Ну, почти

Солнце вставало рано, а садилось поздно. Близился праздник середины лета; пришли в мир короткие ночи, воробьиные, и Ирмо свистом да трелями насылал дымчатые сны туманами, после которых просыпаться спокойно и легко. Но в пустоте и холоде чертогов его брата царила тишина вечности и холод пустоты. Духи эльдар изредка виделись вдали, но, бесплотные, они не решались приближаться, да им и не хотелось того – не готовые покинуть Мандос, они жили прошлым и его грёзами. Ирмо смог мельком улыбнуться лишь духу малой девочки, как будто нет на её шее чернеющего провала перерезанного горла. Бедная малышка. И как тут жить? Мириэль глянула укоризненно, и Ирмо беспечно пожал плечами. - Не дразни души, - укорила Вайрэ. В руках её спорилась работа. Даже перед празднеством валиэ не откладывала игл. Молчаливая Мириэль обычно помогала ей: протягивала нити, вышивала сама те куски, на которые указывала супруга Намо. Но теперь шила что-то отдельное у себя на коленях. Странно было видеть её здесь, когда как другое её тело – данное рождением, всё ещё крепко спало под кронами любимого Лориэна. - А что это они у тебя тут шастают? – спросил Ирмо. - Детей пускаю, - негромко отозвалась Вайрэ. – Работа моя им нравится, больше девочкам. Пусть смотрят, они чаще из-за родителей своих никуда не уходят отсюда. Ирмо снова посмотрел туда, где видел девочку. На том же месте её не оказалось, но вдалеке вала заметил женский силуэт и услышал всхлипы: сестра плакала, а девочка её утешала, стараясь развеселить и потихоньку оживала сама. - Знал бы ты, сколько она духов выпроводила, - заметила Вайрэ. - Ты заразилась от моего брата? – фыркнул Ирмо её затылку, так как женщина не оборачивалась и по определению не могла знать, куда он там смотрел. - Ты шумно думаешь, - Ниэнна исчезла куда-то. – Что ты задумал, негодный мальчишка? Ирмо фыркнул. Так Вайрэ его часто называла: негодный мальчишка, - ведь владыка грёз смел насылать на взор её мужа всякую чушь. Но так как порой это доводило каменного Намо до бешенства, супруга его совсем не злилась и тихо смеялась тоже. Они вообще оба любили Намо, эту статую мраморную; по-разному, но сильно – а Намо вообще мало кто любил за мрак и усталость его лика. К тому же, в гневе вала становился чудовищно красив. Это они тоже оба видели: жена, брат… Ирмо честно считал, что мало разницы. В своё время он Ниэнну целовал и как супругу, собирая губами её слёзы. Правда, в душу Вайрэ ему хода не было. - Праздник скоро, - Ирмо запрокинул голову, пытаясь найти в чертоге из камня и чужих дум потолок – не нашёл. – Вытащим нашу ледышку? – мысль перескочила на другую. – Сама-то придёшь? - Приду, - коротко. - Мириэль мне платье шьёт, - Мириэль улыбнулась; Вайрэ не часто появлялась на праздниках и, кажется, собиралась нарядиться. Удивительно. В голове птицей полетело дальше. - Захвати сестрицу мою. Ей стоит иногда бывать в Валимаре. - Она любит тишину, а ты со своими идеями явно не защитишь её от сиянья города. - Есть ты. Валиэ хмыкнула, сделала стежок. - Ну давай, - сказала она. Ещё стежок. Руки Вайрэ отдалённо напоминали Ирмо ладони брата. Такие же белые и холодные, впрочем, у неё это лишь казалось. Тёплые пальцы у супруги Намо, проверял, за что получил в своё время по своим. - Рассказывай, что ты опять придумал, - сказала Вайрэ. И Ирмо рассказал. Мириэль не удержалась и боязно засмеялась, подумав, должно быть, о реакции владыки Намо, даже если тот всё это предвидел столетие назад. Вэйрэ отложила иглу и, обернувшись, посмотрела на него, словно на дикое фэа безумца: метались тут такие ночами. Её и без того большие ночные глаза стали совсем гигантские, но в глубине Ирмо разглядел яркие карминовые искры. Вала облизнул пересохшие губы, волнуясь. Ну, почти. - Ты мне поможешь? Вайрэ качнула головой, и на тонкое плечо упала прядь волос из обхватывающего голову серебряного обруча. Ирмо сел на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне, и ласково убрал волосы ей за ухо, игриво намотав в какое-то мгновение локон на последнюю костяшку пальца. - Ты сумасшедший, Ирмо. И это она абсолютно серьёзно. В горле встал ком: собственная задумка вскружила голову так, словно он сильно пьян, а то, что жена брата, который