Равенство классов

      Дифференциальные уравнения. Марго не понимала почему она выбрала специальность где есть этот предмет. В прошлом семестре она еле-еле разделалась с математическим анализом, думала всё, но нет. Математический анализ вернулся, спрятавшись за маской более страшного монстра. Всё бы ничего, но и преподаватель сменился: с беременной женщиной, которая во время экзамена была уже на шестом месяце, на знаменитого Дмитрия «Наша мымра» Максимовича, чья требовательность и строгость известна во всём университете. К тому же Димитрий Максимович являлся заведующим кафедры математики, на которой Марго, к своей радости, не училась. Его недолюбливали многие преподаватели и мало контактировали с ним, однако он являлся превосходным специалистом в своём деле. И после его курсов обычно отсевалась половина группы. Марго полагала, что ей удастся вытащить и этот семестр, однако после посещений нескольких пар, она осознала, что она ничего не понимает в этом предмете, кроме того как находить решения дифференциального уравнения с разделяющими переменными. К счастью, у Марго была подруга, которая училась с ней в одной группе, и понимала всё, о чём говорит преподаватель. Она первую часть семестра пыталась объяснить Марго всю механику предмета, однако мозг девушки был устроен по-другому. Девушка честно пыталась разобраться, но силы покинули её, и со словами «раньше сдавали, и теперь сдадим» она перестала посещать столь сложный предмет, и это сказалось ей на экзамене.       На экзамене перед Марго ответ на свой билет с лёгкостью рассказывала её подруга. Марго вспомнила, что она об этом читала перед экзаменом, но понимать всё равно отказывалась. Но это был не её билет. В её билете было два вопроса, один из которых был полностью теоретический, без всяких формул, а от второго ей хотелось повеситься: «Краевые задачи для обыкновенных дифференциальных уравнений». Она даже не могла вспомнить, читала ли она об этих задачах. Что это вообще за фрукт и с чем его едят? Да ещё и при этом была и практическая часть. И списать ей было нереально, потому что у этой мымры, даже если ему кто-то уже рассказывает, были глаза по всему телу и при этом идеальный слух, не смотря на его возврат. Подруга получила отлично, это было видно по её лицу, когда она выходила из аудитории. Марго струсила идти дальше, и просидела за своей партой, пока в аудитории не осталось всего два человека: она и Димитрий Максимович. — Ну что, Маргарита Колмогорова, — произнёс преподаватель, когда девушка направлялась к нему с ответом в одной руке и с билетом в другой руке, — Увидев вас в списке, я надеялся, что вы правильно и с гордостью носите свою фамилию, но… Марго понимала, что является однофамилицей одного советского учёного, да и её в школе дразнили, будто она замужем за учебником. Но по всем признакам, сейчас её фамилия вообще никак не влияет на результат оценки. Даже тот факт, что уже перевалило за обед, не влиял на оценку. Многие бы голодные преподаватели, которых знала Марго, уже бы не слушая ответ, поставили три и отпустили, но Димитрий Максимович был не из таких. Марго видела перед собой робота, который получает определённую информацию, сравнивает её с оригиналом и выдаёт оценку, в зависимости от количества совпадений. Но, в глубине души, она надеялась, что это всё же человек, который увидит, что у неё в зачётной книжке за экзамены пока идут одни пятёрки, и он не станет портить картину плохой оценкой. Она надеялась, что хоть как-нибудь он постарается её вытянуть, она делала вид, что не знает, каков на вкус Дмитрий Максимович.       