Poker face

Ранним утром Сехун просыпается от удара в живот, который нанесла локтем Сыльги, когда переворачивалась на другой бок. Теперь Кан лежала лицом к нему. Он разглядывал её лицо с минуту, запоминая малейшие детали, и долго смотрел на приоткрытые розовые губки. Хуну так хотелось запечатлеть этот момент, но телефона с собой не оказалось, поэтому пришлось одолжить его у сталкера. Пароля на этот раз не было, что, безусловно, обрадовало Се. Отключив звук на устройстве, он прилёг поближе к Сыльги, сделал несколько селфи и скинул себе в kakao talk. Но Сехун был бы не Сехуном, если бы не решил поставить фото на заставку телефона. Он вернулся к себе в комнату, проверил телефон и тоже поставил селку на заставку. Быстро собравшись и перекусив, Хун побежал на учебу, намереваясь продолжить разговор с Каем. Он всё никак не мог понять, зачем Чонин из всего делает тайну. Ведь раньше за ним такого не наблюдалось, и от этого в голову лезли не самые приятные мысли. Например, что его лучший друг хочет воспользоваться Кан, а ведь эту девчонку так просто обмануть. Нет, он не думал о друге плохо, но он действительно не видел других причин. Им действительно нужно было поговорить, чтобы не было никаких недопониманий и ложных выводов. Разговор уже переносился на вторую пару, потому как Ким опоздал на первую. А на втором уроке, не было времени, и так на последующих. Хун собирался поговорить с другом по окончанию занятий, но и тут ему этого не удалось. Мина влетела в кабинет истории, как только прозвенел звонок на перемену, и попросила Хуна выйти. Ничего не объясняя, она повела его в кабинет журналистов, а следом из любопытства за ними пошёл Кай. — Может, объяснишь, в чём дело? — Гляди! — Мина резко открыла дверь. Разгромленный кабинет — вот, что они увидели. Кругом валялись бумаги, один стол был перевернут, зеркало чем-то запачкано, все дипломы и награды так же валялись на полу. Ким присвистнул, проходя внутрь. — И кто же мог такое сделать? — он повернулся к Мине. Девушка сначала замешкалась, но потом повернулась к Сехуну, серьёзно смотря на него. — Это не я. — Да я ничего ещё не сказала. Но ты к этому причастен! — И каким же образом, интересно? — Хун изогнул бровь. — Потому что ты, видимо, плохо разобрался со своим прошлым. Одна из младшеклассниц видела, как отсюда выходила Тэён. Уж не знаю, чего она там себе напридумывала, но пусть не обижает Сыльги! Ты должен … — Чонин, сходи, пожалуйста, за тряпками, — Хун прервал Мину. — Я ГОВОРЮ, ты должен с ней разобраться! — Чего орёшь? — Се дождался, когда Кай ушёл. — Где Сыльги? — Пф, — девушка с пренебрежением посмотрела на Хуна. — Живёте в одном доме, а ты не знаешь, что она боле…. — Хун не дал ей договорить, зажимая рот рукой. — Говорю же, не кричи. Болеет, значит, — он отпустил девушку. — Если Кай спросит, где она, скажи, что уехала по семейным делам! «А то ещё припрётся весь такой заботливый!» — подумал Хун. — Не буду я ему врать! — Знаешь, я читал дневник Сыльги… — соврал Се. — Она ведёт дневник? Я не знала… — Там много и твоих секретов… — он посмотрел на озадаченную Мину. — Так что давай я сам ему скажу, что она уехала по делам, а тебе не придется лгать! Разобравшись с уборкой кабинета, а именно распределив обязанности и договорившись не рассказывать о погроме Сыльги, Хун начал искать Тэён. А та будто сквозь землю провалилась. Мина сообщает ему, что сейчас у них урок физкультуры, и Тэён занимается отдельно в зале для гимнастики. Он стучит для приличия в дверь кабинета и сразу заходит. Девушка растягивается у станка и продолжает своё занятие, не смотря ни на что. — Привет, милый, — говорит она по-доброму, что выходит ужасно. Слишком много фальши, даже в голосе. — Может, отвлечёшься от своего занятия? Есть разговор! — Знаешь, меня это не отвлекает. А ты можешь мне помочь, — заигрывает она. — Ладно. Я знаю, что ты устроила разгром в кабинете журналистов. Так вот, КАКОГО ЧЕРТА ТЫ ЭТО СДЕЛАЛА? — Ну, ты чего? — Тэён, наконец, оторвалась от своего занятия и подошла к Сехуну. — Дорогой, я просто была не в себе! Мне нужно было выпустить пар! — она положила свои руки на его вздымающеюся грудь. — Тогда ты мне с ней изменил, да? — Господи! Тэён, какая же ты всё-таки дура! Я тебе миллион раз говорил, что ни с кем тебе не изменял! — О покачал головой. — В любом случае, сейчас это не имеет значения. И не смей приплетать сюда Сыльги! Хватит придумывать! Меня с ней ничего кроме родственных отношений не связывает, поняла? — Поняла, — она опустила в голову, но потом, подумав, вновь посмотрела на Се. — Если всё так, я готова простить тебе измену и начать всё заново. — Хватит слушать своих подруг, Тэён, — он убрал её руки и ушёл. Объяснять что-то своей бывшей было бесполезно. Он знал её упертый характер. Поэтому всё, что нужно было, — это развеять её сомнения.