являлся конечной целью многих его затей, раскусила подоплеку его дурачеств – о, определённо раскусила – подогревало только этот комок искр в груди. - Так поможешь? Валиэ медленно кивнула. - Помогу. Праздник середины лета отличался босыми ногами на нагретых солнцам улицах, обилием свадеб и стайками шумных майар всех мастей, не считая разве что свиты Манвэ и Варды, которые выпивали слишком много не вина, но стащенной из-под носа Йаванны настойки, а потому подбивали молодых эльфов на хулиганские выходки. Заправь владычице Варде цветок в звёздную косу – самый простой, ромашку там или те мелкие белые цветы, что ковром укрывают половину садов Валимара и даже Тириона. Выпусти без спросу свору охотничьих псов Оромэ: они не злые, но все эльфы и майар разбегались с криками шутовского страха, пока те старательно пытались поймать за пятки хоть кого-то из этих озорников. Укради орлиное перо из гнезда его или – если совсем смелый – дёрни из оперения, а потом не попадись ни когтям, ни под взгляд Манвэ. Посвяти песню Тулкасу и громко спой её на главной площади, и чем нежнее и любовней она будет, тем всем веселей. Разукрась стены Валимара такой краской, чтобы легко смылась будущим дождём: и стены пестрили узорами, картинами, именами, признаниями и новорождёнными строками из-под рук менестрелей. Намо редко являлся на таких праздниках. Слишком шумно, слишком мельтешит перед глазами – но супругу он никогда не обижал. Вайрэ вела его под правую руку, и пред ними расступались; она общалась с мужем без слов, чтобы тот не обращал внимания на грядущее. В конце концов, валиэ не была затворницей – а дивная работа Мириэль укрывала её струями дождя по рукавам и цветущей листвой по подолу. Ниэнна тоже пришла. Тихо подозревая что-то, но не сбрасывая полог скорби, ступала она слева от брата; летучая вуаль отделяла её печаль от света праздника. На площади ярче всего, шумнее. Для владык были места на небольшом возвышении: даже не участвуя, они могли смотреть на радость эльдар и майар. Манвэ поднялся гостям навстречу, не скрывая радостного удивления. - Я не ждал вас, но рад вам. Вайрэ улыбнулась, Ниэнна склонила голову. Намо смолчал, но сказала Варда – её щёки горели румянцем, звёзды в волосах сверкали ярче солнца: - Его выманили женщины, - смеясь. – Две звезды есть и в его чертогах. - Я хотела показать платье, - лукаво-нежно отозвалась Вайрэ; кармином вновь заблестели глаза, но никто этого не заметил, разве что Манвэ, но тот не знал тайных знаков её души. Намо снова промолчал и поднялся вместе с женщинами по ступеням. Для Вайрэ было место рядом с ним, но сестра отошла в тень, где ей было спокойней. Время потекло. Вайрэ вдруг разговорилась с Вардой: в её руке появился кубок, к тому же, кто-то должен был изредка выбирать из волос владычицы звёзд цветы. Намо погрузился в себя, видя и не видя празднества, иногда только оборачиваясь на сестру: сквозь вуаль замечал он, что глаза Ниэнны закрыты – валиэ наслаждалась музыкой и голосами и, кажется, собиралась не уходить до вечера. Понравилось в Валимаре вдруг. Ничто не должно было его удивить. Ничто и не удивило, потому что он не был внимателен к тому, что творится на площади. Сначала было оханье, затем смешки, позже – хохот самых смелых и больший шум. Манвэ присмотрелся первым и покачал головой, выдохнул, закрыл глаза и лоб рукой. Варда прислушалась и, сдерживаясь, зажала рот ладонью. - Уж лучше бы ты не была рядом со мной, - удручённо произнёс Манвэ супруге. - Ты бы всё равно увидел. - Пусть Эру дарует мне слепоту. - И не надейся, - махнула на него Варда; Вайрэ тихо смеялась. – Ты знала? - Все мы знали, госпожа. Намо не подал голоса, пускай и говорили о его брате, но еле заметно вжался в спинку кресла. Ирмо кружился в толпе эльфов и майар, дико смущая всех своим нарядом. Платьем. Женским. Причём явно по нему сшитым. Зелёная ткань не натягивалась на широких плечах, но мягко облегала их, изумрудные широкие рукава переливались в лучах солнца. Расходящийся от перевитого золотыми листьями пояса подол доставал до щиколоток. Ирмо светился, улыбался и выглядел шутом; Намо всё же не выдержал: - Вайрэ. - Он очень просил, - супруга веселилась. – И ты знал, что так будет. - Я не знал, что ты