубь, питая новые ростки жизни. Юноша никогда прежде не испытывал такой радости, как сейчас, будучи приобщенным к великому таинству рождения. Прошлое растворялось, смывалось водой, гибкой и всепроникающей. Где-то на дне зарытого котлована лежали тела, вновь обрастая другой жизнью. Перерождение. Смерти нет: метаморфоза. Этот маленький мир, созданный людьми, где существует смерть... Здесь нет места тому, кто существует сам по себе. Ступая по вязкой сырой земле босыми ногами, Элайя шел к реке вслед за Лэйви Дно Океана. Дом есть у того, кто в нём нуждается. Вода не нуждается в доме.***
Нас зовут ундинами потому что мы любим плавать в воде. Потому что наши волосы имеют зеленые и синие оттенки. Те, кто нас так зовут, слышат ли они морозное и греющее дыхание Великого Рождения? Те, кто нас так зовут, замкнуты в своем разуме. Есть ли тебе до них дело? Есть ли до них дело Великому Неразумному? Стихия не судит. Она безразлична, и не называет. Великое Начало справедливо ко всем.