***
Тони Старк проснулся в полдень. Странная закономерность – приходить домой в полночь, а просыпаться и уходить работать в полдень. Но сегодня у него не было никакого желания идти работать. Он поднялся, весь какой-то опустошенный, и будто постаревший лет на десять. Умываясь, мужчина даже испугался своего отражения – алкоголь никогда так не действовал на него. Да и не было это похожим на утреннее похмелье. Это было что-то хуже, такое, чего Тони никогда не ощущал. За всю свою жизнь он привык к тому, насколько все ему дается и ничего кроме веселья он не чувствовал. А сейчас – усталость, апатия, потерянность. Было странное ощущение какого-то изменения, но Старк пока не понял – в нем (будто подменили, ё-маё) или том, что его окружает. Он вернулся к себе в комнату и расфокусированным взглядом осмотрелся. Потом похлопал рукой по карманам – пусто. И лишь спустя несколько минут Тони ударил себя по лбу и посмотрел под диваном. Телефон с десятком непрочитанных сообщений дожидался его именно там. Мужчина щурился, пытаясь понять, что же от него требуется. В итоге забив на это дело, он написал что-то на подобии «Отвали», допустив при этом как минимум три ошибки и устало упал на диван, будто и не спал больше десяти часов. Резко зазвонил телефон, отчего Старк дернулся. По голове будто током ударило. – Что ты творишь? Мог бы спокойно объяснить, что не придешь, а не посылать меня. Что-то случилось? Зачтется же как прогул. – Я не знаю. Тони болезненно сморщился, от волны крика по ту сторону, действительно не зная (или не осознавая), что за чертовщина происходит. На том проводе замолчали, но самому Старку показалось, что он вновь успел уснуть. – Чувак, это действительно ты или я ошибся номером? – удивленно пролепетал парень. После утвердительного угуканья, продолжил, – тебя и правда лучше не трогать, прости. Заболел? Голос будто только что из гроба вылез. – Отравился, – немного покривил душой Тони. Не в первой. Это и правда было похоже на отравление, на отравление всего организма. Будто яд, медленно-медленно расползается по всем клеточкам его тела. Этот яд точно дразнил его, не подбираясь к смертельно опасным органам. Если не дразнил бы, то он бы давно умер. Мужчина мотнул головой, отгоняя столь бредовые мысли. Но ощущения действительно были похожими на его фантазии. – Посижу дома, вечером немного отвлекусь и завтра буду как новенький, – усмехнулся он. – Удачи, – и он отключился. Старк невольно закатил глаза. Какие же фальшивые у него друзья. Нет, он всегда это знал, но сегодня словно заметил это с другой стороны. Он взял какую-то бутылку, даже не смотря на этикетку, и собирался было позавтракать, но тело резко пронзило болью. У Тони, вообще-то, был довольно высокий болевой порог, но это была другая боль. Будто внутри горело адское пламя. Казалось, паническая атака сейчас была бы не такой болезненной – он бы мог кричать, плакать и задыхаться. Но мужчина сидел молча, невозмутимо, лишь сильно стиснув зубы. Надеялся, что боль утихнет, но с каждой минутой становилось хуже. ... Боль не утихала уже неделю. Тони игнорировал всех друзей, не выходил на улицу и чаще всего старался спать. А потом просыпался и кричал, чувствуя себя каким-то подростком. Его не мучали кошмары. Кошмары были наяву, кошмары были внутри него. Он пытался заткнуть боль алкоголем, но это не помогало. Спал больше, чем нужно – просыпался в поту и чувство горения увеличивалось. Старк все чаще нервно опускал взгляд на руки и облегченно вздыхал, потому что они не покрылись чёрной корочкой. Это уже была паранойя. Он жив, но он горит. Сейчас Тони задумчиво ходит кругами по своей комнате. Конечно, он не бездействует, он бы не перенес этого. Он искал свои симптомы в десятках книг, прошелся по всему интернету. Нигде не было ответа на его проблему. В голову приходили мысли по типу, «Может я умер и это мои семь кругов ада?» и прочая бредятина, в которую вторая часть Старка не хотела верить. Обращаться в медицину, видимо, также было бесполезно, раз уж о таком нигде нет упоминаний. – Нет, я