Стеклом под кожу

      Просторный, светлый кабинет, оформленный в спокойных, пастельных тонах. Большой угловой диван у дальней стены, рядом стеклянный столик и кресло, которое по своей необычной форме напоминало скорее шезлонг. Большое окно, которое было немного приоткрыто и через него, в кабинет поступал свежий воздух, недалеко от окна располагался письменный стол, а за ним, неспешно водя ручкой по листку и параллельно поглядывая на экран ноутбука, сидела девушка на вид лет тридцати. Ее темно-каштановые волосы, которые обычно она собирала в низкий хвост, сейчас были распущены и небрежными прядями спадали на плечи, а белый халат просто накинут поверх кремового платья.       Дописав необходимую информацию, она шумно выдохнула, еще раз посмотрела на экран и тут же перевела взгляд на лист исписанной ей же бумаги, сверяя, все ли она сделала правильно и, убедившись, что все действительно так, как надо она отложила лист. Только затем, посмотрев на парня, сидящего напротив, совсем недавно он стал ее пациентом, или как называли их между собой доктора подопечным.       Подопечный сидел спокойно, скрестив руки на груди и упрямо поджав губы, из-за чего девушка сразу сделала вывод, что сегодня он не настроен на разговор так же, как и все до этого дни. Доктор устало потерла переносицу и добродушно улыбнулась, делая это скорее по привычке, ведь того требовала ее профессия. — Ну что как у тебя сегодня дела? — Дружелюбно спросила она, нарушая этим самым тишину кабинета.        Парень поморщился, давая понять, что у него нет желания разговаривать и уж тем более отвечать на вопросы. Но, спустя пару минут, которые доктор все так же улыбаясь, продолжала ждать, от него ответа он все же заговорил. — Вам действительно не все равно, как у меня дела? — Конечно. Иначе я бы не спросила, — доктор улыбнулась еще дружелюбнее и заправила мешающую прядь волос за ухо. Парень снова поморщился. — Знаете, что я об этом думаю? — он серьезно посмотрел на доктора, та кивнула, давая понять, что внимательно слушает. — Это просто стандартные вопросы, которые вы задаете всем своим пациентам. Я могу ответить, но не вижу в этом никакого смысла. - Ладно, пусть будет так, — подумав немного, кивнула доктор. — Тогда, давай поговорим с тобой о Майке.       Парень тут же напрягся и немного нервно скривил губы. Она уже знала о подобной реакции, так было всегда, когда ей приходилось задавать вопросы о Майке, в третьем лице. — И что вы еще хотите узнать обо мне? — Начнем с имени. Почему ты зовешь себя Майком, Артем? — Потому что я не Артем, я Майк. Артем умер, — уверенно ответил парень и немного расслабился. — Хорошо, — задумчиво кивнула доктор и забегала пальчиками по клавиатуре раскрытого ноутбука. — Тогда расскажи мне, как умер Артем? — Самоубийство, — все так же уверенно ответил парень. — Хорошо. Тогда, как умер твой брат? — Я уже говорил вам и не раз, — парень нервно выдохнул, кинув недовольный взгляд на доктора. — Он умер во время пожара.       Девушка слегка нахмурилась, но тут же взяла себя в руки и, допечатав, перевела свой взгляд на недовольного парня. Она понимала, что ее подопечному не становится лучше от разговоров с ней, а возможно только хуже. Но, она также понимала, что в этом нет вины ее непрофессионализма как врача. — Из твоих слов следует, что Артем совершил самоубийство, а твой брат умер во время пожара, так? — Да, — утвердительно кивнул парень. — Тогда я уточню, — доктор сделала небольшую паузу, — твой брат и Артем — это разные люди?       Парень опустил взгляд и задумчиво закусил губу, теребя пояс вязаной кофты. Он просидел так минут пять, явно обдумывая свой ответ и только затем, поднял взгляд на доктора. — Получается… Я мертв? — тихо спросил он.       