Наследник усадьбы

Даня Айсуров, студент 4 курса архитектурной академии и единственный сын инженера и шеф-повара, всегда искренне считал себя "коренным" представителем рабоче-крестьянства, поэтому для него большой неожиданностью явился вызов в нотариальную контору и всё, что он там услышал от сухого, как прошлогодний кузнечик, лысого мужчины в золотых очках. А услышал парень, что у него, оказывается, прабабка была графиней, сбежавшей после революции в Польшу и доживавшей там свои дни. Дожила она их, оказывается, совсем недавно, а ему, правнуку своему, Даниилу Дмитриевичу Айсурову, 19 лет от роду, завещала семейные драгоценности и особняк под Познанью. Тут же, в присутствии поверенных, растерянному студенту и неожиданному владельцу импортной недвижимости, был вручён опечатанный ларец с приложенной к нему описью и связка ключей замысловатой формы на большом медном кольце. Уже через две недели Даня сошёл с автобуса «Познань - Любонь», перекинув через плечо рюкзак и ветровку, и направился в пункт проката машин, время от времени поглядывая на карту, распечатанную на стареньком струйном принтере. Английский явился универсальным средством общения даже для этой глубинки, и поэтому затруднений при общении парень не испытывал. Но когда, осмотрев машину и подписав все положенные документы, Даня поинтересовался у менеджера, как проехать к усадьбе «Тихая заводь», тот как-то странно икнул и поинтересовался, «за каким лихом пана туда понесло»... Только через час выяснилась вся жутковатая история этой старинной усадьбы. Оказалось, что лет полтораста назад тогдашний ее владелец, предпочитая в любовниках молоденьких парнишек, из ревности утопил своего последнего амора в ванне... - Ну, утопил и утопил, - сплюнул на асфальт менеджер, - так душа неприкаянная этого покойного пид... извращенца не упокоилась и не успокоилась, и с тех пор ни один мужчина не жил там, даже больше – не оставался в том прóклятом месте на ночь, потому что, по преданию, на следующее утро его находили в гостиной на полу... Утопленным! Голого! - Фига себе! – не удержался Даниил. – И что, ничего сделать нельзя? - Нет. Так и будет ирод этот всех топить, а может, и еще что... пока, как предсказала местная провидица, не потушит злобу чёрную той души убиенной любовь живая, новая... Хотя какая там любовь... тьфу, извращение одно... Данька мог и поспорить с этим закоренелым гомофобом- любовь в любом виде хороша - только вот не складывалось у Дани эта самая любовь… Вообще личная жизнь не складывалась, ну, никак... Был он почти двухметрового роста, светло-русый и голубоглазый русский богатырь, а нравились ему хрупкие готичные мальчики, которые, лишь глянув подведёнными чёрным глазами на косую сажень плеч парня, мгновенно исчезали с его горизонта, даже не отвечая на приветствие, о каком развитии отношений тут говорить!!! Причём, исчезали с такой скоростью, что Дане, чемпиону универсиады по биатлону, никогда не удавалось их догнать и убедить в своих добрых – если не больше – намерениях! Вот и оставался наш студент вынужденно добропорядочным и поневоле не извращенцем. Даня, поразмыслив над местными страшилками, решил для себя, что пшепрашам*, конечно, но в призраков он не верит, а маньяки от него сами разбегутся, и со спокойной душой вырулил на дорогу... Усадьба встретила его запустением и травой по пояс даже возле самого крыльца. Наследник, погремев выданными ключами, вошел, шмякнул на пыльный пол рюкзак и сумки со жратвой из супермаркета и уже оглядывался, куда бы можно было повесить ветровку... как вдруг застыл, услышав скрип открывающейся двери. Облезлую дверь с витражным стеклом посередине открыла … тонкая худая рука... точнее – ручонка… Показался край белого балахона... и... наконец, выплыло оно... привидение... С мокрых длинных черных волос на ткань скатывались частые капли, неуверенно ступали босые ноги. Привидение ёжилось и выглядело так, словно его только что достали из ванны... в которой и утопили до этого... Задница у Дани от страха поджалась, зато подбородок выпятился вперёд, придав новоявленному хозяину всея усадьбы вид гордый и высокомерный. Пан, чисто ясновельможный пан! - Эээ... – резонно поинтересовался он причиной такой негостеприимной встречи. Ну, хотел, наверное, поинтересоваться… Во всяком случае, попытался… кажется… Потом выпалил первое, что вспомнилось: - Чещч!** - Ах... – прошелестело по выцветшим обоям, и на Даню с белого, как мел, лица уставились самые голубые в мире глаза, которые раскрывались все шире и шире... «Сейчас будет убивать», - обреченно подумал Даня. Мысли заметались белками. Поляк что-то там про любовь плёл… Вот только что, горе-наследник никак не мог вспомнить. На ум, какого-то хрена, пришла только сказка о спящей красавице... Поцелуй. Даня мужественно шагнул вперед. Привидение, что-то пискнув на своём, загробном, отлетело прочь. Попыталось. Но ему было далеко до русских эмо-боев, поэтому попытка побега была пресечена на корню. Целовать привидение оказалось очень даже сладко, хоть губы его и были просто ледяными, да и сам он трясся, словно листочек на ветру. Только и успел, что смешно мяукнуть, когда Даня прижал его к себе. Маленький, хрупкие косточки, росточком студенту по плечо. Ну, прямо его, Данин, любимый формат!!! И как же приятно было держать этого утопленника в своих объятиях... Данька даже застонал от нахлынувшего кайфа. Вот о чем он мечтал всю свою сознательную жизнь! Вот его воплощенная греза! Хотеть! Взять и никому не отдавать! Ой... Неужели он так о привидении? И у какого ж это выродка Речи Посполитой рука поднялась на это маленькое чудо! Данька нежно гладил мокрые пряди волос, отогревая всем своим могучим телом хрупкое тельце. Заглядывал в перепуганные глаза и тихо уговаривал не бояться, шептал, что никогда и никому больше не даст его в обиду, а сам будет носить на руках... Страсть накатила на потерявшегося в ощущениях парня как-то сразу, в один миг. Саван привидения был скинут, и холодное, влажное тело уже само льнуло к нему в поисках тепла. Льнуло... Даня словно в забытьи обнимал нереально реального призрака, а другой рукой пытался избавиться от одежды. И пришёл в себя он только лежащим на брошенном на пол куске белой материи. На ум как-то некстати пришло, что покойников находили голыми и утонувшими... «Ну, что ж, не самая плохая смерть, если это плата за обладание голубоглазым чудом», - пронеслось у него в голове... Сейчас он был готов умереть от любви и за любовь. Он ласкал и нежил своего призрака руками, губами, терся о него, словно зверь, стонал в голос от разрывающего душу восторга и получал ничуть не меньше... Сначала его робко погладили холоднючей ладонью, потом неловко и несмело обняли тонкими, как прутики, лапками, а дальше... Дальше только чистый восторг, и лишь на краю сознания не страх смерти, а сожаление, что утро всё же наступит, и с первыми лучами солнца призрак исчезнет... Но утром, едва разлепив глаза – ой, живой, что ли?! – Даня тут же скосил их вниз и влево и обнаружил черную макушку на своем плече... - Не исчез! Остался! Даниил задохнулся от счастья и затянул на себя нереально живое и такое желанное тело. - А куда бы я голый ушел? – проворчал призрак, уткнувшись холодным по-упырски носом ему в шею и прижавшись к парню в поисках тепла. - Бедный мой. Всё время в мокрой тряпке. Продрог за века, – горячо зашептал в макушку призрака