Во время ответа на первый вопрос, Дмитрий Максимович сидел и внимательно её слушал, время от времени поправляя запонки на своей рубахе. Марго наблюдала за этим, и это её страшно раздражало. Рассказав билет до конца, Марго надеялась, что преподаватель что-нибудь скажет ей или хотя бы какой-нибудь нерв дернется на его лице. Дмитрий Максимович сидел и ждал продолжения. Марго боялась прямо сказать, что она ничего не знает по второму вопросу, но деваться было не куда, мымра ждал. — Я… Начала бы Маргарита, но преподаватель сразу оборвал её: — Вы можете хотя бы сформулировать краевую задачу? — Я не помню, — простонала Маргарита. Она увидела, как Дмитрий Максимович медленно перевёл взгляд на неё. Марго было совершенно неуютно под взглядом этого человека. Тусклые голубые глаза не излучали никакой радости, да ещё и под этими тяжёлыми, почти что седыми бровями, поднять которые нужна определённая сила, поэтому Дмитрий Максимович никогда этого не делал. Марго было противно смотреть на него, особенно из-за его щетины, которая была выбрита не полностью, а где-то даже были засохшие противные ранки. Марго поспешила отвести взгляд от его лица и посмотрела на свои руки, нервно поглаживающие колени. Ещё чуть-чуть и она заплачет. — Вы ведь детдомовец, Маргарита? — Этого вопроса девушка никак не ожидала. Она подняла удивлённые глаза на преподавателя. Он всего лишь сжал губы. — Я так и знал. На бюджет вы так и прошли. Скажу честно, у вас есть хорошие начальные знания и определённый талант в области математики, но этого не достаточно. Чтобы стать востребованным специалистом, нужно ещё и упорство, которым обладает не каждый человек, как вы, например. — Он сделал паузу. Слёзы сползали по щекам девушки, но она спрятала их за волосами. — Скажу вам так: даже если бы вы ответили на оба вопроса и решили правильно практическую часть, то я бы вам всё равно не поставил оценку, потому что вы не сдали две контрольных работы и сдали всего лишь одну домашнюю работу. Это вам повезло, что в университете отменили допуск к экзамену. Даже ваш вырез на сарафане не поможет вам. Жду вас в сентябре.       Послышался всхлип на всю аудиторию. Она понимала, что надо было учиться, но и Дмитрий Максимович мог бы пойти на уступки ей. Взяв зачётку и даже не взглянув на преподавателя, с опущенной головой Марго направилась к выходу. Как же её тело дрожало от отчаянья и злости. Её бесил Дмитрий Максимович. Просто и окончательно. Выйдя, она не обнаружила никого из своих. — Конечно, зачем меня ждать? — саркастически спросила Марго пустой коридор. На улице стояла солнечная погода, все её знакомые уже отдыхают, а она ещё пылилась в это проклятом институте. Её это бесило. Звуки машин, доносящиеся с улицы, тоже бесили её. Запутавшиеся наушники выводили девушку из себя. Волосы, которые прилипли к её мокрым щекам, безумно бесили. Но больше всего её бесил Дмитрий Максимович, который на другом конце коридора закрывал дверь кабинета. Она дождалась, пока бесящая личность не скрылась с её глаз, зайдя в другой кабинет. Повернувшись, она увидела, что бесящая личность всё ещё находится в коридоре и смотрит прямо на неё. Фотография Дмитрия Максимовича висела рядом с фотографиями остальных профессоров. Его взгляд с фотографии ничего хорошего не предвещал. Он бесил девушку. В порыве, она сорвала рамку со стены и с треском разбила о пол. — Ненавижу! — закричала она на весь этаж, топча ногой по фотографии. Из соседних кабинетов на крик вылезли зеваки, чтобы посмотреть, что происходит. Среди них был и Дмитрий Максимович. — Колмогорова, что вы творите? — спросил он всё тем же строгим и невозмутимым голосом. — Из аудитории вышло три плачущие девушки. — Маргарита подняла фотографию с пола и потрясла перед собой. — Я её сожгу! И я больше никогда не вернусь в этот треклятый университет. Никогда!       С этими словами она ушла. Позже она поймёт, что в тот момент соврала сама себе. — Колмогорова! Вы такая же, как и ваша мать!