Доктор, спокойно ждущая от парня обычного утвердительного ответа, вздрогнула от неожиданности, но ее профессиональная выдержка помогла ей не выдать своих настоящих эмоций и она натянула привычную улыбку. — Конечно, нет. Мы ведь с тобой разговариваем, так? Я тебя вижу и слышу, ты дышишь, у тебя бьется сердце, твой организм функционирует как у обычного живого человека. Ты не можешь быть мертв, — все с той же улыбкой, уверенно в своей правоте закончила девушка. — Вы неправы доктор, — парень усмехнулся. – Все, что вы перечислили, еще не значит, что я жив. — Ты считаешь себя мертвым? — Я существую, — шепнул парень и на его губах, заиграла грустная улыбка. ***       Прошли десять дней, с тех пор как мы переехали в новую страну, но для меня мало что изменилось, разве что работы прибавилось ровно, как и ответственности. Я разгребал старые завалы с уже подписанными ранее контрактами, встречался с представителями других компаний, пытался закрепиться на рынке и изучал правила видения бизнеса в новой стране. Теперь, когда я взглянул на ситуацию в этой компании «изнутри» и в качестве ее главы мне стало ясно, что отец дал очень маленький срок на поднятие стоимости акций, я бы даже сказал нереальный. Предыдущий владелец практически «потопил» собственное детище и это прискорбно, потому что мне теперь приходится разгребать эти «завалы» и пытаться поставить компанию на ноги. Во всяком случае, я стараюсь, как могу.       Последние дни выдались особенно тяжелыми. Я практически ночевал в офисе, приходя домой под утро и уходил, поспав три-четыре часа. Я, конечно, мог оставаться и просто заночевать в кабинете, но я волновался за зверька, поэтому, как только выдавалась лишняя минутка, я шел домой, к нему. Правда, когда я приходил зверек уже спал, свернувшись калачиком, а когда уходил, успевал посмотреть, как он готовит мне кофе и перекинуться парой фраз, на большее не было времени.       Зверька я оставил на Гошу, он практически стал его нянькой. Возил его к лечащему врачу, которой оказалась девушка, приехавшая из той же страны что и мы и поэтому свободно говорила на русском, время от времени, присматривал за ним дома и даже покупал нам продукты. За что я ему был очень благодарен. Один со всем, что навалилось, я бы точно не справился.       Сегодня, как и все предыдущие дни, я крутился как белка в колесе. С самого утра, мне позвонили из фирмы, с которой я уже неделю бьюсь на подписание контракта и они, наконец, созрели. Контракт был подписан. Оставшийся день мы разбирали предстоящую работу.       Домой я пришел только в час ночи. В прихожей от моего появления автоматически загорелся приглушенный свет, я снял обувь, положил портфель на тумбочку и, минуя кухню, сразу прошел в спальню. В квартире было тихо, настолько, что открыв дверь спальни, я услышал размеренное сопение зверька, он спал, укутавшись в одеяло с головой. Облегченно выдохнув, я подошел к шкафу взял первую, попавшуюся под руку футболку и штаны, и тихо, чтобы не разбудить зверька прошел в ванную. Стоило мне принять душ, как на меня навалилась усталость, поэтому коснувшись головой подушки, я мгновенно заснул.       Проснулся я от странного ощущения, что меня кто-то пристально разглядывает. Прибывая в подвешенном состоянии граничащим между сном и реальностью, я думал, что мне это просто кажется, но теперь, когда я окончательно проснулся и просто лежу с закрытыми глазами, удачно изображая спящего человека, я понимаю, что мне это не кажется. Меня непросто разглядывают, а изучают, тяжелым, колючим взглядом, от которого хочется свернуться в кокон, а лучше перестать изображать из себя «труп», открыть глаза и накричать на зверька, ведь смотрел на меня именно он. Я это чувствовал, да и больше некому.       Останавливало от этого действия только то, что я боялся причинить зверьку вред. Сделать что-то, что напугает его и он снова закроется от меня или его состояние ухудшится. Но терпеть этот взгляд сил тоже не было, еще чуть-чуть и я бы открыл глаза, совершив задуманное, наплевав на все, только взгляд вдруг резко исчез, вернее я перестал ощущать его на себе. А потом, послышался всхлип, за ним еще один и еще, пока всхлипы не превратились практически в скулеж побитой собаки.       