Пепел

Он приходит к ней все чаще, отчего Саки делает вывод, что дела идут не лучшим образом. Его визиты — плод скуки и разочарования, но она не против и этого. Изая никогда не приносит глупых ярких апельсинов, потому что не видит в них смысла. "Неужели какая-то еда облегчит страдание больного? Наивный бред", — так он мыслит. Значит так же думает и Саки. — Ты зачастил, Изая-сан, — она не пытается выведать причину этих визитов. Ей всё известно с самого начала. — Тебе не хватало домашнего уюта, — Орихара разводит руками и крутится вокруг своей оси. — И вот я здесь. А вообще, держи. Он протягивает девушке набор ароматических палочек, и Саки невольно улыбается. Её любимые, с корицей. Изая аккуратно поджигает одну из них в её руках, и палату медленно наполняет сизый дым. Она слегка рассекает ладонью воздух, наслаждаясь причудливыми пепельными витками. Они парят в воздухе, наполняя его ароматом корицы и костра. Изая открывает окно и молча закуривает, задумчиво наблюдая за ночным небом, словно пытаясь что-то отыскать в его темноте. Дыма в комнате становится слишком много, он кружит голову, но Саки знает, что сейчас Орихара не замечает таких мелочей. Ему просто нужен уют, но... — В палате больного не курят. — Ты не больна, — Изая лишь пожимает плечами и криво усмехается в её сторону. — Кто знает, — ей хочется сказать это весело, в привычном стиле, но голос сквозит грустью. — Я полагала, что страдать за сигаретой предпочитает Шизуо. — Он не умеет по-настоящему терзаться, — парень небрежно выбрасывает фильтр в окно. — Шизу-тян способен лишь обрушивать свой гнев на невинных людей и жалеть о содеянном. Удел монстра, ты же знаешь. Но и мы не будем печалиться. Зачем, когда мир открыл нам столько увлекательных возможностей? Девушка отрывается от созерцания тонких струй сладкого дыма и впервые за вечер серьезно смотрит на Орихару. Неужели он сам сомневается в своих речах? Саки не знает, что случится со всеми ними, если Изая разуверится в своей философии. Но информатор, так же как и она секунду назад, наблюдает за причудливыми сизыми кольцами. Микаджима хитро прищуривается и подходит к окну. — А хочешь, я тебя заколдую, Изая-сан? — Саки с видом опытного мага совершает волнообразные движения рукой над податливым дымком. — Достаточно того, что одного рыцаря в сияющих доспехах заворожила. Вот он, скачет вокруг неприступной башни, - Изая указывает на остановившегося около уличного фонаря Масаоми. Саки прячется за спиной информатора, в то время как он намеренно остается стоять у открытого окна. Наблюдая за мучениями Киды, девушка чувствует, как жалость и желание залечить все его страдания окутывают сердце. В то же время привычная нежность загорается где-то внутри, и Микаджима сама не замечает, как улыбается. Вечер становится легче и проще. Это не укрывается от пытливого взгляда Изаи, и парень хитро щурится, отступая в полумрак больничной палаты. Саки наблюдает за его темным профилем, и он впервые кажется ей жалким. Худая и тонкая фигура, застывшая во мраке, словно ветка во льду. Девушка не знает, почему начинает этот разговор, ведь ей заранее известен его исход, но слова сами слетают с губ. - Тебе просто нужно полюбить, — утверждает она. И прежде, чем он начнет свой глубокомысленный бред о любви ко всему человечеству, тихо прибавляет, — всем сердцем. Изая смеряет её придирчивым взглядом, кивает в сторону уходящего, так и не посмевшего войти Масаоми, и усмехается. — Нет уж, Саки-тян. Пожалуй, я оставлю аорту себе. От этого привычного, но никогда не применяемого к ней цинизма, Саки становится не по себе. Неожиданно дым начинает её душить, она кашляет и задыхается. Девушка пытается потушить тлеющую палочку, старается, что есть силы, но коварный огонек лишь еще больше разгорается. Изая небрежно снимает еще горячий нагар, сминая искры пальцами. Саки не знает, больно ли это, но непроизвольно прикрывает глаза, когда Орихара стирает теплящийся пепел в тонких пальцах. В решающий момент девушка отворачивается.

Она просто не хочет видеть грязь на его руках.