For personal reasons

Иногда все идет совсем не так, как хотелось бы. Впрочем, для Чихо это самое "иногда" означало "обычно". А может, и "всегда". Но он к этому привык. Практически сразу понял, что ничто в этом мире не гарантировано автоматически, что все меняется слишком быстро. А еще слишком рано осознал, что просить хоть какой-то стабильности - это как-то чересчур. Нечего губу раскатывать. А не привык он к четырем словам на листке бумаги. Слова были простые, даже смехотворные; агентство явно не собиралась строчить там какой-то трактат. Да и зачем? Вместо того, чтобы попытаться обойти булыжник, легче его толкнуть и выбросить. И хлопот с ним потом будет меньше, и возиться не надо. Вообще-то раньше Чихо верил в новое начало. Да, наивно, да, жалко, но эта вера ему все-таки помогла. Наставила на путь истинный. Как говорится, одна дверь закроется, так другая откроется, и он все продолжал вставать после каждого падения и двигаться куда-то вперед. Но в этот раз конец был напечатан черными чернилами на белом листочке, и рядом с этой маленькой черной дверью уже ничего не было. Пусто. Ушел по личным причинам. --- Мино стучался крайне осторожно, стараясь сконцентрироваться на самом процессе смещения костяшек руки вперед-назад. Но несмотря на все попытки, мысли Мино возвращались к одной и той же конечной цели, и эта цель сидела в комнате по ту стороны двери. "В скором времени эта дверь станет стеной," вдруг подумалось ему. Надо было ценить двери ранее. Дверь как раз быстро открылась. Кён сочувственно взглянул на Мино и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Мино лишь кивнул, как бы благодаря за понимание, и прошел внутрь. Чихо сидел на кровати, сложив руки и проявляя несоразмерный интерес к своим носкам. Вздохнув, Мино сел рядом, не пытаясь нарушить тишину. Комнату наполнила странная смесь двух звуков: дыхание Чихо и тиканье настенных часов. Тик-так, тик-так. Когда-то они могли сидеть так часами, наслаждаясь компанией друг друга без лишних слов. Чихун шутил, что они оба владеют телепатией. Но сейчас у них не было времени. Часы продолжали тикать. А телепатия бы весьма облегчила им жизнь. В конце концов, Мино решился. - Прости меня, - сказал он, не зная, что еще добавить. - Это не твоя вина, - ответил Чихо устало, потирая лоб ладонью. Сделать все равно ничего было нельзя. - Но ведь... - начал Мино, желая доказать свою точку зрения. Конечно же, вина была только его. Это он забыл закрыть дверь. Это из-за него они все узнали. Это он отвлекся, это он забыл. - Просто помолчи, - перебил его Чихо, наконец развернувшись к нему. Чужой человек бы подумал, что Чихо на данный момент все равно: в лице он совсем не изменился. Но Мино как раз чужим не был - знал прекрасно, что лидера нужно читать по глазам. Хотя лучше бы он был чужим. Видеть всю ту вселенскую грусть Мино не пожелал бы никому. Глубоко вдохнув, Чихо продолжил. - Я должен был присматривать за тобой. Я должен был обеспечить твою безопасность. А я тебя подвел. Как лидер, как твой хён и как твой... Мино с легкостью мог договорить за него. А еще он слишком хорошо знал, что они оба так и будут винить самих себя, хоть это и бессмысленно. Какая уже к черту разница, как следовало бы поступить. Личные причины - они на то и личные, что это только их дело. В последний раз Мино нагнулся чуть ближе, и в последний раз Чихо перехватил инициативу. Их поцелуй можно даже было бы назвать страстным. В конце концов, страсть и отчаяние схожи. Только страсть обычно ярка, а отчаяние болезненно. И затухает оно быстрей. - И что теперь? - риторически спросил Чихо, зная ответ. Они никогда не могли предсказать будущее. А теперь уж точно не смогут. - Я как-нибудь разберусь. Ничего. Соображу. Ведь весь мир, куда я ни ступлю - моя сцена, -процитировал Мино свои собственные строчки. Услышав отрывок из Who am I, Чихо слабо улыбнулся. Они оба вспомнили прошлогодние выступления: крики, жар, адреналин. Они подсели на все это, как наркоманы подсаживаются на героин, и ждали следующего концерта как новой дозы. "Я ведь больше не буду делить с ним сцену," заторможенно осознал Чихо. Ему вдруг захотелось орать, бежать, умолять дать еще один шанс. Всего один. Он бы сделал все лучше, он бы спрятался, он бы был осторожней. Он бы защитил. Он мог бы, но не сделал. А сейчас уже было поздно. - Мне пора. Кажется, Чихун уже решил нас тут утопить, - невесело заметил Мино, прослушиваясь к звукам из гостиной. Вот это тоже была его вина. Из-за своего эгоизма заставить друга страдать. Он вообще хоть раз подумал о том, что по глупости может сделать Чихуну больно? Они оба забылись. И теперь оба будут расплачиваться. Мино встал и подошел к двери. Задержись он еще чуть-чуть, было бы только хуже. Не должен обернуться. Не смог обернуться. - Мы ведь это все как-то переживем, да? Вместе. Как-нибудь. Пообещай мне, что оно наладится, - пробормотал Чихо, постепенно теряя контроль над собой. Они будто обменялись ролями. Это ведь Мино всегда просил дать невозможные обещания. А Чихо всегда соглашался, чуток перебарщивая с оптимизмом в голосе, но боль в его глазах вечно отравляла всю надежду. - Обещаю. Я тебе, хён, обещаю, что все будет просто охренеть как круто. Вот чтоб мне провалиться. И Мино, стоя в дверном проеме, решил как следует постараться, чтобы хоть это обещание воплотилось в жизнь. Чихо этого заслуживал. --- Чихо за все это время выучил еще кое-что. А именно, "никогда ничего не планируй заранее." Все равно все произойдет по-другому. Чихо всю жизнь тяжело работал - работал, если мог, и работал, если уже больше не выдерживал. Но тогда казалось, что этого недостаточно, что они упускают очередную возможность, что все обрушится, если они не будут соответствовать. Там были новые люди, новые идеи, новые правила, и Чихо честно старался идти дальше вместе со всеми. Но иногда ему мерещилось, что они с Мино были перпендикулярными линиями, которые пересекаются один раз, а потом расходятся в разных направлениях. И чем дольше он об этом думал, тем больше верил. А когда они наконец дебютировали, Чихо все пытался вообразить, каково бы было дебютировать вместе с Мино. Вписался бы он в концепт? Были бы у них те же песни? Те же слова? Предложил бы он что-то еще? Согласился бы с ним или нет? Эти мысли сводили с ума, но одновременно именно они странным образом успокаивали Чихо, убеждая не прогибаться под давлением. Может, он и правда не мог планировать и предсказывать, но вопреки решению залечь на дно, ему чертовски хотелось его увидеть. Обнять. Поцеловать. Он знал о его дебюте практически все - знал прекрасно, что все вроде как неплохо, но было там что-то еще. Что-то неуловимое и малоприятное. У Мино, благодаря тем давним урокам Чихо, начало чудесно получаться скрывать эмоции на публике. Вдобавок Чихо осознавал, что ему досталась нелегкая роль отца группы, и что он был нужен абсолютно всем. И сразу. Слабость он показать не мог, не имел права. Слишком уж много ответственности на нем повисло, не хватало еще впасть в зависимость от человека. Но остальные участники и так все поняли; может, у них нашлось какое-то шестое чувство. И они изо всех сил старались сделать как лучше. С ними Чихо повезло. --- Дебют обеих групп состоялся практически одновременно, из чего следовала одна простая вещь: в какой-то момент они столкнутся вместе. Скорее всего, даже выступать будут на одном мероприятии. Вот только не одновременно. Но, конечно, все случилось не так, как должно было случиться. Компания вдруг решила, что стоит заснять весь процесс "от и до" - и действительно, какая была замечательная идея. Разумеется, все фанаты сразу побегут к экранам, поглазеть на "воссоединение отца и сына". Только представьте, какие у этого зрелища будут рейтинги. Да, логика в этом была, но черт возьми, насколько же это казалось нечестным. Нечестно, что все это будет по