Шёпот мой в пустоту уйдёт

Прошло где-то минут двадцать, как её сердце перестало биться. Всегда находившаяся в движении и никому не дававшая покоя Джейд теперь неподвижно лежала на холодном каменном полу в замке тёмного мага. Её иссиня-чёрные волосы, всегда аккуратно уложенные, в беспорядке разметались вокруг головы. Светло-карие глаза были закрыты. Её можно было спутать со спящей — лицо было совершенно спокойно, и лишь приглядевшись, можно было увидеть, что она не дышит. Даолон Вонг, неподвижно сидевший рядом и держащий её руку, был словно каменное изваяние — ни один мускул на его лице не двигался, будто он находился в трансе или тоже умер. Тёмный маг просто пытался осознать произошедшее. Ведь он не собирался её убивать, просто хотел забрать силы талисманов. Кто же знал, что она так воспротивится этому и выведет его из себя. Он предвидел что-то подобное, но… Впрочем, теперь уже поздно. Её не вернуть. Можно было бы провести ритуал воскрешения, но она была такой чистой и невинной, что не хотелось даже думать об этом. Это было так странно: он не мог даже прикоснуться к книге с нужным заклинанием, словно вся магия ему резко опротивела. Хотя… Так и было. Ещё с первой их встречи она поразила его своей добротой. Она вся состояла из одного света, в ней не было ничего порочного или тёмного. Он не знал почему, но этот свет... он притягивал его к ней, словно магнит. И этому невозможно было противиться. Он давно лишился всего светлого, его душа была черна, как уголь, а сердце, кажется, остановилось навсегда, не пропуская никакие чувства. Но эта девочка… Тёмный маг изо всех сил сопротивлялся этому чувству, но как бы он ни старался, не мог заставить его исчезнуть. Свет, подаренный ею, не хотел исчезать из сердца, причиняя мучительную боль. Хоть он и чувствовал лишь её отголоски — замёрзшее сердце не позволяло ощущать что-либо в полной мере — от этого было только хуже. Хотелось упиться ею, погрузиться в неё полностью, но не получалось. Несмотря на это, он был рад и такому осколку чувства. Вместе с болью, от которой он давно избавился, стёрлись и остальные ощущения. Их место заняла ненависть, которая росла с каждым днём. Он не чувствовал удовлетворения от побед над светлыми магами и вообще от чего-либо. Что бы он ни делал - тьма всё больше поглощала его, заставляя раствориться в ней. Он давно стал её частью. Но в глубине души ему хотелось хоть раз снова ощутить что-нибудь. Ту же радость при её виде, которой не было и быть не могло. Но тогда почему он, давно избавившийся ото всех чувств, испытывает опустошённость, словно его лишили чего-то важного, без чего он не сможет жить, как раньше? Почему он сидит здесь, рядом с ней и держит её хрупкую, начинающую постепенно остывать руку, не в силах отпустить? Почему он, всегда равнодушный к смерти, не может принять её? Потому, что так не должно было быть. Этого не должно было произойти. Но всё же произошло. И ему придётся принять это. Ведь как бы он ни хотел что-либо изменить, ничего не выйдет. Уже слишком поздно. Он чуть сильнее сжимает ладонь с зажатой в ней маленькой ручкой. Как же хочется снова услышать её смех… Он осторожно касается её бледного личика, стараясь не повредить нежную кожу длинными обломанными ногтями. Пропускает чёрные локоны сквозь пальцы и слегка наклоняется, чувствуя запах карамели. Боль становится чуть заметнее, но до полных ощущений ещё далеко. - Я не хотел, чтобы всё так закончилось… Спасибо, — еле слышно шепчет он, сжимая тёмные волосы в руке. Затем выпускает её ладонь из рук и, взяв девочку на руки, растворяется в синей дымке.

***

С неба медленно падают белые снежинки, кружась в замысловатом, только им понятном танце и оседают на плечах молча идущих по кладбищу мужчин. Один из них — молодой, с чёрными короткими волосами, в беспорядке уложенными на голове, покрытой капюшоном. В руках он держит белые лилии — подарок покоящейся здесь племяннице. Второй — седой старик в пенсне, он зябко поводит плечами, кутаясь в длинный шарф. Впереди виднеется небольшая, аккуратная могила. Мужчины, не доходя до неё нескольких шагов, останавливаются. На белом мраморном надгробии, которое постепенно покрывается тонким слоем снега, лежат несколько тёмно-бордовых, почти чёрных, роз. Стоящий за деревом в нескольких метрах человек с накинутым на лицо капюшоном, взмахнув рукой с зажатым в ней посохом, исчезает в синей дымке.