так не могу, мне нужен точный ответ, – бормотал он. Мужчина пытался вспомнить кого-то из своих знакомых, которые в этом разбираются. На удивление, Тони не смог никого вспомнить. Юристы – были, менты – были, политики – были, даже киллеры были. А настоящего медика – нет. Отчаянно выругавшись, он написал три одинаковых сообщения своим друзьям и уже через полчаса у него был номер «толи медика, толи ведьмы», о чем гласил постскриптум. Это немного смутило Тони, ведь во всякие народные средства лечения он не верил. Но хватаясь за последнюю надежду, набрал её номер. – Слушаю. Тихий голос неожиданно успокоил Старка, кажется, даже огонь внутри немного утих. Он вкратце изъяснил свою проблему. Девушка тяжело вздохнула и замолчала, скорее всего, пытаясь переварить информацию. А Тони настолько волновался, что казалось, вот-вот и он начнет грызть ногти. Мужчина никогда настолько не держался за что-то. Последние дни конкретно изменили его и от этого становилось страшно. Ему просто хотелось чертовой стабильности, которая была раньше, а не все это. – Я почти уверена, твоя родственная душа мертва, прости. Наверное, грустно не успеть встретить любимого человека? – она отчего-то грустно усмехнулась. – Иногда боль, которую чувствует твой соулмейт по время смерти, передается другому человеку. Ты пока что не сможешь это понять. Нужно учиться жить с этой болью. Лечения нет. – И девушка положила трубку. Тони ошарашено сидел на диване ещё около двадцати минут, по-прежнему держа в руках телефон. Он смотрел в одну точку на стене и почти не дышал. Голова была пустой, а ноги ватными. Изначально у него просто мозг плавился от мыслей и вопросов, а сейчас сосущая пустота. На несколько мгновений эта пустота даже поглотила огонь внутри. Старк очнулся, взглянул на телефон и со всей злости запустил его в стену напротив. Вскочил и вновь начал наматывать круги по комнате. – Какой-то бред… меня просто разыграли, а я повелся… Вот весело-то! – он топнул ногой и ударил кулаком в бедную стену, которая за последнее время и так слишком многое стерпела. – Соулмейты, связь, боль… Брр! Ну и какой дурак в это поверит. Нет-нет-нет и ещё раз нет. Нужно просто забыть. Он замолчал и мысли вновь начали атаковать его голову. Слишком настоящей показалась ему та девушка. Она не могла врать, было ощущение… Тони ещё не понял, какое у него было ощущение, но разберется с этим позже. А сейчас он мог лишь отрицать этот бред и гневаться. К этому невозможно привыкнуть, но ему не хотелось сдаваться. Но другого выхода не было, как говорят обычно глупые суицидальные подростки. Видимо, они не сталкивались с его проблемой, которая сейчас казалась ему самой большой в мире, ха-ха. – Будь что будет, – обреченно вздохнул он. Стабильности уже не будет, гневаться и отрицать он может до бесконечности, ровно как и искать ответ. Хотя он осознавал, что последнее – бесполезно, а первые два хоть как-то отвлекали его от этого дерьма. Нет, можно ещё, конечно, носиться по докторам, платить бешенные бабки, устраивать разные благотворительные фонды и тогда Бог-или-ещё-хрен-знает-кто смилостивится над ним, но эти идеи вызывали лишь смех. А вот депрессия прельщала, несмотря на одно из жизненных правил Старка «не сдаваться». Правила созданы для того, чтоб их нарушать, так ведь? А Тони всегда идет по неправильной дорожке. Если бы хотя бы месяц назад Тони Старку сказали, во что он превратится – он бы ни за какие деньги не поверил. Да и сейчас, собственно, не особо горел верой. Лишь пытался свыкнуться, мучаясь изо дня в день. Он заметно похудел, зарос, а мешки под глазами стали в два раза больше. В чем-то та девушка была права – если пытаться привыкнуть, то станет легче. Но для него это было как, «сдаться и плыть по течению», но уж никак не привыкнуть. Да к этому невозможно привыкнуть, черт возьми. Кошмары не стали реже, просто мужчина начал относиться к ним куда спокойнее. Адское пламя внутри, куча мыслей в голове, а иногда и – боже мой! – порезы на руках. Да уж, Тони конкретно вляпался в это и сам бы вряд ли