::::
История магии никогда не была любимым предметом Хаффлпаффа. Конечно, были единицы, кому она нужна была для дальнейшего поступления, но у большинства она была отодвинута за планку «важные предметы». Нельзя сказать, что у Биннса это вызывало заметное недовольство: он всегда приговаривал, что дождётся более радивых и талантливых учеников, поглаживая головы заснувших студентов своей полупрозрачной ладонью, но они только морщились, чувствуя неприятный холод в волосах. Вот и сейчас Луи изо всех сил старался не уснуть, положив подбородок на сложенные на старом дереве руки и без интереса поглядывая на часы. Единственная причина, почему он никогда не спал на первой паре по истории в понедельник, заключалась в том, что в этот день их урок проходил в паре с Гриффиндором. Луи не был одной из тринадцатилетних фанаток «старого поколения», стремившихся зазвать на прогулку последних оставшихся в Хогвартсе «ветеранов», заставших войну с Волан-де-Мортом — семикурсников, — и послушать удивительные истории о том, как они, будучи ещё одиннадцати/двенадцатилетними мальчуганами, храбро сражались со злыми и опасными пожирателями смерти, напавшими на замок. Его интересовал только один определённый студент, и он был совсем не таким. У Лиам Пейна были добрые черты лица, тёплые карие глаза и вечное желание всем помогать. Он помогал младшим курсам таскать на верхние этажи неподъёмные стопки старых учебников, старался разгонять толпы, собиравшиеся у обеда на входе в Большой Зал, и даже получил значок старосты, чтобы следить за поведением остальных. Вот только вся его правильность, скорее, «раздражала» непосед, нежели вызывала желание подчиниться и помочь, поэтому Лиам Пейн часто ходил с грустным блеском в своих щенячьих глазах, нежели радостью или самодовольством. Луи это не нравилось. Он не понимал, почему никто не видел, какой Лиам хороший; ему хотелось, чтобы все знали это, чтобы все понимали, что можно обижать кого угодно, но не Лиама; Лиам заслуживал только доброты, и счастья, и улыбок. Но в первую очередь он заслуживал защиты. Луи кажется, он мог бы вписаться в эту роль: ходить с Лиамом за руку по школе и применять чары, которые Ник перенимал у своих дружков со Слизерина, на всех, кто не слушался Лиама или шептался у него за спиной. Вот только перед ним корячилась одна незаметная, но очень существенная проблема: ему не хватало смелости заговорить с ним. Он был готов вычислить имена всех, кто когда-либо делал Лиаму больно; готов был запереться в библиотеке, прочитать все полезные там книги и выстроить вокруг Лиама такие чары, что даже Филч будет кланяться ему, пропуская к портрету Полной Дамы; он готов был готовить ему каждое утро «Феликс Фелицис», чтобы удача сопутствовала ему во всём; вот только он не мог подойти к нему и завести разговор. — Объясни мне, Томлинсон, — пробубнил Найл, чуть приподняв подбородок со своей сумки, положенной под голову, — прошло уже восемь минут. Почему ты не спишь? Ох, да. Мало того, что у Луи не хватало смелости подойти к Лиаму, у него даже не хватало смелости рассказать о своей дурацкой влюблённости Найлу. По двум причинам: первая заключалась в том, что он был на все сто процентов уверен, что Найл послужит мегафоном (если он правильно запомнил это слово), который озвучит весть всей школе. Каким бы замечательным другом он не был, блондин так и не научился держать язык за зубами, а учитывая то, что на этом году обучения они делили комнату с Ником, то если узнает он, то узнает и весь Слизерин, а где Слизерин, там подколы. А если принять во внимание ещё и тот факт, что Лиам был гриффиндорцем… В общем, Луи не хотелось провести остаток учебного года краснея каждый раз, когда мимо него будет проходить это кареглазое чудо. Но была ещё и вторая причина: Луи не был храбрецом. А вот Найл всегда бросался в пекло, не подумав хорошенько, что может здорово обжечься, причём не только он. Луи не сомневался, что как только Найл узнает о его чувствах, он начнёт предпринимать меры: он будет толкать Луи в Лиама в коридорах, словно им снова двенадцать, будет подстраивать их встречи, в конце концов, будет вечно поддразнивать его, когда речь хоть каким-то боком коснётся Гриффиндора, его студентов, квиддича, симпатий или миллиона других тем, хоть как-то соединённых с Лиамом. А ему этого очень сильно не хотелось. Так что, сколько бы лет они не общались, этот секрет Луи пронесёт только с собой. — Стараюсь слушать, — лениво ответил Луи и чуть не свернул голову, когда внезапно послышался скрип петель на двери. Он выглядел как всегда чудесно. Чёрная мантия, тонкий красно-золотой галстук и объёмная сумка через плечо. Вот только сегодня его волосы не были подняты вверх, как он это обычно делал (Найл пояснил Луи, что такого эффекта можно было легко добиться обычными магловскими средствами), а были слегка растрёпаны, из чего Луи сделал вывод: Лиам Пейн просто напросто проспал. Он тихо проскользнул на своё место через парту от Найла и Луи, и Томлинсон улыбнулся, чуть двигаясь вправо, чтобы ему было видно хотя бы половинку тела Лиама, которого закрывала Элеанор, вдруг ставшая словно в три раза шире. Луи ненавидел её. — Что нового? — спросил Найл с закрытыми глазами, почувствовав какое-то движение. Луи на мгновение заколебался, а затем тихо, практически одними губами произнёс: — В класс только что вошёл Лиам Пейн. — Кто? — Лиам Пейн. Гриффиндорец, их вра-… — Не слышу, кто? — Лиам Пейн! — раздражённо прошептал Луи, сразу же ужаснувшись тому, как громко прозвучал его голос в тихой аудитории. И в этот ужасный момент тот самый Лиам Пейн повернулся к нему. Он и правда был похож на щеночка: добрые карие глаза, с надеждой и радостью загорающиеся каждый раз, когда кто-то звал его по имени; вот только Луи не звал его по имени, он просто пытался объяснить своему тупому глухому другу, кто пришёл; он не виноват, что Хоран всё лето слушал эти магловские «наушники», явно повлиявшие на его слух. Он ему больше не друг. Но Лиам смотрел на него с чуть приподнятыми бровями и вот-вот готовой разгореться улыбкой, так что Луи только неловко помахал ему одними пальцами, пытаясь вдруг придумать заклинание, которое бы отогнало всю кровь с его лица куда-нибудь в стопы. У него ничего не получилось. Зато Лиам широко улыбнулся ему, тоже помахав рукой, и вернулся к уже открытому учебнику. Ладно, Найл по-прежнему его друг.::::
— Томлинсон, если ты не прекратишь пялиться в своё письмо, как будто там написан счёт в Гринготтс, я тебя ударю. Луи поднял взгляд на Найла, недовольно вставшего посреди коридора. — Зачем? — Я объяснял тебе, Луи. Маглы делают так, когда человек их злит. И это никак не отпечатается в моей палочке, так что я останусь чистым и невиновным. И что там вообще написано?! Вообще-то, обычно Луи показывал Найлу всё, что присылал ему анонимный поклонник. Однако в этот раз ему почему-то захотелось оставить это письмо себе; не письмо даже, а записку: во второй строчке была небольшая клякса, а бумага, сложенная пополам дважды, надорвалась в центре по линиям сгиба, показывая, что хозяин часто теребил уголок. Там было всего семь коротких предложений:Вчера вечером, когда ты сидел на трибунах на тренировочном матче по квиддичу, на тебе был очень красивый свитер. Такой серый. Он красивый. Как и ты. Особенно в нём. Но лучше возьми ещё этот шарф. Иначе простудишься.
