Кто такой Беллами Блейк

Она была единственным родным человеком. А он ее единственной опорой до того самого дня, когда она предала его. Мать. Женщина, которая ради прихоти подвергла опасности единственное дитя. Лишила его детской беззаботности и своей любви. Та, которая оправдывала себя желанием спасти жизнь, взамен предлагая две жизни. Неравный бой с жестокой реальностью. Но когда она ушла, он был благодарен, что остался не один. С самого детства он был вынужден терпеть лишения и страх. Каждый шорох за дверью, каждый голос, каждый стук в дверь мог стать последним для его матери, для него самого и для его сестры. Октавия. Девочка, чье рождение стало худшим преступлением, и чья жизнь могла стать смертью для окружающих. Он должен был противиться ей всем сердцем, со всей доступной подростку силой. Должен был и не смог. Он простил ей приговор, который она вынесла им своим появлением на свет. Он пожертвовал жизнью матери и отдал на суд себя, чтобы доказать ей, что она может быть свободной даже в той клетке, в которой держит ее жизнь. А когда ей угрожала опасность куда большая, чем смерть, он совершил предательство ради того, чтобы иметь возможность защитить ее. Он оказался там, где с небольшой вероятность могли бы оказаться, пожалуй, его внуки. Один с сотней. Земля. Он сделал ее своей. Он дал всем кроме нее такую желанную свободу. Свободу, за мгновения которой многие отдали свои жизни. И дал себе незаслуженную власть. Власть, ценой которой едва не стала любовь и уважение сестры. Он не взял на себя ответственность за жизни и не стал проповедовать новые устои. Его религией стал беспредел. Во всем. Но нашлась та, что лишь упрекнув, смогла возродить в нем чувство долга. Кларк. Девушка, чье наказание не должно было случиться, но произошло. Сильная, она подтолкнула его к необходимости быть честным хотя бы с самим собой. Признавать, что кровь уходящих и на его руках тоже, и что она должна быть если не просто смыта, то отмщена и отмолена им самим. Ради памяти о матери, ради сестры, ради себя, ради нее он шел на смерть всякий раз, когда того требовал от него долг. Долг перед матерью, перед сестрой, перед собой и перед ней. А за ней как за барьером перед десятками других, несущих такой же долг. Он презирал ее. Он ненавидел ее. Он смирился с ней. Он принял ее. Он последовал за ней. И он ее понял. Мать? Октавию? Кларк? Жизнь.