студент, оглаживая ладонями узкую спинку, спускаясь всё ниже и ниже, к идеальной формы ягодичкам, гладким, как мрамор, и таким же холодным. - Да уж, мне вчерашний день, точно, веком показался! От той твари удрал с одним паспортом в кармане, в лужу какую-то вонючую завалился! Ни пожрать, ни помыться, ни согреться! Хорошо, дом этот нашёл, - повошкавшись, костлявое чудо устроилось поудобнее и продолжило, опершись подбородком на свои руки и заглядывая светловолосому атланту в глаза. - Пустой, на отшибе… С чёрного хода стекло в окне разбил, влез, а тут вода есть, хоть и холодная… - От какой твари?.. – Дане казалось, что какие-то шестерёнки в голове сточились, и механизм начал давать сбой… - Да, был тут один чел, на фуре. Вначале адекватом показался… Паспорт, фура, адекват… Цивилизация, что, и призраков коснулась? Да он же на русском лепечет! На русском!!! Польский призрак лопочет по-русски! Блондин резко сел, придерживая хрупкое тельце за спину, чтобы не навернулось с коленок. Абсолютно ничего не понимая, но всё же пытаясь обнаружить хоть какую-то логику во всём происходящем, блондин выдавил: - Это ты от прабабки так гладко чесать на русском научился? - Ты чего? – голубые глаза опять распахнулись на пол-лица. – Со спермой вытекла половина мозга? – и после небольшой паузы. – А ты-то тут как очутился? В дверь вошёл? Она ведь заперта была?.. В голубых блюдцах полыхнул страх, и холодная задница заелозила по коленям студента, а все конечности пришли в движение, пытаясь освободиться из крепких объятий. - Так ты живой?! – Даня, не веря своему счастью, начал тормошить своего недопризрака, который, кажется, совсем себя таким не чувствовал, ничего не понимая из того бреда, который нес нечаянный любовник, ещё полчаса назад казавшийся абсолютно психически здоровым. Валя, невольно оказавшийся в роли призрака-утопленника, хоть и путешествовал автостопом, но смельчаком не был, поэтому, чтобы привести его в чувство, наследнику усадьбы пришлось, для начала, нарядить брюнета во все тёплые вещи, которые нашлись в рюкзаке, потом подробно, в деталях, рассказать всю историю его появления здесь, затем зацеловывать скулы, нос, рот, подбородок и, главное, глаза, до тех пор, пока в них не вернулся блеск, а дыхание не стало прерываться, после этого в сто третий раз поклясться, что он, Даниил Дмитриевич Айсуров, 19 лет от роду: а) не сбегал из психбольницы; б) точно, из России, даже больше – из Москвы, как и Валя; в) не бросит его одного, даже больше – вообще от себя никуда не отпустит. И только после этого, успокоившись и нанежившись вдоволь в руках своего - и когда успел стать своим?! – белокурого бога, Валя разрешил его покормить тем, что не успело испортиться в пакетах. Збышек, по старой памяти каждые три дня наведывающийся в старую усадьбу, так как после своей смерти стал ангелом-хранителем колоритнейшей старухи графини, виртуозно ругающейся матом и редкой красоты голосом потрясающе исполняющей романсы во время прополки сада, наблюдал эту сцену, оставаясь не видимым человеческому глазу. Мальчишки – чистые, познавшие первую настоящую любовь – умиляли. А ещё до слез растрогал русский верзила, пожалевший бедного поляка, утопленного мерзкой сволочью. Он и был тем самым «бедным поляком» и ни о чём не жалел, ведь не умри он мучительной смертью, никогда не встретился бы со своим светлым ангелом – Янушем. Причём, ангелом как в прямом, так и в переносном смыслах этого слова. И не стал бы счастливым навеки. Светло улыбаясь, Збышек ещё чуть-чуть полюбовался на юную пару, а потом, благословив их, исчез в сиянии. А благословение – осталось.

КОНЕЦ

* пшепрашам – przepraszam (польск.), извините **чещч - cześć (польск.), привет