Не выдержав, я открыл глаза и резко сел, включая при этом лампу, стоящую на прикроватной тумбе. Спальню наполнил приглушенный свет и я перевел свой взгляд на зверька, ожидая увидеть его сжавшегося в позу «эмбриона» и уткнувшегося носом в собственные колени, но никак не лежащего на спине со скрещенными на груди руками и смотрящего прямо на меня. Его взгляд был наполнен ненавистью и отчаянием, губы растянуты в кривой усмешке и не было ни намека на слезы, хотя я уверен, что слышал всхлипы. Я ошарашено уставился на него, нервно дернув плечами и даже немного отшатнулся в сторону, пытаясь скрыться от его взгляда, на что он лишь шире растянул губы в усмешке.       Пауза затягивалась. Я просто сидел и смотрел на зверька, пребывая в каком-то странном ступоре, ловя себя на мысли, что сейчас он пугает меня. А следом за страхом, пришло тягучее, словно кисель чувство тревоги, что ему стало хуже и лечение не помогает, этот безумный взгляд тому подтверждение. Я тяжело вздохнул, проводя ладонью по отросшим волосам и отвел взгляд в сторону. Говорить не хотелось, но кажется, только мне, потому что стоило это сделать, как зверек заговорил первым. — Почему у нас нет зеркал? — его голос был пустым и хриплым, меня передернуло. — Потому что в прошлой квартире ты завешивал их простынями, забыл? — я не смотрел на него, сверля взглядом дверной косяк. Все лучше, чем снова встречаться с его потухшими, ледяными янтарями. — Но мне они нужны! — зверек сорвался на крик. — В ванной есть одно, если так жаждешь разбить его и снова устроить истерику с кровавыми лужами, то пожалуйста, — я пожал плечами.       Не знаю, почему, но мне действительно было все равно, казалось, если он сейчас сорвется и побежит в ванную, я не стану его останавливать. Я так устал, что хочется только одного, лечь и заснуть, а проснуться когда все само собой наладится и я получу уже здорового и нормального зверька. Но чудес не бывает и я знал это как никто другой. — Тебе плевать на меня, да? — тихо спросил зверек и я резко перевел на него взгляд, удивляясь таким быстрым переменам.       Он уже успел сесть на кровати, повернувшись в мою сторону, подогнув под себя ноги и упираясь на руки, а я даже не слышал шевеления рядом. Странно. Видимо и, правда, сильно устал. — Ты же знаешь, что нет. Ради тебя я изменил свою жизнь, поэтому не говори глупостей. — Нет, — он упрямо поджал губы. — Ты изменил свою жизнь ради себя самого, а я просто твоя личная зверюшка, которую ты пытаешься подогнать под общепризнанные стандарты. Тебе удобно, что я беспомощен без твоей опеки, тебя прельщает, что я зависим от тебя во всех смыслах. Я просто вещь. Твоя, — он поднял руку и ткнул в меня указательным пальцем.       А потом произошло что-то совершенно невообразимое. Зверек вызывающе облизал губы, вставая на четвереньки и медленно, подобно грациозной пантере стал подползать ко мне. Сердцебиение участилось, в ушах зашумело и я невольно сглотнул образовавшийся в горле ком. Наверняка, когда зверек преодолеет разделявшее нас расстояние, обязательно скажет «изнасилуй меня» и тогда, я просто слечу с катушек и сделаю то, о чем он просит. Просто потому что надоело сдерживать себя.       Когда зверек подполз ко мне, закинул руки на шею и, обняв, прижался всем телом так, что я чувствовал биения его сердца, я уже был готов услышать ту самую заветную фразу, которая станет для меня спусковым механизмом, но ее не последовало. Вместо этого зверек несмело коснулся моих губ, затем щеки и стал покрывать нежными поцелуями шею. Пробрался руками под футболку, водя прохладными пальчиками по моей спине, выводя на ней незамысловатые и понятные только ему одному узоры. Я начал медленно расслабляться от его ласк, прикрыв глаза и обвив руками его талию, притягивая еще ближе, плотнее, а потом вдруг резко все прекратилось. Настолько резко, что я даже не сразу понял, когда исчезли его руки, а губы вдруг оказались возле моего уха и он тихо зашипел, опаляя дыханием: — На самом деле я мертв, — и как-то нервно захихикал.       