Это было самое странное, самое неловкое, может быть, но самое милое, что Луи когда-либо получал. Тем более, что это сокращало круг подозреваемых (который пока сузился только до того, что аноним учился на шестом или седьмом курсе). Теперь было понятно, что этот кто-то присутствовал на вчерашнем матче. Вообще-то, Луи надел этот свитер специально для Лиама. Конечно, он мог бы сказать, что тёплый вечерний сентябрь идеально подходил для такой одежды, однако единственной его задачей было выглядеть как можно красивее, когда он будет сидеть на трибуне и притворяться, что болеет за Хаффлпафф, хотя единственным его интересом был Лиам, умело защищающий кольца. Он несколько раз бросал взгляд на Луи, когда атака перемещалась на другой конец поля, но у Луи так и не хватило смелости помахать ему или хотя бы улыбнуться. Тем более, что он жутко обозлился на Хорана, который радостно закричал, когда Лиам пропустил довольно важный бросок. Он даже подумал о том, чтобы вступиться за него, но тогда Найл точно что-то заподозрил бы, а ему это было ни к чему. Тем более, что рядом с ними был Гарри, пока не принимавший участия даже в тренировках. На которого Луи злился ещё больше. Потому что Гарри был человеком очень нужным и очень полезным Луи в такой ситуации: он был другом Лиама, но кроме того, другом друга Луи. Он был связующим звеном, протягивающим цепочку знакомств между Лиамом и Луи, и даже если у того пока и не хватало смелости завести разговор, он мог хотя бы просчитывать теоретические варианты, как подобраться к нему. И дружба Найла и Гарри могла ему в этом очень помочь. Вот только ни Найл, ни Гарри пока не стремились расширять их треугольник до четырёхугольника, подключив в их компанию и Лиама, что очень злило Луи. Поэтому ему приходилось делать шаги, пусть и маленькие, самому. Вот почему он надел этот свитер: его мягкий растянутый свитер, широкие рукава которого свисали у него по рукам до самых пальцев. Его широкий вырез обнажал острые ключицы Луи, и может быть (может быть), он даже видел, как Лиам оценивающе окинул его взглядом. Ему очень хотелось в это верить. — Я не хочу, чтобы ты читал это, — сказал Луи, сворачивая пергамент и засовывая его в карман сумки, где уже лежал аккуратно сложенный шарф. — Это предназначено мне, не тебе. Найл только недовольно хмыкнул и отвернулся, изображая обиду, прощение за которую Луи не выпросит ни за что в жизни. Хотя разговор о магловской поп-музыке вполне окупит все его промахи.::::
Прошло всего несколько дней, и сентябрь сменился октябрём, но погода вдруг будто устала тащиться и меняться медленно и постепенно, решив сразу скакнуть в конец ноября. В окна теперь не было видно ничего: на них всегда был слой воды, а ветер свистел так, что иногда даже походил на завывания волков. Но так как смена погоды означала резкое утепление замка, Луи не жаловался. Конечно, днём у них всегда было жарко: кухня по соседству с неутомимыми эльфами-домовиками давала о себе знать, однако ночью, когда даже они позволяли себе отдохнуть и оставить заботы о кормлении несколько сотен студентов, каменные стены замка, тепло которых больше не подпитывалось печами, быстро остывали, и холод прокрадывался даже в гостиную Хаффлпаффа. Однако сейчас Луи не мог ни на что жаловаться: они сидели с Найлом в уютных креслах в просторной комнате, выполненной в тёплых цветах, гамма которых варьировалась от лимонного и до тёмно-коричневого. В небольших нишах стен были расставлены неприхотливые кактусы, подтанцовывающие, если начинала звучать музыка, на полу — обычная магловская мебель: диванчики и кресла песочного цвета со столиками и коврами возле них, а по центру гостиной располагался большой камин, по обе стороны которого уходили вверх светлые лестницы. Горящее дерево в нём ненавязчиво потрескивало, и Луи мог бы с лёгкостью уснуть прямо здесь, приглушив светильник на потолке, если бы не дурацкая домашняя работа по магловедению, с которой даже у Найла возникли сложности. — Не понимаю, зачем мне знать, почему самолёт летает, даже если он такой тяжёлый, — произнёс Луи, в очередной раз макая перо в чернильницу и злясь, когда на пергаменте образовалась небольшая клякса. — И я не понимаю, почему волшебники до сих пор не додумались до перьев, которые не надо было бы макать в чернильницу после каждой написанной буквы. Неужели так сложно изобрести что-то полезное? — Маглы давно уже до такого додумались, — отозвался Найл, склонив голову и хрустя шеей, затёкшей из-за долгой работы. — Называется шариковая ручка. Бывают ещё гелевые. Продаются в практически любом магазине. — И что это такое? — спросил Луи, вновь обмакивая перо в тёмные чернила. — Тонкая стеклянная или пластиковая трубочка, внутри которой находится ещё более тонкий стержень, а внутри него — чернила. Но это самый простой вариант. И они бывают разных цветов, — сказал Найл, потягиваясь. — Было бы неплохо, если бы мы тоже додумались до каких-нибудь самозаправляющихся перьев или типа того. — Такие есть, кстати. В магазине Уизли. Не знаю, правда, насколько они хороши и качественны. — Я бы всё равно не отказался попробовать, — вздохнул Луи, водя мягкими пёрышками по щеке и задумчиво смотря в тёмное окно. Ему не хотелось писать про законы аэродинамики. Ему не хотелось знать, сколько весит самолёт и какая нужна сила для того, чтобы он полетел. В его мире всё было проще: мётлы, фестралы и заколдованные магловские предметы, вроде мотоцикла (оставшегося только на фотографиях) Хагрида, и никто не задумывался, почему они летают, потому что это магия, и это естественно. Его мысли вообще были далеки от маглов и их дурацких больших металлических штуковин: ему хотелось просто лечь в кровать, уткнуться в плечо Лиама и вдыхать его запах, пока он не провалится в мягкую и долгожданную пучину сна.::::