сценарию. Нечестно, что придется улыбаться, нести топорную банальщину и делать вид, что все хорошо. Чихо ненавидел себя за то, что вел себя, как маленькая девочка, смотрящая на мир через розовые очки. Надо было привыкнуть, что всем всегда все равно, а он так и не привык, думая, что мир хоть раз продемонстрирует свою добрую сторону. И он все продолжал строить планы и надеяться, а они продолжали рушиться прямо на глазах. И когда они наконец ушли за сцену после репетиции, там уже стоял Мино - в этом дурацком белом пальто, окруженный другими участниками. Его Мино, полностью готовый к выступлению. Хотя его ли? Как-никак перед ним стоял Тэгун, участник балладной группы BoM. Балладной, мать твою, группы. С сопливыми песенками и прочей ванильной мишурой. Хотя, признаться честно, Чихо был не лучше. И он знал, что Мино может петь и отлично писать те сопливые тексты, но его настоящая страсть заключалась не в этом. А где-то там, в разгоряченном клубе. Где играет такой родной бит, где можно материться через слово, где можно выкрикивать грубые слова о стремлении к свободе. Теперь это кажется таким идиотизм - читать о желании свободы, когда у тебя этой свободы было невпроворот. Да они тогда и значение этого слова не вполне понимали. Только совсем недавно поняли, что значит - иметь свободу. Вот только было уже поздно. Свободу отняли насовсем. Мино заметил Чихо еще на лестнице. И лишь посмотрел на него внимательно, будто пытаясь запомнить каждую маленькую деталь этой безумной прически и знакомой улыбки. Они оба выросли, и стали сильнее. Во всяком случае, такими слащавыми фразочками любили разбрасываться посторонние. А сами они в глубине души считали, что вся это дополнительная сила - просто иллюзия. Чихо, давно представлявший сотню разных вариантов развития событий, вдруг никак не мог сообразить, что следует сказать. Ему все думалось, что он просто подойдет к нему, обнимет, пробормочет что-то нежно-жалкое, и все будет хорошо. Но почему-то в голову лезла новая группа Мино. Мино ведь вроде с ними близок. Может, ему было с ними спокойней, и вообще, вдруг это был наилучший исход из всей сложившейся ситуации... Тут Чихо встретил взгляд Мино и понял, что из сложившейся ситуации не было никакого хорошего исхода. - Тэгун, - начал он неловко, улыбаясь и пристально изучая пол. Повсюду камеры, напомнил он сам себе. Нужно что-то сделать. - Вы хорошо поработали, - отозвался Мино, стоило Чихо сделать шаг назад. Это означало "вы хорошо поработали, но цели нашей мы пока не достигли". А еще "надо будет работать еще лучше. Вместе". Наблюдать за выступлением ВоМ оказалось еще трудней. Чихо очень, очень не хотелось смотреть это выступление на глазах у всех. Он слишком часто слушал ту песню; строчки напрочь засели у него в голове, и все это было настоящей пыткой. "Я думал, что смогу прожить без тебя Я думал, что смогу забыть о моей любви к тебе" Чихо сказал себе, что не будет реветь. У него, в конце концов, репутация. Не хватало еще, чтобы люди назвали тебя плаксой. К тому же, он вообще по натуре редко плакал. Практически никогда. "Я думал, что все будет хорошо, но сейчас так тяжело Нужно стереть, нужно все это стереть" Он ведь даже не знал толком, кто там написал слова к песне, но все равно переживал. Иногда ему и впрямь казалось, что было бы легче стереть, забыть, двигаться дальше. Отвлечься. Но он как-то сразу обнаружил, что это было невозможно. И, как оказалось, невозможно для Мино. Он посмотрел на Кёна, у которого тоже заслезились глаза. Кён всегда хорошо понимал такие вещи. Несмотря на обстоятельства, детей ты не выбираешь. И не бросаешь ни за какие коврижки. После, они начали задавать вопросы. Даже попросили ответить честно. Фанатам всегда нравятся душещипательные истории про то, как их кумиры преодолевают различные трудности. Ранее, Чихо часто говорил, что после дебюта все изменится. Что они станут айдолами, а у айдолов свои правила