what love can be

Всё произошло случайно. Лухан разлил кофе на джинсы, случайно; попутал номера автобусов, случайно; позвонил вместо друга в риелторскую контору, случайно. Сидел на скамейке в вечернем парке тоже случайно. И рядом с ним сел кто-то совершенно незнакомый и приветливо кивнул, а позже представился Минсоком и секундно прислонил пальцы к чужой щеке, случайно. Слу-чай-но. Всё это хрень, случайностей не бывает, судьба дура набитая, а красные нити остались в прошлых веках; Лухан убеждён и свои убеждения менять не намерен только из-за того, что у кого-то в этом мире губы идеально подходят под его собственные - мало ли, наверняка есть ещё идеальные частички пазла. Рассветное солнце мажет по городу сочными красками; у Лухана прищур глаз и солнечный луч подтёком над губами. Минсок любуется, прежде чем надавить на плечи ладонями и опустить спиной на диван, скрывая от солнечных прожекторов то, что обычно люди делают ночью. Случайности, может быть, в моде; Лухана мода бесит, философские бредни на тему судьбы вызывают тошноту и не более, а красные нити прочности не имеют ни капли. Связывать Минсока эфемерной паутиной было бы глупо; связать его удовлетворением и жадными беспорядочными поцелуями-касаниями - вернее, надёжнее. У Минсока кофе в постель и спутанная медь в волосах; Лухан вторую неделю не даёт в дар свой телефонный номер и бежит с кофе в термосе, не спутав автобусы. У него две супер-важные пары и абсолютный игнор нормального сна. С Минсоком про сон вообще забыть можно, и Лухан, вообще-то, хотел бы (может быть). Минсок сидит в душе, закрывает глаза и прислушивается к ощущениям. По коленкам хлещет тёплая вода, ближе к горячей, к лицу ластятся редкие капли. У Минсока на губах застывает песня, годов старых, английский текст и странная музыка. В голове будто плеер, повтор на текущей композиции, а мыльная пена напоминает облака по ночному небу, когда звёзды мелькают сквозь них слабо-слабо. Минсок к случайностям относится странно, как и ко многому, впрочем; перед богом он столько всего нарушил, что стыдно должно быть до суицида, перед людским одобрением нарушил едва ли меньше, перед самим собой - ничего, вроде бы. Морали - вещь неустойчивая, индивидуальная; у Минсока мораль клинит на воспитанности с незнакомцами, а на всё остальное - зелёный цвет. Морали - вещь вообще вряд ли нужная, если есть Лухан (а Лухан есть, пусть он и не звонит вплоть до восьми часов вечера). С балкона вид на город не захватывающий; пятый этаж, никаких панорам и шикарных огненных карт; зато дом фасадом чётко к востоку. Рассветы, красивые, разные - ритуальная часть каждого утра, Минсоку нравится. У него окна на запад, и шторы тёмные-тёмные, вечно скрывают окна от взглядов. Минсок Лухану завидует, то ли в шутку, то ли не очень; глушит в себе желание остаться тут подольше (а навсегда можно?) и прячет плечи от зябкости в тепле чужой зимней куртки. В ноябре мир теряет что-то крайне очаровательное, то, чего навалом весной и особенно летом; Минсок точно не знает, что, но деталь из конструкции выпадает и в тайничке прячется. Лухан что-то строчит в ноутбуке, кусает пальцы левой руки; у него голова забита учёбой и попытками отказать в квартире-сердце жильцу. Медь в волосах ему нравится, искры в глазах он обожествлять готов, пальцы-рёбра-мускулы-косточки вписал в свои фетиши, неизменные; но всё это - лучшее блюдо в мире физическом, без лишних ощущений, без лишних привязанностей, без лишних слов. Лухан гнать от себя готов образы, мысли, воспоминания - жить в реальном времени проще, терять смыслы на поворотах легче, опускать значения и игнорировать рамки - как само собой разумеющееся. Минсок крепче сжимает в кулак рукава чужой куртки на уровне сердца и жмурится от солнца в глаза. Остаться здесь дольше, чем позволят - возможно, получится; навсегда - никак нет, отказано. Минсок покупает что-то по привычному списку, бросает в тележку две банки сливок и покачивает пальцами в воздухе под плавную песню из колонок под потолком. К вечеру, почти к ночи, мысли сбиваются в кучу, разговоры приравниваются к пытке, а отсутствие Лухана в его же квартире вызывает стойкое желание оступиться на крыше. Свет включать кажется преступлением, а наощупь выкладывать из пакетов продукты забавно, будто бы снова пять лет и проблема дня - поиск ведёрка для песка в тёмном-тёмном сарае на заднем дворе. Лухан к ночи всегда возвращается; на кухне сжигает цифры на счётчике лампа-прищепка, а Лухан, будто мотылёк, на свет прилетает. Только в смертоносное стекло носом не бьётся; носом он в плечо Минсока прячется и вздыхает устало, словно у него в рюкзаке не севший нетбук и книги с тетрадями, а цветочек аленький и контракт с чудищем страшным. У Минсока в голове мысли сонные, ползают от обиды к решениям; Минсок лишь обнимает, лишь стряхивает пальцами комки усталости с плеч и мажет поцелуями по губам - осторожно, ненавязчиво, случайно. Лухана случайности раздражают безмерно; прижать Минсока к стене своим весом и повести игру - вещь нужная и с пометкой хочется. Всё произошло случайно. Минсок с утра глаза трёт костяшками пальцев и сползает с кровати в объятия бесцветного махрового халата. Лухан догоняет его на кухне, тоже всё ещё не проснувшийся окончательно, смотрит в окно недолго, будто уверившись - точно, утро, шесть с чем-то. Чайник закипает с шипением или ворчанием; Лухан не разбирается в том, какие звуки должны издавать неодушевлённые вещи. Зато разбирается в том, какие стоны не то чтобы должен, но дарит с избытком Минсок, если спустить халат с его плеч, а после и вовсе под ноги и наступать на него в попытке найти опору, ведь пол такой ненадёжный. Минсок царапает чужое плечо, кожу, ногтями с неделю забывает заняться; Лухан лишь жмурится одним глазом и слишком нежно целует чужую шею перед тем, как резко заполнить собой все мысли, всё тело. Нежности - что-то совсем не для Лухана, когда утро и секс в одном предложении; нежности - так вышло, случайно. Слу-чай-но. Всё это хрень, случайностей не бывает, судьба дура набитая, а красные нити остались в прошлых веках; Лухан убеждён и свои убеждения менять не намерен. Минсок просто есть, Минсок просто идеальная часть в каком-то несуществующем даже пазле. Минсок в мыслях помечается мой, а это - вернее всего остального, надёжнее.