Последующая пара дней прошла однообразно: никаких тренировок или матчей по квиддичу, сдвоенных пар с Гриффиндором или даже подарков, по которым Луи, если честно, соскучился. Ему льстило это внимание, даже если он и не знал кто это; ему было интересно пытаться найти зацепки и строить догадки о том, кто это мог быть, но под его подушкой и в коридорах уже третий день было пусто, и Луи из-за этого даже становилось грустно. Тем более, что в их знакомстве с Лиамом не было абсолютно никакого продвижения. Возможно, он так бы и продолжал жить от вторника до пятницы и от пятницы до вторника ради матчей и истории магии, если бы не одно странное событие в четверг вечером. Когда он только зашёл в спальню, он уже знал, что его ждёт очередной «подарок». Непонятно, почему, — может, он просто это «чувствовал». Но он никак не ожидал увидеть у себя по подушкой набор обычных магловских ручек (он понял это по надписи на упаковке) и… то самое замозаправляющееся перо из «Всевозможных волшебных вредилок». Так, ладно. Если раньше его круг был достаточно широким, то теперь все улики вдруг резко указали на Найла. Ну конечно, кто ещё мог бы с такой лёгкостью подкладывать предметы ему под подушку, как не его собственный сосед по комнате и одновременно лучший друг? Разумеется, он знал, когда Луи ходит в душ; как он проходит до нужных ему кабинетов и когда его не бывает в спальне. Но Найл — тайный поклонник Луи? Бред. Они с Хораном знали друг друга слишком долго и слишком хорошо, чтобы тот вдруг начал осыпать его комплиментами вроде «ты такой красивый в этом свитере». Да и вообще Найл играл за другую команду: ему гораздо больше нравилась Барбара с пятого курса, которая за три года его намёков и ухаживаний посмотрела на него считанное количество раз. Но парень не отчаивался; он продолжал твердить, что жизнелюбие и отменное чувство юмора растопят её ледяную глыбу, ставшую стеной между их чувствами и загораживающую прекрасную поляну цветов, скрывающуюся в глубине души этой прекрасной внешне девушки. Найл иногда становился поэтом. Так что нет, это не мог быть Найл. Но если это не он, тот этот человек определённо знал Хорана. Господи, только не Стайлс. Нет, конечно, он был хорошим парнем, вот только Луи всё равно не интересовали его чудесные ямочки, мягкие кудри и прочая ерунда, о которой вздыхали в коридорах девочки (да и мальчики) всех возрастов. Ему нужен был тёплый взгляд шоколадных глаз, который выискивал бы его на трибунах, когда Луи нацепит на себя кофту с большой буквой «G», и крепкие объятья сильных рук, когда Гриффиндор всё-таки победит. Хотя с чего Луи вообще решил, что это парень? Конечно, ему хотелось бы, чтобы было так, однако ещё ничего в его подсказках не говорило о поле человека. Тем более, что если бы это был парень (а тем более симпатичный), Найл бы уже всё давно ему выложил, немедленно устроив им свидание. Так что этот кто-то был либо девушкой, либо Гарри Стайлсом, либо другим, наверняка не интересующим Луи, парнем. Уровень жизненной радости и счастья опустился ещё чуточку ниже.::::
Погода всё-таки сжалилась над Луи, и если к вечеру пятницы на небо и не вылезло порядком побледневшее солнце, то, по крайней мере, ветер разогнал тяжёлые тучи, оставив на небе сероватую пелену облаков. Хоть что-то. Луи не хотелось просидеть больше часа на деревянных скамьях напрочь промокая от ливня, чтобы потом получить серьёзное заболевание на лёгкие и валяться две недели в госпитале, отпаивая себя горькими травами. Так он точно не сможет видеть Лиама. Который сейчас, кстати, оседлал метлу, поднимаясь ввысь и описывая круг над полем. Наверное, в этом заключался минус вратаря: тебе не хватало движения. Твой диапазон действий это десять футов влево и десять футов вправо, и даже Луи, который был лишь пассивным фанатом квиддича, никогда не мечтавшим самому летать на такой высоте и отбирать у кого-то квоффл, иногда хотелось почувствовать невыносимое сопротивление ветра, бешеную скорость метлы и свист ветра в ушах. Он бы хотел лететь, обнимая Лиама за талию и прижимаясь щекой к его тёплой широкой спине. Почему-то ему всё равно казалось, что он заболеет, даже если его щёки и загорелись, когда Лиам посмотрел на его одинокую фигурку на трибунах, махая рукой. Пальцы на ногах закоченели, словно туда насыпали льда, и Луи даже захотелось уйти, сдаться, но когда Лиам отобразил весьма сложный бросок и, словно надеясь увидеть радость или поощрение, посмотрел на Луи, он решил остаться, даже если у него больше зуб на зуб не попадал. Внимание Лиама того стоило. Когда он завалился в горячую ванну, шмыгая носом из-за влажного холода на улице и уже чувствуя, как начинает першить его горло, он понял, что ни тёплая куртка, ни тот голубой шарф, подаренный тайным поклонником, его не спасли; пенная вода то начинала казаться ему слишком холодной, так что он снова включал горячую, то на его лбу вдруг выступал пот, а голова начинала чуть кружиться, словно воздух вдруг стал невыносимо плотным и душным, наполненным испарившейся водой. Его организм подвёл его очень не вовремя.::::
— Я тысячу раз говорил тебе, Томмо, чтобы ты одевался теплее, — вновь запричитал Найл, входя в гостиную с кружкой горячего чая. — А ты всегда отвечал, что жизнь у моря закалила тебя, и что тебе не страшны ни ветер, ни дождь. А теперь твой бедный ирландский друг вынужден каждый час бегать на кухню, чтобы принести тебе что-нибудь от горла. Если бы она не была буквально у нас за стеной, я бы ни за что не стал так делать. Стайлс ухмыльнулся, подтягивая длинные ноги на широкое кресло. Он сидел тут весь вечер вместе с Найлом, рассказывая истории по делу и не очень; Луи нравилось так лежать у камина и слушать их болтовню, грея и так вспотевшие ладони о горячую керамику и сдувая белый пар с тёмно-коричневой жидкости в кружке, однако он не позволял себе отвлечься: подозрения со Стайлса-тайного-друга так и не были сняты, и хотя явных причин для того, чтобы тот вдруг начал подкладывать ему конфеты под подушку через Хорана, не было. Но убедиться не помешало бы. Тем более, что он за последние пару часов не раз поинтересовался у Луи, не может ли он ему чем-нибудь помочь. Их разговор вдруг плавно перетёк в болезненную для Томмо тему — тему любви, и Найл тут же пустился рассказывать о своём плане по приглашению Барбары на Рождественский Бал. Гарри посмеивался, кивая во всех нужных местах и иногда бросая заговорщический взгляд на Луи, намекая тому, что Хоран безнадёжен. — Вместо того, чтобы смеяться, вы могли бы мне и помочь, — возмутился