Истинный Альфа

Скотт считал Лиама оборотнем. Да, он понимал, что Данбар — всего лишь подросток. Всего лишь школьник. Хороший игрок в лакросс. Парень со своими проблемами; даже в личной жизни. Но помимо всего этого он так же был и Бетой МакКолла. И Альфа обязан защищать своего «первого обращенного». Обязан сделать все возможное, чтобы уберечь Лиама. Он ведь, черт его дери, ебаный истинный альфа! Он сделал из Лиама ЭТО, значит и он теперь в ответе за все. Все, что происходит с Данбаром, когда его бесит эта девчонка, с которой он подрался в шестом классе и не сразу вспомнил ее имя. Когда он начинает обращаться из-за того, что его выводит из себя какой-то пацан из параллельного класса, возомнив себя элитой школы. Когда Лиам, перед полнолунием, молится всем богам, чтобы ночью он никого не тронул. Скотт в ответе. Лиам не ненавидит его. И ничего не требует. Но его бесит факт того, что Скотти ведет себя словно стереотипная мамочка: «Для укуса ты взрослый, а для того, чтобы рисковать своей жизнью ради спасения друзей ты пока не дорос». Дорос до того, чтобы мучаться. Дорос до того, чтобы узнать, что существует мир сверхъестественного. Дорос до того, чтобы обрастать шерстью в полнолуние и желать перегрызть глотку всем, кто попадется ему на глаза. Но не дорос до того, чтобы помогать друзьям. Скотт истинный Альфа. И все его любят. Все вокруг него крутятся. У него есть красные глаза, девчонка-азиатка, статус капитана команды по лакроссу. И он начинает распускать пафос. Он стал меньше думать о стае в целом. Он перестал думать о ней как об одной целой семье. Впрочем, Лиаму срать на это. Скотт Альфа. Ему решать — держать стаю или же пустить ее сквозь пальцы. Он видит в Кире свою девушку. В Стайлзе он видит своего друга, которого может на эту Киру променять. А в Лиаме он видит просто Бету. Лиам не понимает, что именно держит людей вокруг МакКолла. Лиам не ненавидит Скотта. Он просто не считает его тем Истинным Альфой, которого из себя строит оборотень с розовым мягким подшерстком. Да, Скотт ринется на помощь, если Данбар окажется в беде. И после этого он похлопает по плечу, спросит, как он, Лиам. И Бета ответит: «все в порядке». Скотт улыбнется. И уйдет. Со спокойным сердцебиением. От него воняет. Он думает, что делает все правильно. Что он герой. Стайлз был обычным парнем. У него не было клыков и когтей. Не было дара предсказания чьих-либо смертей. Да и вообще чего-либо сверхъестественного, помимо гиперактивности, не было. Он не блистал пафосом как Скотт. Не строил из себя кого-то для привлечения внимания, как Малия. И не пытался отгородиться от всего, как Лидия. Стайлз был сильным. Возможно самым сильным среди всех, кого знал Лиам. Стилински убивал не только время, силы и нервы для того, чтобы помочь друзьям. Он так же убивал и себя, когда тратил свою жизнь не на дискотеки и вечеринки, а на поиски информации о новом сверхъестественном существе в Бейкон Хиллс. И он до сих пор не сошел с ума. Он продолжал улыбаться каждый чертов день, по ночам, когда его отец был на дежурстве, срываясь на крик в подушку. Лиам слышал его. Каждое слово. Каждый всхлип. Каждое проклятие. И Лиам не заметил, когда начал восхищаться им. Восхищаться, как это делают маленькие дети, коим и видел Стилински Лиама. Стайлз не считал Данбара оборотнем. Он считал его ребенком, за которым нужен присмотр. И он отказывался от своего свободного времени. Тратил его на нового члена стаи Скотта. Он не говорил пафосные речи и не говорил, что «тебе ничего не нужно знать». Он говорил «мы стая. Мы не должны ничего скрывать друг от друга». И после этого делал то, что должен был делать Скотт. Он учил Лиама быть оборотнем, пока Истинный Альфа был на свидании со своей Китсуне. Он стал Альфой для Лиама вместо МакКолла. Скотт видел в Лиаме неопытного оборотня, которого нужно было держать на цепи. Стайлз видел в нем сильного подростка, который, однако, сам нуждается в защите. Потому что он растерян. Потому что, сколько бы раз он ни говорил Скотту, что «все хорошо», на самом деле он боится. И Стайлз знает это, потому что знает этот взгляд, с которым Данбар каждый раз смотрит в спину Скотту, а после — в глаза Стилински. Лиам никогда не смотрел Скотту в глаза. И он никогда не просил его о помощи. Потому что Лиам до сих пор помнит, как отреагировал Скотт на страх Данбара к Берсеркам. Он посмотрел на него с сожалением и похлопал по плечу, сказав, что все будет хорошо. И ушел. Потому что Лиам до сих пор помнит, что в ту ночь он залез в окно к Стайлзу и сел рядом с его кроватью, обняв колени и откинув голову на матрац Стилински. Помнит, что утром проснулся закутанный в одеяло, а рядом лежал клочок бумаги с корявым почерком: «Приходи в себя. Вернусь со школы и ты мне все расскажешь. Я тебя отмажу, тебе нужен отдых и Стайлз-я-психолог-оборотней-Стилински. А пока — мои диски в твоем распоряжении». Скотт видел в Лиаме сильного Бету, внушающего сильного оборотня. Он более не боялся брать его с собой на «вылазки», но все еще не до конца верил в то, что он может себя контролировать. Но Лиам был на высоте, потому что знал, что не имеет права потерять контроль, когда в него верит Стайлз. Потому что Стайлз видел в Лиаме не оборотня. Он видел в нем человека. Обычного подростка. Влюбленного в Стилински щенка, который умел целоваться одновременно грубо, требовательно, и в то же время настолько нежно, что Стайлз не мог не отвечать. Стайлз помнит, что в первый раз это случилось во время второго для Лиама полнолуния. Тогда подросток оборвал цепи. И вместо того, чтобы разорвать Стилински на кусочки — грубо впился в его губы, оцарапав их клыками, которые уже вскоре исчезли. И Лиам победоносно ухмыльнулся, когда Стайлз не позволил ему отстраниться, положив ладонь на затылок. «Укус — это подарок» — говорил Скотт, оправдываясь перед Лиамом. «Лиам, ты справишься» — говорил Стайлз, веря в Данбара.