Я оторвал его от себя и непонимающе заглянул в глаза, которые сейчас светились задорным живым блеском. От этого факта я только поморщился. Он играет со мной. Пытается свести с ума, не иначе. — Не говори ерунды, — рявкнул я, и хорошенько встряхнул за плечи. Но выражения его лица и взгляд не изменились. — Не переживай, — зверек игриво улыбнулся и провел рукой по моей щеке. — Ты можешь спать с трупом, главное, что труп не против, верно? — Что… — хриплый шепот сорвался с моих губ, прежде чем я смог обдумать сказанное им.       Я смотрел в глаза зверька не отрываясь, пытаясь найти в них ответ или может иронию, чтобы доказать самому себе, что все услышанное просто нелепая шутка. Но как бы я ни всматривался в них, ничего кроме ненависти и резко вспыхнувшего желания я там не увидел.       «Серьезен», — пронеслось в моей голове. И одно единственное слово стало словно приговором.       К его проблемам с прошлым, братом, отцом, обществом, зеркалами и попытками суицида теперь можно смело добавить еще и эту, новую и странную — смерть. Его собственную смерть.       В горле резко пересохло, а воздух исчез из легких. Смогу ли я справиться со всем этим? Я, наконец, нашел в себе силы оторвать взгляд от глаз зверька и тут же, оттолкнул его от себя. Толчок получился слабым, зверек лишь плюхнулся попой на согнутые колени и недовольно поджал губы, обиженно взглянув на меня из-под челки. Глубоко вздохнув, я встал на ноги и, открыв окно, чтобы хоть немного проветрить ставшую вмиг душной комнату, стал мерить ее шагами.       Хотелось курить, а лучше сбежать из собственного дома, постучаться в квартиру выше и напиться, чтобы забыть, чтобы не думать не о чем. Знаю, не поможет, но на время заглушит чувства, а это кажется мне сейчас таким же необходимым, как воздух.       Сколько я возлагал надежд, на то, что переезд поможет? Отвлечет зверька от всех проблем. Я думал, если он будет вдали от мест причиняющих ему боль и если с ним буду я, то все само собой придет в норму. Образуется. Но, нет, стало только хуже. На одну проблему больше. — Скажи… — я шумно выдохнул, голос все еще был непривычно хриплым. — Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? — Мир жесток по своей сути, — его голос тоже был хриплым, с толикой иронии.       Я не смотрел на зверька, продолжая неспешно бродить из одного угла спальни в другой, а он сидел на кровати. И я точно знал, что он обнимает колени руками, не видел, но знал. Это было каким-то признанным фактом моего подсознания, как и то, что я люблю Майка. Люблю, несмотря на все проблемы, на усталость, на боль. Люблю. И признать это было самым страшным для меня. Но я признал, значит не оставил себе выбора, не оставил путей отступления. Бежать поздно, да и некуда. — Мне неинтересен мир, Майк, мне нужен ты, — горло раздирало изнутри и нестерпимо хотелось курить.       Послышался нервный смешок, затем тяжелый вздох и тихое шуршание простыней. — Глупый, — вынес свой вердикт зверек, спустя какое-то время. — Ложись спать, завтра трудный день. И… — он сделал паузу, — к этой докторше поедешь со мной? — Да, — устало выдохнул я.       Дойдя до двери и открыв ее, я обернулся, чтобы убедиться, что интуиция меня не подвела и зверек лег, укутавшись в одеяло. Только затем вышел, прикрыв за собой дверь.       Стоя в прихожей, я накинул толстовку и покинул квартиру. На улице было свежо и сладко пахло цветами. Наверняка так пах розовый куст, на который любил смотреть зверек. Странно, сейчас зима, а этот куст все равно цветет. Как и странно то, что у нас все занесено снегом, а здесь его практически нет. Объяснимо конечно, но от этого не менее загадочно.       Я поднялся по лестнице на второй этаж и нажал кнопку звонка, удерживая на ней палец до тех пор, пока за дверью не послышался возмущенный голос. А затем дверь резко открыли и передо мной возникло недовольное лицо друга. — Что все-таки заразился болячкой от своего зверька, раз не даешь честным людям спать в такое позднее время, — пробурчал Гоша. — Мне просто нужны сигареты, — сказал я, не обращая внимания на слова друга. — Я так хочу курить, Гош.