Найл, недовольно смотря на кашляющего Луи и скрещивая руки на груди. — То, что твоя мама работает в цветочном магазине, Гарри, оказало бы мне великую услугу, потому что в Хогсмиде цветов нигде не продаётся! — Глупые волшебники, — согласился Гарри. — Мои родители всегда удивляются, когда я говорю им, что около Хогвартса нет, например, продовольственного магазина. А когда я сказал им, что мы тут до сих пор пишем перьями, у них глаза на лоб полезли. Было бы неплохо, если бы и мне кто-нибудь подкинул под подушку набор обычных ручек. Луи резко вздёрнул голову, смотря на Стайлса в упор. Откуда он?.. — Ты сказал ему? — хрипло выдавил Луи, кашляя и оборачиваясь на Найла. — Я же просил тебя никому не… Парень на мгновенье заколебался, а затем виновато улыбнулся, пересаживаясь со своего кресла на диван около Луи. — Прости, друг. Просто все эти подарки, они были такими милыми… А ты таким счастливым… Ну вот Гарри и спросил у меня, почему ты стал ходить таким довольным, и я… Но в этом же нет ничего плохого? Это же не ты кому-то даришь, а тебе. Это популярность! Слава! Стайлс может позавидовать, — он обнял Луи за плечи. — Я клянусь, Хоран, если ты… — но Луи не успел договорить, потому что у него начался такой приступ кашля, что Найлу пришлось отодвинуться, оставляя ладонь у Луи на спине и успокаивающе поглаживая вспотевшую горячую кожу под тонкой футболкой. Стайлс озабоченно наблюдал за ним, но Луи не видел этого, ощущая только такую волну, исходящую из его тела, что его едва не вырвало. Он в последний раз захрипел и тяжело вдохнул, кладя голову Найлу на плечо. — Тебя нужно в госпиталь, — произнёс Стайлс. — Я пью все те же самые травы, что мне давали бы и там, — недовольно отозвался Луи, чувствуя себя так, словно у него было оцарапано всё горло. — Тебе нужны магловские таблетки, — знающе сказал Найл, — они куда более действенные, — он кинул взгляд на Гарри, и Луи взял себе на заметку эти их переглядывания, сонно прикрыл глаза и обнял Найла за талию, заваливаясь вместе с ним на диван.::::
Когда на следующий день Луи проснулся где-то в районе обеда, чувствуя непривычно яркое для английского октября солнце, проникающее через высокое узкое окно, первым, что он увидел, была небольшая коробочка с бантиком и запиской на ней, подвешенной в воздухе у него над кроватью. Он приподнялся, беря её в руки и открепляя листок обычной магловской бумаги, разворачивая сложенный пополам квадрат.Я говорил тебе надевать шарф. Вот твои таблетки. Выздоравливай, а то я уже скучаю.
Он огляделся, надеясь, что аноним оставил ещё что-то, но, разумеется, вокруг была лишь привычная комната; однако он не помнил, чтобы вчера поднимался в спальню: в его воспоминаниях он заснул с Найлом на диване, а рядом сидел Стайлс, и… О Боже. Они же не поднимали его сюда на руках? Луи зарделся, открывая красную коробочку и вытаскивая оттуда две небольшие пачки с умными непонятными названиями на них. Внутри них были те самые «таблетки», которые, по мнению Найла, обладали действием куда более полезным и магическим, чем половина существующих заклинаний. Луи внимательно осмотрел их: одни были маленькие и белые, а другие — большие и цвета мёда. Не зная доз и применений, Луи решил съесть четыре белых: они оказались невыносимо горькими, и Луи поспешил взять в рот медовую, с удивлением понимая, что на вкус она была и правда как мёд. Таблетки. Вчерашний вечер. Найл говорил ему что-то про таблетки. Про магловские таблетки, которые обязательно ему помогут. И так был Стайлс. Господи, только не… Луи устало провёл рукой по лицу, скидывая с себя жаркое одеяло. В том, что в этом деле точно замешан Найл, сомнений не оставалось, так что Луи захватил с собой коробочку и поплёлся в гостиную, надеясь встретить там своего друга.::::
Спустя пятнадцать минут утомительного ожидания и приглушённого звука кухонной суеты, Луи, наконец, увидел знакомую светлую голову в портретном проёме. Луи не стал ждать, пока тот заметит его, и сам подошёл к Найлу, отводя его в сторону и тыча ему в лицо пастилками с таблетками. — Только не говори мне, что это Стайлс, — пригрозил он, кутаясь в халат. — И тем более, что это ты. Я знаю, что ты их подкидываешь ко мне в комнату. Найл заулыбался, поднимая руки в примирительном жесте. — А я всё думал, как быстро ты догадаешься. Неужели тебе не нравятся подарки? — Я хочу знать, кто это, Найл. И скажи мне, что это не Стайлс! Найл чуть отодвинулся махая рукой перед носом. — Тебе не помешало бы сначала почистить зубы, прежде чем спрашивать меня. И нет, это не Гарри. На твоё счастье, иначе бы он не отстал. Луи облегчённо выдохнул, взяв в рот ещё одну медовую таблетку. Даже если он пока и не ощущал видимого эффекта, вкус у них был весьма приятный. — Тогда кто? — Этого я не могу сказать, — ухмыльнулся Найл. — А что можешь? — спросил Луи, перекладывая языком сладкую таблетку, больше похожую на конфетку, за щёку. — Устроить вам встречу. Не знаю, согласится ли он или нет, но… — Так это «он»? — радостно воскликнул Луи, и Найл закрыл глаза рукой, разочарованно вздыхая. — Неужели ты думаешь, что я бы стал тратить своё время, пытаясь свести тебя с девчонкой? Я, конечно, волнуюсь, что тебе шестнадцать, а ты ни с кем ещё не встречался, если не считать поцелуев на споры и так далее, но я не настолько безнадёжен. Луи насупился. — Иди организовывай встречу, сердцеед. И постарайся не пачкать своё имя и всё-таки охмурить Барбару Палвин, — кинул он, обиженно топая назад в свою комнату.::::