смог выбраться. Депрессия и Страк – вещи, которые, кажется, совсем не подходят друг к другу. Но не сейчас. Мужчина жил во мраке. Он оставался наедине сам с собой и своими мыслями больше, чем надо. Но возвращаться в социальный мир было ещё страшнее, чем сидеть дома и медленно сходить с ума. Он никак не мог это остановить. Кулаки в кровь, вода в лицо – ничто не могло вывести его с состояния некой апатии, потерянности. А сейчас, сидя в темной комнате, он понимал, как же все это тяжело. Пропуская адекватные мысли в голову, он мог хоть немного контролировать себя. Им совершенно никто не дорожит, никто не поможет. Никого не волнует, почему он уже столько времени (Тони потерял счет) сидит дома. Хотя, в некотором роде это и правильно – ведь вряд ли кто-то смог бы вытащить его из мрака. Встретиться лицом к лицу с этой темнотой. И тогда было бы ещё больнее. Старк начинал пугаться своего отражения, иногда разговаривать сам с собой. И это помогало отвлечься от той боли, что ужасно удивительно. Но не навсегда. Минуты, мгновения, не больше. А потом появлялось желание забиться в углу и кричать. Но только никто бы его не услышал. Только он. Ничего уже не поможет человеку, который медленно задыхается, вянет. И уже не чувствует себя лучше, даже когда пытается отвлечься. Снова вспоминает о бесполезности. Бесполезности того, что ему нужно отвлекаться, бесполезности себя, своего окружения. Всего. Возможно, это и привело бы к психушке. Или смерти. Но та живая часть Тони не хотела этого. Та часть, которая хочет жить, хочет добиться чего-то в жизни, когда-то, ближе к старости, нагуляться и обрести счастье. И, может быть, найти того самого человека. Который будет бояться его потерять, который привыкнет, который подружиться с его мраком. Или же этот человек поможет ему выбраться с этого всего. Тони был согласен на все, лишь бы помочь себе, как бы жалко это не звучало. О да, он жалок. Не отрицает, просто молчит, зная это. Все знают. Поэтому и отвернулись от него. Это как смертельная болезнь. Большинство людей не хотят возиться со смертельно больными, наверное, так и с ним. … Старк спокойно вздохнул и потупил взгляд в серый потолок. Он долго шел к этому принятию, невероятно долго. Несколько месяцев дикой боли, депрессии и суицидальных мыслей, как у подростков. Оглянувшись назад, Тони бы ни за что не поверил, что смог пережить все это. А сейчас ему просто нужно осознать то, что он всем телом и душой не хочет. Это решение было куда болезненнее, чем то пламя внутри. Ведь из-за него умер человек. А к этому привыкнуть ещё сложнее.***
Прошло ещё неопределенное количество времени, за которым Тони не следил. Но теперь, кое-что поменялось в нем – он осознал, что он потерял, какую ошибку сделал и как испортил жизнь. И себе, и семье того человека. Это у них было горе, а не у него. А он просто эгоистичный дурак, который поддался эмоциям. Жалеет ли он? Да. Впервые в жизни? Да. Эта ситуация меняет Тони Старка как ей захочется, словно он не высокопоставленный человек, а обычная марионетка. Сегодня мужчина решил впервые выйти на работу. Ему не стало лучше, пламя внутри приносило адскую боль, да и сам он выглядел не хуже мертвеца, но он смог взять себя в руки. А это уже большой плюс. Сейчас он чувствовал себя будто инвалид, который встал с коляски и учился всему заново. Странное сравнение, но ведь примерно так все и было. Тони стоял перед зеркалом, завязывая галстук. Потом пытался изобразить на лице, что-то вроде улыбки, но получалось не особо хорошо. Может, потому что не было столь весело, дабы улыбаться. А может он просто не мог. И так за последнее время слишком много пересиливал, а тут ещё и улыбаться надо! Эмоции на его лице – гиблое дело. Старк забил на это дело и накинул на себя пиджак. Потом начал надевать туфли, на удивление, чистые и все также лакированные. Да и вообще, ничего вокруг не поменялось, несмотря на его отсутствие в этом чертовом мире. Не буквально, конечно, но сам Тони считал, что не жил все это время. На выходе его остановил звонок телефона...