помогаешь, - солгал он. Ну, почти. Взгляд цеплялся за Ирмо. Белые ключицы вразлёт – вала проследил за тенями на них. Мелькнувшая голая щиколотка, худая, с острой костяшкой и почему-то блеском металла. Ткань глупого платья – глупая выходка – очерчивающая брата странно и ново и веером разлетающийся от движений подол. За растрёпанные пряди можно было б потянуть… Намо закрыл глаза; ему стало жарко не из-за солнца. Намо открыл глаза. Ирмо оказался совсем рядом: брат шагнул, шагнул, вступая в укрывающую его тень, упёрся ступнёй в край кресла и уселся на колени к Намо, не перенося всего веса. - Пошли танцевать, могучий вала, - прошелестел он и качнулся вперёд. Прямые плечи, точёная не по-женски шея. Бело-золотые волосы, извечный венок в волосах. Кожа молоком. Искры хмеля и лета. - Исчезни, ряженный. Босые ступни, браслет на правой ноге. Подол платья, натянувшийся на коленях. - Ты же знаешь, что я не отстану. Ты всё знаешь. Ирмо подался совсем близко, ещё чуть-чуть – коснётся волосами, а отстраняться было некуда. Их словно не видели или же, наоборот, тихо следили, ожидая, когда же Намо потеряет терпение. Но к своему стыду Намо, скорее, странно нервничал, чем раздражался: скуку развеяло непостоянным духом брата, словно преграды в виде тел и двух ладоней дистанции между ними не существовало. Когда-то давно, в безвременье, увидел Намо, что тот, чьё имя не произносится теперь в Арде, сойдёт в мир полной противоположностью Манвэ, в задумке брата своего. Пожалуй, это касалось не только самых могущественных. Ирмо тоже был полной его противоположностью. - Потанцуй со мной, ну давай, - продолжал уговаривать он, а его ладони как-то аккуратно оказались под пальцами. Мягкие подушечки коснулись запястий Намо и невесомо погладили вены. Вала остался непреклонен. Ну, почти. Брат уверенно тянул его прочь из тела, но как только это произойдёт, Ирмо сможет перетряхнуть его всего, самые тёмные закоулки увидеть. А сейчас дышал жарко предвечерней духотой и лориэнской сладостью. Ирмо шевельнулся, ладони соскользнули, но зацепились полусогнутые за пальцы Намо. Глядя ему в глаза – никто больше не смел – вала перетёк назад, потянув брата за собой. Непознанные вселенные, просторы Эа и за пределами его кружились в душе владыки грёз, ведь всё может явиться во сне к эльфу, человеку или айнуру; Намо, как загипнотизированный, поднялся за братом и сошёл на ступень, вторую… Улыбка отрезвила и одновременно выбила почву из-под ног. Вала убрал руки, но Ирмо даже вида не сделал, что расстроился. На них пока не косились, Вайрэ отошла к Ниэнне, чтобы та не осталась одна, а Манвэ смотрел только на слушающую его супругу. На мгновение Намо увидел, что сделает брат, если они останутся стоять, и быстро пресёк это: - Хорошо, - Ирмо чуть вздрогнул. – Но не здесь. Толпа. Намо поморщился, брат усмехнулся. - Что ты увидел? - Ты собирался встать на колени, шут. Ирмо засмеялся. А Намо схватил его и то ли добровольно увлёк, то ли жёстко утащил его мимо сестры и жены в тень и дальше. Белые одежды брата пахли туманами, сизым инеем. Ирмо спотыкался с непривычки, но довольно посмеивался ему в бок: Намо словно старался убрать его долой с чужих глаз, чтобы перестал позорить. Это не так – на это Намо всё равно. Но мысль насмешила. Празднество осталось позади. В небо уже плеснуло золотом предзакатного солнца, но ещё не скоро скроется оно окончательно в туманах, прячущих западные воды и Стены Мира от глаз всех, кроме их сестры. Но музыка ещё доносилась до них издали – она не утихнет до утра, ведь в ночь майар и эльдар покинут город, чтобы развести костры, прячась от Йаванны, и провести самую короткую ночь в году без сна. Ирмо вывернулся, или же Намо сам отпустил его. Вала был рад, что не надел обуви – травный шёлк и бархат мха бросились под ноги. Платье его не смущало. Раскинув руки, он прокружился, ловя на лицо воздух из тени лесных колонн. Кажется, у него тоже открылся дар видеть, так как Ирмо точно знал, что брат смотрит на него в упор. Вала застыл – подол на миг опоздал – и запрокинул голову. Забавно, греша на Ниэнну, Ирмо тоже редко покидал Лориэн, довольствуясь его шёпотами и мечтаниями. В холодный Мандос он хаживал гораздо чаще, чем в тот же Валимар, и теперь