Найл вернулся в спальню к вечеру, шумно плюхнувшись на кровать и драматично застонав. Луи отложил книжку, которую он от скуки читал (листал) весь день, и ожидающе посмотрел на Найла, перевернувшись на живот. — Ну, и?.. — начал он, разглядывая друга. — Что «ну, и»? Ты знаешь, сколько я сил потратил, чтобы организовать тебе свидание? Я оббегал весь замок, дважды мучался у гостиной Равенкло с их мудрёными загадками, трижды пытался отгадать, какую ерунду загадала Полная Дама, и даже раз спустился в подземелья в тот холодный тупик, где якобы должна быть потайная дверь в гостиную Слизерина. Мои ноги отваливаются, я наверняка подхватил насморк и не успел сделать домашнюю работу ни по одному из предметов. Ты знаешь, как тяжело жить, когда твой друг… — Где и во сколько? — закатил глаза Луи, перебивая его. Найл снова вздохнул, вкладывая в этот звук всю безнадёжность Луи Томлинсона. — В полночь в Выручай-комнате. Но он пока не согласился на встречу. — Тогда что же меня ждёт? — спросил Луи, приподнимаясь на локтях. — Увидишь. Только не приходи раньше, иначе вы пересечётесь и он обидится. Так ты подведёшь меня вдвойне. Луи только хмыкнул, закидывая в рот ещё парочку белых горьких таблеток и заедая их сладкой. Найл так и не удосужился ему объяснить, что белые таблетки надо запивать, а не разжёвывать; это была его маленькая месть за то, что Луи никогда не слушал его в таких вопросах. Он, прищурившись, одним глазом наблюдал, как Луи собирает вещи, направляясь в ванную, и довольно улыбнулся, когда дверь за ним закрылась, радуясь, что они с Гарри такие проницательные и всегда видят, кто нравится их друзьям.::::
Луи торопливо поднимался под многочисленным ступенькам, надеясь, что Филчу не взбредёт в голову пройти именно здесь. Время было самое опасное: первый час после отбоя, когда в свои гостиные спешили ученики, задержавшиеся в укромных уголках замка, в гостиных других факультетов или просто на кухне. Но сумасшедшего старика нигде не было видно: коридоры были темны, и Луи постоянно нашептывал заклинания, успокаивая портреты, мимо которых он тихо проходил в своих поношенных кедах. Коридор на восьмом этаже был чёрным: окно, на которое не действовала никакая магия, вылетало практически каждый месяц из-за сильных порывов ветра на такой высоте, так что после короткого совещания решено было просто его заделать, оставив башню без каких-либо естественных источников света. Вряд ли бы Филч стал искать учеников в таком месте и в такое время, но Луи всё равно шёл осторожно, с тихим страхом ожидая услышать поблизости знакомый противный голос. Дверь, появившаяся в стене, не была похожа ни на одну, что он видел прежде: она была словно раздвижной, и когда Луи подошёл совсем близко, обе её половинки разъехались в стороны, пропуская Луи в совсем маленькую комнатушку, где на полу лежал мягкий пушистый ковёр, а на нём — бумага и шариковая ручка. Дверь за Луи закрылась, и он осел на пол, видя, что в щель под одной из стен вдруг просунули листок, на котором было что-то написано. Он взял его, читая короткое содержание: Я не могу говорить, потому что так ты сможешь понять, кто я. Но я могу общаться с тобой через бумагу. Надеюсь, у тебя не возникнет проблем с шариковой ручкой. Луи прочитал записку дважды, а затем взял в руку ручку и прижал бумагу к стене для твёрдой поверхности, выводя немного корявое: Почему ты не хочешь, чтобы я знал, кто ты? Я думал, я тебе нравлюсь. Он осторожно просунул бумагу в щель, пытаясь увидеть, что же находилось по другую сторону стены, но расстояние было таким маленьким, что не было видно совершенно ничего. Ты мне очень нравишься. Но я не знаю, нравлюсь ли я тебе. Просто скажи, кто ты, и мы сразу же решим этот вопрос. И твои подарки были очень милыми. И нужными. По крайней мере, я обязан сводить тебя в Хогсмид, чтобы хоть как-то отплатить тебе за них. Мы могли бы сходить туда на выходных или в другой любой удобный тебе день. Пожалуйста. Но ты болеешь. Не хочу, чтобы ты простудился сильнее. И ты не знаешь меня, так что, если я тебе не понравлюсь, ты пойдёшь со мной не по своей воле, а из жалости. Так что пока нет. Луи вздохнул, читая быстро написанные предложения. Его анонимный друг был прав, однако Луи хотелось выпытать у него хоть что-нибудь ещё; он не собирался просто так отпускать парня, даже если тот пока не собирался встречаться с Луи вживую. В конце концов, если он и не знал его, то пора бы узнавать, верно? Ты можешь рассказать мне о себе? Сколько тебе лет? На каком ты факультете? Что тебе нравится? А я расскажу тебе о себе. Он нарисовал маленькое улыбающееся личико, просовывая бумагу в щель и ожидая скорого ответа. Однако он последовал только через несколько минут, и Луи в предвкушении развернул лист, внимательно читая: Я знаю о тебе то, что ты Луи Томлинсон, ты из чистокровной семьи, и твои родители не желают иметь дело со всякими магловскими штуками. Как и ты сам. Моя мама — волшебница, а папа — обычный магл, поэтому мои способности проявились только в тринадцать лет. Я два года был на домашнем обучении, где мама научила меня всему нужному, чтобы я сразу смог пойти в школу на пятый курс. Так что я тут только с прошлого года. Я знаю много людей в школе, и многие знают меня, но это не очень хорошо, потому что большинство из них меня недолюбливает. Мне нравится магловедение, как твоему другу Найлу, и уход за магическими существами. А ещё защита от тёмных искусств. Мне нравится защищать людей. Это… На какой-то момент сердце Луи опустилось куда-то очень глубоко и низко, пока он не вернул себя в сознание, напоминая себе, что вряд ли это мог быть тот самый человек, на которого он даже и думать не смел. Но его описание очень было похоже на Лиама: тот тоже был в школе только с прошлого года, насколько помнил Луи, и его и впрямь не любили многие младшекурсники, у которых ещё не перестали бушевать гормоны, стучащие в голову, что нужно доказать, что ты круче всех. Тем более, что Лиам был другом Гарри. И если он увидел связь между собой и Луи в виде дружбы Найла и Гарри, он вполне мог этим воспользоваться… Но Луи боялся о таком думать, поэтому плотно запер такие мысли в шкафчике на задворках сознания, грызя обратную сторону ручку и обдумывая ответ. Вот только он не успел ничего придумать, потому что комната вдруг поехала, буквально выплёвывая Луи наружу. Он потёр ушибленную голову, слыша напоследок быстрые тяжёлые шаги где-то в другом конце коридора. Однако пока он доплёлся туда, опираясь на стену из-за начавшегося головокружения, ни в коридоре, ни на лестницах уже никого не было.::::
