Пять утра.

Снова. Ещё одна бессонная ночь, посвященная всем моим болезням. Прежде сны были для меня редкостью. Всё, что я видел, так это тьму, я просто проваливался в небытие и возвращался к жизни за пару мгновений до того, как открывал глаза каждое утро. Сны были для меня чем-то из ряда вон выходящим и никогда не были слишком реальны. С тех пор многое изменилось. Если бы я и верил в бога, то давно потерял бы веру, ведь каждую ночь мне снилось то, от чего я просыпался в холодном поту. Я закрывал глаза, чтобы восстановить силы, но с каждым пробуждением они лишь убывали ещё больше. Каждую чёртову ночь. И эти проклятые сны были всё более яркими. Настолько, что я мог попробовать их на вкус. Настолько, что ими можно было писать на холсте. И каждую ночь я старался избавиться от них, но результатом была только содранная в кровь кожа на пальцах, которыми я пытался оттереть эту дрянь, и выбросить из своей жизни. И вот, снова. Ещё один кошмар, но теперь наяву. Уже несколько дней я не могу заснуть. Каждую ночь я закрываю глаза и лежу, надеясь, что увижу хотя бы кошмар, но теперь я не вижу совсем ничего. Каждую ночь меня тошнит от страха, что так выглядит моя смерть; что именно так мне суждено покинуть этот мир, — разучившись важному инстинкту. Иногда в пять утра я думаю только о том, как мне хочется умереть. Чтобы продолжать существовать, мне приходится пить кофе с молоком и целой горой сахара, потому что иначе сил просто не хватает. Я уже не смотрю в зеркала, чтобы не видеть то, что раньше было моим лицом. Не помню, когда в последний раз выходил на улицу. Мне просто не хватает сил. И всё, чего я хочу, так это сна, но я не могу заснуть. Иногда в пять утра я смотрю в окно, выходящее из моей комнаты на улицу, и вижу, как прекрасны все эти улицы с холодным ветром, гуляющим по ним, и жду того момента, когда у меня не хватит сил, чтобы просто открыть глаза. Того момента, когда я смогу, наконец, заснуть.