***

Позвонив бабушке и узнав, какие лекарства нужно купить, Хун побежал в аптеку, а потом в продуктовый магазин. Благо ему на всё хватило карманных денег. Сехун решил самостоятельно заняться лечением Сыльги, ссылаясь на то, что заболела она из-за него. Никто с ним спорить не стал, не считая «пациентки». Та тоже, в принципе, поворчала только для вида, потому что не могла смотреть «врачу» в глаза. Ещё утром, когда она проснулась с температурой, списала всё, что случилось ночью, на сон, а потом окунулась в реальность, стоило взять в руки телефон. На этот раз она ругала не Сехуна, а себя за мысли, которые одна за другой говорили: «Ты ему нравишься». По мере того, как температура росла, мысли менялись, пока тараканы в голове единогласно не решили, что она выдаёт желаемое за действительное. А вялое состояние, ноющие мышцы, озноб, гудящая голова привели к тому, что она уже успела несколько раз поплакать, жалея себя, такую бедную и несчастную. Сехун принёс ей суп в комнату и чуть ли с ложечки её не кормил. Напоил чаем с имбирём. Намазал ноги согревающей мазью, пока Кан лежала вся красная то ли от температуры, то ли от смущения, а, может, и оттого, и от другого. Ну, главный практикующий семейный «доктор» накинул белый папин халат, лишний раз протирая им полы, и взял детскую аптечку, которую, как и обещал, подарил ему Чанёль, и решил тоже полечить Сыльги. Он закатил целую истерику из-за того, что его не пускали. Его не волновало то, что он сам может заболеть. Поэтому дедушка в очередной раз пожертвовал собой: ему второй раз удаляли гланды. Вечером Сехун поставил фильм, укутал сталкера в два одеяла и пристроился рядом. Комедия оказалась не особо смешной, но Хун так смешно комментировал, что у Кан разболелся живот от смеха. — Иди уже к себе, а то ещё заразишься, — сказала сталкер, когда они досмотрели фильм. — Меня никакие болезни не берут. Слишком крепкий иммунитет! — Ну конечно, — усмехнулась журналистка. — Не веришь? — Сехун приблизился к Сыльги так, что ей пришлось откинуться на подушку. — Хочешь, научу целоваться? Тебя как, сразу с языком учить? ЧТО? — Я уже умею, — пискнула Кан, смотря, как лицо Хуна приближается. — Что за шутки? — она что есть силы оттолкнула его. — Придурок! Сехун обиделся и отсел подальше. — Сколько их было? Со сколькими ты целовалась? Жизненно важная информация. — С одним, — тихо ответила она. — Эй, какое твоё дело?! Ты что, думаешь, я тебе монашка какая-то? Знаешь, сколько мне пишут в интер… — И кто этот первый? Кан сделала вид, что не расслышала вопрос. —Вчераодинзнаешь какуюфоткуприслал ЭтопипецЯвшокеАещёон мнетакоенаписал такоенаписалчтопрям%»№; %? * (*? : %; : *? *?»№%%*… — Сыльги! — Не скажу! Чего прицепился?! — она кинула в него подушку. — Не скажешь, значит, — Се громко вздохнул и встал на ноги. — Вот и сиди тогда одна! — Ну и вали тогда! Кан демонстративно сложила руки на груди и специально не двигалась, пока Сехун вытаскивал из-под неё своё одеяло. — Задницу подними! — Не подниму! — как ребёнок показала язык. — Вредина мелкая! — он развернулся и вышел из комнаты. Сыльги почувствовала себя хуже некуда, устроила цирк. «А нечего такие вопросы задавать!» — говорит она себе, но всё равно чувствует себя виноватой. Сехун весь день за ней ухаживает, кормит, ноги натирает, а она, такая неблагодарная, выгнала его. Совесть съела её. Время одиннадцать, ей бы спать, но мысли никак не дают уйти в страну морфея. Она собирается пойти к Се под предлогом вернуть одеяло. О спит. Без одеяла он не остался, ведь дома их полно. Так что предлог был так себе. Кан тихонько подходит к кровати, кладёт одело и собирается уходить, но она вновь застывает, смотря на спящего Сехуна. Поддаваясь своему «хочу», она на минутку ложится рядом и не слушает мозг, который кричит: «Дура, вставай и иди к себе».

***

— У нас скоро в привычку войдёт спать вместе! — говорит Сехун, едва Сыльги успевает открыть глаза. Он уже надевает пиджак. Всё, что она может в этот момент, — это накрыть лицо одеялом и ругать себя. Материть себя. Ненавидеть себя. — Я не буду тебя смущать сейчас. Дам время придумать вескую или мифическую причину, как ты оказалась в моей постели, если ты только скажешь мне имя. «Какое имя? Всё. Вспомнила. Ну чего он прицепился?» — Или можем начать разговор сейчас, — видя, как сталкер медлит, говорит Хун. — Кай, — тихо говорит она. — Кто? — ЧОНИН! Зачем тебе это вообще? — БЛЯТЬ! — он ударяет кулаком о стену и, хлопнув дверью, выходит из комнаты. Сехун ещё никогда не был так зол. У него в голове в данный момент не было никаких мыслей, кроме: «Этот подонок мне врал!». Он набирает номер Кима раз за разом, но тот всё не берёт трубку. Войдя в здание, он расспрашивает студентов, когда не находит Кая в кабинете. Чонина он застает в одном из коридоров. — Привет, друг, — говорит Кай. И получает первый удар.