— А потом? — хмуро спросил Найл через полчаса, наматывая на голову Луи бинт. — А потом, видимо, из-за того, что он слишком резко оставил Выручай-комнату, она решила избавиться и от меня. И я… Я оказался в коридоре. Похоже, я ударился головой. — «Похоже», — передразнил Найл, осматривая запёкшуюся кровь у себя под ногтями. — У тебя там наверняка такая дырень, что я смогу складывать туда подарочки. Тебя срочно нужно в госпиталь, и на этот раз ты не отделаешься. — Я не могу в госпиталь, — вздохнул Луи, переходя на шёпот, когда Ник недовольно замычал во сне. — Я слягу на несколько дней, а сейчас мне это совсем не нужно. — И что же такого особенного сейчас происходит, что тебе нельзя позаботиться о своём здоровье? — Найл расправил одеяло Луи, осторожно накрывая им парня. — Я о тебе забочусь так, словно ты мой сын, организовываю тебе свидания и чуть ли не в лоб целую на ночь, а ты? Не можешь хоть раз что-то сделать так, как надо? — Я не хочу пропустить матч, — тихо прошептал Луи, прикрывая глаза. Это было правдой. Первое воскресенье октября всегда означало первый матч турнира по квиддичу, и в этом году жребий пал на Гриффиндор и Слизерин. Луи не хотелось пропустить такую важную игру; ему хотелось дарить Лиаму поддержку и улыбки с трибун, махать и кричать о том, какой он молодец. Но вот только теперь у него появлялось головокружение, когда он находился в стоячем положении, так что его шансы попасть на игру всё быстрее сводились к нулю, а если учесть и ещё не прошедшее до конца горло… — Да ты с ума сошёл! — воскликнул Найл. — Я, конечно, тоже хочу туда попасть, поболеть за Гарри и за Гриффиндор в общем, раз уж у нашего факультета не сложилась дельная команда, но тебя я туда не пущу. Ещё одно происшествие, и мне придётся вкладываться в гроб тебе на могилу, а я не хочу прощаться с тобой, так и не увидев твоей встречи с тайным… — он замолчал. — В общем, ты туда не идёшь. Луи нахмурился, злобно посмотрел на Найла и повернулся к нему спиной, шепча «Нокс». Найл только вздохнул и через пару минут тоже погасил свет, погружая комнату в абсолютную темноту.::::
Луи казалось, Найл знал, что он не останется в комнате. Он всё утро изображал из себя больного, шмыгая носом и кашляя в подушку, а Найл бросал на него озабоченные взгляды, пару раз даже предложив остаться, но Луи чуть ли не вытолкал его из комнаты, сказав, что нечего пропускать такую интересную игру из-за идиота-друга. Найл закатил глаза и принёс ему большую кружку чая с кухни, наказав по возможности оставаться в постели, и Луи понимающе закивал, нетерпеливо поглядывая на часы. Как только Найл покинул комнату, Луи выждал несколько минут, ожидая торопливые шаги по лестнице, означающие, что Хоран что-то забыл; но ничего не последовало, так что он осторожно сел на кровати, чувствуя, как комната накренилась. Нельзя сказать, что удар был таким уж сильным, однако да, в волосах у Луи осталось немного крови, да и вообще подорванный иммунитет отзывался недовольством на любое резкое движение. Так что Луи медленно оделся и не спеша вышел в гостиную, оценивая обстановку: все, кому был интересен матч, уже давно ушли, и остались лишь ранние пташки, которым почему-то не спалось в десять утра в воскресенье. Возможно, если Луи опоздает, так будет даже лучше: Найл, который наверняка извёлся за всё время, что шёл до стадиона и занимал места, наконец успокоится и перестанет выискивать его взглядом в толпе. Луи сможет спокойно занять места где-нибудь среди первокурсников с Равенкло, которым всё казалось таким необыкновенным и удивительным, что им, по сути, вообще было всё равно, кто играл: важно было самое зрелище. А Слизерин или Гриффиндор — уже совсем другая история. Только позже, когда Луи уже уселся на холодную лавку возле группки одиннадцатилетних девчонок, он осознал, что тут его точно не увидит Лиам: во-первых, это место было достаточно далеко от ворот Гриффиндора, рядом с которыми по счастливой случайности находились места Хаффлпаффа, а во-вторых, он уж точно не станет выискивать Луи в толпе юных фанаток всех симпатичных старшекурсников. Он удручённо вздохнул. Даже если Луи немного опоздал на матч и понятия не имел, с каким настроем пришли обе команды, он знал примерный расклад. У Слизерина был сильный состав, в котором они играли уже второй год; они чувствовали друг друга, знали, где окажется их напарник в следующий момент и умело это использовали. Втайне Луи осознавал, что кубок в этом году, скорее всего, достанется им, тем более, что у Гриффиндора команда была совершенно разбита: Гарри, ловец, провёл всего одну тренировку на поле из-за сломанной руки летом, которая заживала больше двух месяцев, — в этом магическая медицина была лучше, но Гарри не хотелось привлекать к делу волшебников, когда его мама так отчаянно настаивала на «старых проверенных методах»; вся же остальная команда была полностью новой, ещё не успевшей как следует «сыграться». Их не спасал даже Лиам, на которого так напористо наседали слизеринские охотники. Луи представлял себе этот матч совсем не так. Он ожидал борьбы, и она была, вот только то ли слизеринцы набрались где-то опыта за лето, то ли Лиам сегодня был не в форме, но мячи в кольца со стороны Гриффиндора попадали куда чаще, чем Слизерину. Луи даже захотелось уйти. Он не мог смотреть на Лиама, который явно корил себя и готов был волосы на голове рвать, когда перевес в пользу Слизерина округлился до ста очков. Противоположная трибуна ликовала: везде были зелёные шарфы, а некоторые, особо нетерпеливые, уже пускали зелёные искры из палочек, словно празднуя победу и крича своему ловцу, чтобы тот поскорее ловил снитч. Вот только в этом у Гриффиндора было хоть какое-то преимущество: Гарри был опытным ловцом, в отличие от взятого в команду благодаря проведённым «выборам» Зейна. Он не висел на месте, двигаясь по полю и ища снитч, но тот всегда прятался в начале игры, словно дожидаясь момента, когда болельщикам наскучит смотреть проигрыш одной из команд, и они захотят домой. Вот и сейчас, стоило разнице в очках возрасти до 110, он вдруг золотой точкой появился прямо посреди поля, сразу же привлекая к себе внимание и игроков, и болельщиков. Только вот даже тут сегодня всё было не в пользу гриффиндорцев. Всё произошло так быстро, что Луи даже ничего понять толком не успел. Вот слизеринцы перестроились, готовясь зайти в очередную атаку, а вот уже звучит свисток и вместо 260 на табло