реальный мир душил и пьянил невероятной чёткостью черт. Прямо как брат. Ну, почти. Намо привлекал гораздо сильнее. - Разуйся тоже, - произнёс Ирмо то ли ему, то ли небу. – Хорошо сегодня. - Глупости говоришь. - А ты разговорчивей обычного, - вала обернулся через плечо. – Ты обещал потанцевать со мной. Нечитаемое выражение лица брата вдруг пропустило эмоцию, но он не успел разобрать, какую именно. Намо чуть поджал тонкие и прямые бледные губы; Ирмо представил, как проводит по верхней пальцем. По нижней – языком. - Начинай ты. В платье танцевать надо по-особому. То есть, никто не знал, как нужно танцевать в платье мужчине, но Ирмо нравилось, и он старался. Кружась и переступая, делая пасы руками, зная, что брат точно на него смотрит, вала жалел только о том, что браслет есть только на ноге. Будь они и на руках, Намо, возможно, следил бы ещё пристальней. Ближе. Ирмо закрыл глаза. Под ноги не могла попасться ни коряга, ни неровность, так как здесь ещё сад, а не лес. Ближе. Ирмо ни разу не видел, чтобы брат танцевал. Вряд ли он даже умел. Но вала посмотрел бы, и не только на это. Ближе. Железная хватка сомкнулась на запястье, сильная рука дёрнула, и Ирмо полетел в объятья Намо, снова смеясь – как хорошо… А в следующую секунду он задохнулся от тумана и стального кольца вокруг себя, когда брат обхватил его поперёк пояса, прижимая к себе. Плавясь и покорно поддаваясь, вала провёл ладонями по его шее к затылку, запуская пальцы в скрытые тканью волосы; сердце частило, дух рвался куда-то прочь. Они танцевали – ну, почти. Намо всё же не умел. Ирмо, прикрыв глаза, мурлыкал в такт музыке, пока брат – невероятно, но тоже в ритм – теснил его куда-то назад. Доверяя, вала не оборачивался и отслеживал скольжение ладоней по пояснице, поэтому, когда он встретился спиной с невидимой преградой, ёкнуло в груди. Дерево. Ирмо поднял взгляд на брата, упёршись затылком в сухую кору. Намо был не намного выше; рука брата проделала путь от пояса до шеи и, оторвавшись от кожи, сняла с головы владыки грёз венок. Тот бесшумно упал на траву, и в лицо сразу же полезли волосы. Брат аккуратно отвёл локон в сторону, всё это время оставаясь равнодушным. Ну, почти. Вала готов был поклясться именем Эру, что в момент перехода с ткани платья на кожу в широком вырезе, пальцы Намо мелко тряслись от волнения. Напряжения. Собственное дыхание сделалось глубоким, но неровным. - Ты не должен был так выряжаться. - Но тебе же понравилось. - Нет. - Лжёшь. Брат как будто злился. Ирмо читал в нём узел, стягивающий, в груди и животе. Лицо очертилось тенями, резкостью. Взглядом Намо приковывал к месту, но вале нравилось, ведь он замечал расширившиеся зрачки, приоткрытый рот, сквозь который воздух вырывался неслышно и часто, и чуть дрожащие крылья носа. Более брат себя ничем не выдавал. Ну, почти. Намо сжал пальцы в его волосах, потянул, заставляя Ирмо запрокинуть голову, и вдоль позвоночника вернул руку на поясницу. Намо зажал его между собой и деревом так, что не вдохнуть. Намо отрывисто сказал: - Лгу. Почему ты так смотришь? - Ты красивый, я думаю… Как из мрамора выточен, - владыка снов невесомо обвёл кончиками пальцев острые скулы и под глазами, собирая усталость бремени брата; но лучше б это сцеловать и выпить без следа. Намо судорожно выдохнул. Ирмо позвал: - Отдохни, - и задохнулся, так как брат стиснул его за пояс, чуть приподнимая, а сам склонился, прижимаясь губами к ключице. Намо отпустил себя, и Ирмо вторил ему, опять сжимая его волосы в пальцах, чем сбивал с головы покров. И не глядя вала был уверен, что он закрыл глаза, но думалось об этом плохо, так как от поцелуев-укусов вдоль косточек и над ярёмной впадиной перед глазами звёзды заискрили. - И что было… хах… упираться… - вырвалось вздохом у Ирмо. – Ты же знал, что так будет… - Ты можешь замолчать? – глухо отозвался Намо откуда-то снизу. Откуда-то от шеи, пока руки подол задирали. - Могу, - легко. – Но я так упаду. Брат настойчиво потянул на землю. Закусив губу, Ирмо дал коленям подкоситься, себе – обмякнуть и съехать вниз. И как только Намо коснулся щиколотки у явно возбуждающего его браслета, Ирмо замолчал. Ну, почти. Владыка снов надеялся, что его стонов не было слышно в Валимаре.