и свой кодекс чести. И как-то раз Мино посмотрел не него и ответил: "Мы, хён, айдолами не будем. Мы останемся людьми." И Чихо-человек на самом деле постарался быть честным в силу возможностей. Он рассказал о группе, о структуре, о братских чувствах, но всеми правдами и неправдами обходя тему личных причин. Все это казалось неправильным - это личное, это не их собачье дело - но теперь это еще одна его обязанность. Дополнительная. И если продюсеры хотели драмы, они ее получили. После выступления, ВоМ навестили их еще раз, и Чихо не был к этому морально готов. Он не был готов ко всем этим грустным взглядам и к неловким попыткам Мино спасти ситуацию. Он точно не был готов к теплому голосу Мино, обращавшемуся к нему "хён". И Чихо мог лишь буравить взглядом стену. Камера умудрилась запечатлеть все: слезы, жесты, слова. Вскоре публика увидит слишком многое. Все то, что она не должна была видеть. И когда участники ВоМ крепко обняли Мино, Чихо только пригладил волосы, осознавая свое бессилие. Вот эти люди могли помочь Мино в любой момент, а ему оставалось стоять на месте и лицезреть. Этот стол между ними ощущался еще явственнее, чем тогда дверь. --- В конце всего этого балагана, им удалось урвать пятнадцать минут в какой-то кладовке. Им велели пойти и умыться, а значит, времени было немного. Но никто не знал, с чего начать. - Так значит, баллады... - Чихо нервно нарушил тишину. - Ага, - кивнул Мино. - Баллады. Пение там, туда-сюда. - А, ясно... Да... Мне, вообще-то, всегда нравилось твое пение, и, ну... Иногда бывает так, что хочется пересказать друг другу все, но требуется выбрать только самое важное. А выбирать всегда нелегко. Мино решил попробовать по-другому. - Что вообще с твоими волосами произошло? Ты в том видео на Сандару Пак похож. Все эти блестки и машинки. Тебе бы еще каблуки, и вперед, в девичью группу. Шутка была не настолько смешная, но Чихо вдруг начал истерически хохотать. Согнулся в три погибели и чуть было не упал, если бы Мино не подхватил его, прижав к себе. И каким-то образом, стена неловкости и смущения спала, возвращая их в ту комнату с чересчур громкими часами. - Я скучал по тебе, хён. Очень. Был бы ты рядом... Чихо напрочь забыл, что собирался сказать. Мино был там, в его руках, в относительной безопасности. Может, они должны были притвориться, что ничего не случилось, но все это уже не так важно. Они как-нибудь разберутся. Потом. В следующий раз они обязательно обсудят участников, менеджеров, песни, концепты и все остальное. Но тогда им просто хотелось почувствовать тепло друг друга - впрочем, почувствовать пришлось осторожно, чтобы не дай бог не разрушить безупречную оболочку: костюмы, прически, макияж. Лица, правда, уже и так покраснели и опухли. Мино очень скучал по его теплу. Но еще больше он скучал по настоящему Чихо - по такому сложному человеку подо всеми слоями напускной гламурности. Настоящий Чихо состоял из доброты, веселья и трудолюбия, смешанной с постоянным беспокойством и болью; Мино отлично знал, как тяжело хёну дается его крутой имидж на сцене. И Мино в тайне гордился тем, что рядом с ним Чихо мог побыть самим собой. Те пятнадцать минут, казалось, длились вечно. Но и вечности не хватало. Совсем. - Кто-нибудь может заметить мои припухшие губы, - пробормотал Мино, шумно дыша. - Кто-нибудь всегда что-нибудь заметит, - заявил Чихо, опять притворяясь, что ему все равно. Маска, прикрывающая страх, возвращалась на место, и Мино понял, что пора уходить. Напоследок, Чихо задал один вопрос - наверное, самый глупый вопрос из всех возможных. - Тебе как... Хорошо? Мино нахмурился, сосредоточенно соображая, какой из возможных ответов правильный. У них обоих было все в порядке с использованием слов, но у всех ведь есть свои слабые места. - Мне, хён... Уже лучше. И Чихо опять прекрасно знал, что это означало. "Могло бы быть гораздо хуже." Им обоим еще предстояло узнать, насколько хуже.