вырисовывается 410. Гриффиндор проиграл. Проиграл 250 очков. Кубок им светит теперь, только если они раскатают — как говорит Найл — словно асфальт по земле Хаффлпафф и Равенкло. Вот только Луи уже не было дело ни до кубка, ни до дальнейших соревнований. Его Лиам опустился на землю, снимая перчатки и грустно шагая по направлению выхода со стадиона. По пути его встретил Гарри — ободряюще похлопал по плечу и сказал пару слов, но больше его никто не стал останавливать. Один из третьекурсников команды даже посторонился его, словно не желал больше знать. Луи зло сжал руки в кулаки. Никто не мешал им забросить ещё несколько мячей, а Гарри мог бы попробовать и словить снитч. Не надо во всём винить Лиама. Вините кого угодно, но не Лиама. Он старался, как мог. Луи словно в оцепенении дошёл до замка, без интереса наблюдая за толпой слизеринцев, направившейся праздновать победу в Хогсмид, и куда более мрачных гриффиндорцев, старавшихся не смотреть друг на друга. Кто-то злился и рассуждал, что у команды просто ещё мало практики, кто-то ругал и винил Лиама, кто-то Гарри, а кто-то вообще говорил, что их засудили, но Луи было всё равно. Он едва добрёл до своей спальни, открывая крепкую деревянную дверь. — Я знал, что ты уйдёшь, — буркнул Найл, сидя на кровати и словно дожидаясь его. — И я не злюсь. — Тогда тебе придётся позлиться, потому что у меня есть к тебе просьба. — Какая? — спросил Найл с лёгким проблеском интереса во взгляде. — Я хочу ещё одно свидание с тем… анонимом. Найл несколько секунд задумчиво смотрел на него, а затем вздохнул, поднимаясь на ноги. — Только он с Гриффиндора, так что не рассчитывай, что он в хорошем настроении, — бросил он, выходя из комнаты и захлопывая дверь. Луи удивлённо заморгал ему вслед, несмело сужая круг подозреваемых.::::
Пьяные слизеринцы явно плевать хотели на режим дня, установленный в школе. Даже в первом часу ночи они словно мураши передвигались по замку, что удивляло Луи — почему они все ещё не собрались в своих грязных подземельях? Он, кстати, мог поклясться, что видел в их компании пару раз и Ника, который словно и не учился больше в Хаффлпаффе: он проводил почти всё своё время с другим факультетом. Луи завернул в ближайший коридор, гася едва светящийся огонёк на конце палочки и прислоняясь к холодной каменной стене. Ему нужно было собрать мысли воедино, которые весь день сегодня после слов Найла рассыпались, беспокойно мечась у него в голове. Его тайный поклонник был парнем. Гриффиндорцем. Учитывая то, что он именовал записки, предназначенные Луи, он учился либо на шестом, либо на седьмом курсе. Но, исходя из его слов, он обучался в школе только с прошлого года, а поступил он сюда в пятнадцать. Значит, он был шестикурсником. Это был Гриффиндорец с шестого курса, который каким-то образом знал Найла. И если допустить, что соединяющим их звеном был Гарри… Луи глубоко вдохнул. Он и правда не помнил, чтобы видел Лиама в первые свои четыре года обучения. Он вдруг словно появился осенью пятого года и всё. К тому же было бы логично допустить, что если (если!) это Лиам, и если (если!) ему нравится Луи, то он, может быть (может быть!), обратился бы за помощью к Гарри, которого часто было видно с Найлом и Луи. Найл бы узнавал, что хочется Луи, передавал бы эту информацию Гарри, а тот бы уже сообщал всё Лиаму. От таких мыслей у него приятно теплело в животе. На лестницах послышался какой-то шум, и Луи осторожно выглянул, видя, что Филч направляется прямо к его пролёту. Старик был ещё далеко, однако Луи знал, что его вредная кошка бегает куда быстрее сквиба, поэтому как можно тише выбрался из проёма, сразу же взбегая вверх по ближайшей лестнице. В этот раз комната была абсолютно такой же, как и в прошлый, и Луи сразу же наклонился к щели, шепча в неё: «Я здесь». Но никакой записки не последовало, так что он взял бумагу и ручку сам, царапая быстрое: Я знаю, что ты расстроен проигрышем Гриффиндора. Расстроен — мягко сказано. Если догадки Луи были верны, и это и вправду были Лиам… Он готов был прямо сейчас заставить свою прошибленную голову работать и силой мысли сломать стену между ними, крепко обнять Лиама и долго шептать ему на ухо, что он самый лучший, и что он ни в коем случае не должен думать, что они потерпели такой разгром по его вине. Однако ему не хотелось пугать парня и ставить его в неловкое положение, тем более что тот пока явно боялся, какая будет у Луи реакция на него. Когда Найл днём оставил его одного в комнате, Луи сначала несмело начал складывать все кусочки мозаики, сам удивляясь, как всё вдруг начало указывать на Лиама. Сначала он даже пытался оправдать это, найти другие альтернативные кандидатуры, но в конце концов глупые чувства взяли верх и он сдался, с недоверием и радостью принимая версию о том, что это мог быть Лиам. Лиама заботило его здоровье. Лиам купил ему шарф и достал магловские таблетки. А ещё он баловал его сладостями. Лиам интересовался Луи. Щёки у Луи снова загорелись, и ему захотелось прямо сейчас начать стучать в каменную стену, крича: «Я знаю, что это ты, Лиам!». Он чувствовал невероятный прилив смелости, он знал, что нужен Лиаму, и хотя тому наверняка сейчас было паршиво, Луи готов быть осветить его потускневший мир. Ему хотелось это сделать. Но сначала нужно было убедиться, что это точно он. Прости, я знаю, как тебе сейчас плохо, но… у вас же будут ещё матчи. Ваша команда ещё сыграется, а там уже главное набрать как можно больше очков, чтобы обойти Слизерин. Их Зейн не так уж и хорош, Гарри куда более опытный. Луи замер, едва не добавив «и ты лучший вратарь», но вовремя отвёл ручку от бумаги, оставляя лишь небольшую непонятную линию. Как только Луи получил бумагу в ответ, очертания комнаты снова начали размываться, только на этот раз Луи сосредоточился, сохраняя образ стен и потолка, чтобы его вновь не вышвырнуло наружу. Комната вроде подчинилась, и спустя несколько секунд ожидания Луи осторожно развернул бумажку, зная, что Лиама по другую сторону стены уже нет. Да, у нас хорошие игроки. Кроме меня.::::
— Пожалуйста, скажи мне, что я выгляжу приемлемо, — умоляюще произнёс Луи, отворачиваясь от зеркала и поправляя свою выглаженную мантию. Его простуда практически прошла, хотя он по-прежнему иногда говорил в нос. — Ты выглядишь как всегда, — лениво отозвался Найл, ещё даже не вылезший из-под одеяла. Луи нахмурился, кидая в друга свою пижаму. — Мне нужна твоя поддержка. Сегодня я, наконец, поговорю вживую со своим тайным другом. — А ты уверен, что догадался, кто это? — спросил Найл, потирая глаза и удивлённо рассматривая свои тёмные пряди. — Ни за что бы не подумал, что у магической краски для волос может и правда истечь срок действия. Маглы меня так не подводят. У них её потом не вымоешь из… — Найл! Просто скажи мне, если бы я подошёл к тебе, ты бы захотел со мной познакомиться? Найл закатил глаза, вставая с кровати. — Если бы я был твоим тайным другом — да. А теперь отойди, я посмотрю на свой старый цвет волос. Луи отошёл от зеркала с довольной улыбкой, отмечая себе галочкой, что с тёмными волосами Найлу и правда было лучше.::::
Как назло именно сегодня всем нужно было ввалиться в Большой Зал в самый ранний час. Луи уже несколько минут стоял у входа, внимательно осматривая каждого человека, сидящего за Гриффиндорским столом, но Лиама нигде не было видно. Луи очень наделся, что он ещё не завтракал, потому что если он его пропустил, то ему придётся весь день бегать по школе, пытаясь пересечься с шестым курсом Гриффиндора. Ещё этого ему не хватало. Мимо него прошёл Гарри, на ходу надевая какую-то бандану на свои порядком отросшие волосы. Он не заметил Луи, и тот уже собирался его окликнуть, как вдруг ему на плечо легла ладонь. — Кого высматриваешь? — заговорщически прошептал Найл ему на ухо. — Моего тайного друга, — ответил Луи, нервно сглатывая. — Тогда тебе везёт, его ещё тут не было, — Найл улыбнулся, проходя мимо, и уже громче добавил: — И не нервничай ты так, ты ему правда нравишься. Луи показал Найлу средний палец, наблюдая, как тот вприпрыжку подошёл к Гриффиндорскому столу и радостно плюхнулся на место рядом с Гарри, кидая на пол сумку, полную учебников. — Эй! — раздался возмущённый женский голос позади Луи и тот резко обернулся, видя, что Лиам застыл, а какая-то слизеринка случайно столкнулась с ним и теперь была крайне недовольна. — Предупреждать надо! Но Лиам не обращал на неё никакого внимания, вперившись взглядом в Луи и совершенно не двигаясь. На его голове был полнейший беспорядок, а галстук был повязан немного криво: явное доказательство позднего подъёма, но Луи всё равно заулыбался, делая пару шагов вперёд. Лиам заметно сглотнул. — Привет, — произнёс Луи, ещё одним маленьким шагом сокращая между ними расстояние. — Я Луи. Лиам кивнул, а затем прокашлялся и поправил сумку на плече. — А я Лиам. — Я тут подумал… — начал Луи, но замолчал, буквально физически ощущая на себе взгляд Найла. — Не хочешь сходить на этих выходных в Хогсмид? Со мной? Лиам заметно опешил, его брови поднялись вверх, и на какую-то секунду Луи даже подумал, что он ошибся, и что это был вовсе не Лиам; но затем тот согласно закивал, робко улыбаясь. — Конечно, только… Я не… Я не знаю, как тебя найти. — Ты знаешь, как меня найти, — улыбнулся Луи. — Спасибо за подарки, кстати. Я твой должник. Он дождался ещё одного удивлённого кивка Лиама и довольно прошагал на своё место за столом Хаффлпаффа, с радостью опуская сумку и закусывая не сходящую с лица улыбку.::::
— Нет, ты это видел? — спросил Гарри, непонимающе тыча пальцем по направлению входа. — Я это видел, Стайлс, но это было очень странно, и я не уверен, что мне не показалось. И убери свои ладони от моего лица! — недовольно воскликнул Найл, шлёпая Гарри по руке. — Я не могу поверить, что они, наконец-то, поговорили. И судя по Томлинсону, тот явно назначил Лиаму свидание. Господи, неужели я дожил до этого момента. — Неужели я дожил до этого момента! — удивился Найла, наматывая макароны на вилку. — Гарри, теперь пора решать вопрос моей личной жизни. — Не волнуйся, — тот с довольной ухмылкой повернулся к Хорану, — я рад, что твоя краска сошла. Тёмным тебе куда лучше, — он взъерошил волосы Найла, на что тот только надулся, втайне надеясь, что так оно и было.::::
В декабре весь замок погружался в атмосферу праздника. На камине в гостиной Гриффиндора уже были развешаны чулки, служившие только украшением, в углу стояла большая ёлка, а где-то вдалеке привидения распевали Рождественские песни, хотя на дворе было только двадцать третье число. Даже погода за окном была такой, какой её всегда описывали в сказках: лёгкие хлопья снега неторопливо кружились в воздухе, опускаясь на землю белым покрывалом. В конце ноября у их четвёрки появилось приятное дополнение в лице Барбары Палвин, и сейчас она сидела в кресле, а на полу, устроившись между её ног, расположился Найл, которому она делала массаж головы. Его тёмные патлы стали длиннее за прошедшие пару месяцев, но она была, видимо, только рада, не выпуская своих тонких пальцев из его шевелюры. Луи улыбался, глядя на наконец ставшего довольным Найла, и сам едва не мурчал от пальцев Лиама, которые заботливо гладили его шею и затылок. Он то и дело утыкался Лиаму в шею или за ухо, вдыхая его запах и оставляя короткие поцелуи, пока никто не обращал на них внимания. Прямо перед ними в самом центре гостиной стоял Гарри, в пятый раз пытавшийся рассказать историю о том, как он вчера в холоде и на обледеневшей метле поймал снитч, зубами выцепив победу у Равенкло. Луи не хотелось даже возражать и ставить его на место, потому что он явно всё приукрашивал: на улице вчера было не так уж и холодно, а Гриффиндор и так выигрывал с преимуществом в восемьдесят очков.Тем более, что Лиам как раз слабо постучал пальцами по его шее, привлекая внимания и указывая на часы, висящие над камином, стрелка на которых несколько минут назад перевалила за полночь. — С днём рождения, — прошептал он на ухо Луи, незаметно целуя его в щёку, и Луи прижал его к себе, забираясь пальцами под тёплый свитер Лиама и понимающе кивая ему. Теперь ему было абсолютно всё равно, что там происходило у остальных троих. Его мир в этот самый момент сузился до одного определённого человека, и он положил голову ему на плечо, сонно улыбаясь. Это было хорошее время года.