***

      Я рвала эту несчастную фотографию насколько могла, а затем выбросила её в унитаз. По-моему сжечь, этого было недостаточно для него, пусть он смешается с дерьмом. Какая собака его вообще цапнула, что он стал таким придурком? Дав слабину, я упала на холодную плитку и рыдала. Я слышала, что мымра крикнул в последний момент, чётко слышала, но остановиться не позволила гордость. Откуда он вообще знает кто моя мать? Я её даже не знаю, с какой стати ему знать? Жалкий придурок! Я хотела просто выучиться и работать в какой-нибудь сельской школе учителем математики, зачем мне там нужны проклятые дифференциальные уравнения? И я тружусь, но не так старательно, как он хочет, но на большее у меня не хватает сил. Я так долго думала, что в мою голову пришла идея высказать этому типу всё прямо в лицо.       Как я и обещала, заходить внутрь университета я не собиралась, поэтому ждала у входа, устроившись на скамейке. Напротив меня сидели два странных типа в странных одеяниях: этакие панки девяностых. Я бы не слушала их, если бы не одна случайная фраза, долетевшая до моего слуха: «Ты знаешь, что Цой приедет на следующей неделе к нам?» Я бы подумала, что это они про Аниту Цой, если бы не их внешние виды, которые говорили, что они её не слушают. — Цой? Виктор? — спросила я, уже думая начинать смеяться. Но парни выглядели весьма серьёзно и слегка удивлённые моей реакцией, — Вы серьёзно? — Говорят, он будет выступать том клубе… — произнёс один с короткой панковской стрижкой, изобразив натруженное лицо, —       Чёрт, название клуба вылетело из головы. — Цой ведь умер ещё в прошлом веке! — только и заявила я. Мне казалось, что я сейчас услышу фразу «Цой – жив!», но она не прозвучала. Два психа недоумённо смотрели на меня. — С тобой всё в порядке, милая? — спросил меня парень с пышной кудрявой шевелюрой, — Цой будет здесь на следующей неделе и он выступает со своей группой! — Ребята, вы — пьяны! — заявила я, уже ближе подойдя к ним.       Они засмеялись диким смехом и при том одновременно, что меня до жути напугало. Что происходит? — Тебе нужно показаться врачу. Может он поможет тебе. — Так вы говорите, что Виктор Цой — солист группы «Кино», который написал такие песни как «Группа Крови», «Звезда по имени Солнце» и так далее живее всех живых? — я стояла прямо напротив их, всматриваясь в их лица. Они шутят надо мной? — «Звезда по имени Солнце»? — спросил парень с панковской причёской, — у него нет такой песни.       Это полностью меня выбило из колеи. Я думала уже спросить, как так нет этой песни, но меня сбил на дороге какой-то тип, и я полетела на двух панков, которые поймали меня. — Аккуратней надо быть! — завопила я, побыстрее вырвавшись из лап грязных рокеров. Парень, который меня сбил, собирал свои вещи с земли. Он не услышал меня. Я подняла учебник, как оказалась по теории алгоритмов, и с силой ударила виновника по голове, чтобы он обратил на меня внимание. Он обратил, схватившись за затылок и резко вскочив. — Что вы творите? — спросил он, грубо вырвав из моих рук свой учебник. — Ты даже не извинился передо мной, нахал! — Я извинился! — Я не слышала! — Вот именно, вы не хотели слышать! — молодой человек был очень высокий, мне пришлось шагнуть назад, чтобы оглядеть его полностью. Он поправил свой галстук, слегка пригладил волосы и перевёл взгляд с меня на ребят, которые сидели на скамейке, — Привет, Миша и Гена. — Здорова, Володя! — поприветствовал с пышной причёской, — Идёшь на Цоя? Мы собираем группу.       Я выхватила из рук высокого студента учебник и с силой запустила его в землю. — Вы меня достали! — завопила я, — Цой — мёртв! Он — мёртв! Давно мёртв! Остались только его песни и фильмы! — Цой – жив! — сказал парень с панковской причёской. — Нет! — закричала я на него. — Ребята, а вы её по голове не били? — спросил Володя, который в это время сидел на корточках и собирал свои вещи. Я злобно зыркнула в его сторону, а он смотрел вовсе не на свои вещи, – Эй, откуда у тебя такая обувь? У тебя есть друзья в Америке? — Что? Эти кеды? Я на рынке купила. Минутку… — тогда мне и пришла безумная мысль в голову, которая казалось настолько безумной, что я нервно хохотала. — Тихо! Всем стоять на месте и не говорить, пока я не скажу! — Что с то… — Я сказала молчать! Итак, я задам один вопрос, а вы одновременно должны ответить на него! Одновременно, — я отошла подальше на пару шагов, чтобы видеть всех троих. Те недоумённо переглядывались, — Одновременно и чётко! Ответить сразу, и не задумываясь! Какой сейчас год?       Последовала маленькая пауза. — Вы в порядке? — Владимир хотел подойти ко мне, но я остановила его жестом руки. — Я сказала ответить на вопрос! Снова, давайте. Какой сейчас год? — 1987.       Они ответили хором, одновременно, и время на сговоры у них не было. Но это казалось невозможным. Что за фигня вообще происходит? Какого чёрта я вообще делаю в 1987 году? Нет, я была вообще не в 1987 году! Это, наверное, они прикалываются! Это просто тематический фестиваль, события происходят в 1987 году, мы оказались в Советском Союзе. — Мне нужна передышка! — голова кружилась, и всё поплыло перед глазами. Я слабо видела, как высокий студент бежал ко мне навстречу. Кажется, я потеряла сознание.

***

      Я резко вскочила и лбом больно стукнулась с кем-то. Это был Владимир. — Сначала затылок, теперь лоб. Почему бы просто не снести мне голову? Без всякого каламбура!       Чёрт, я полагала, что мне всё это снится, что я находилась в 1987 году, но Володя, прижимающий ладонь ко лбу, говорил, что я нахожусь именно в 1987 году. Мы находились в одном кабинете университета. И хоть в нём не стояли компьютеры, и отделка и мебель являлась другой, но, к моему огромному сожалению, я узнаю этот кабинет из тысячи. Я в нём сдавала свой последний завальный экзамен. Но в кабинете были не только мы с Володей — на учительском столе по-турецки сидел ещё какой-то молодой человек, и он упорно смотрел на исписанную перед ним доску. — Пэ-энпэ! Она очнулась, — объявил Владимир. Я в это время встала с двух стульев, которая служила для меня подобием кровати. — Я слышал, Володя. — Молодой человек не отрывался от доски и поворачиваться совсем не хотел. Полностью осознав, по одежде парней и атмосфере, стоящей на улице, что я нахожусь совсем не в старом и добром 2015-м, я расплакалась, закрыв лицо руками. Я потерялась, в грёбанном 1987 и не знаю, как выбраться из него. Владимир взял меня за плечи. — Что случилось? — спросил он меня, поглаживая. — Как вас зовут? — Маргарита. Я просто… — от тёплых рук Владимира и от его доброго взгляда, совсем не такого, как был у него на улице, я немного успокоилась, — Это так трудно объяснить. Вы и так думаете, что я сумасшедшая. — Скажу честно – да. Вы напугали нас. Позвольте представиться, меня зовут Владимир, а вон там, — он кивнул в сторону незнакомца у доски, — мой младший брат — Дмитрий. — Я рад! — Дмитрий вскинул руку вверх в знак приветствия. Мне было этого достаточно, но вот его брату, похоже, нет. — Пэ-энпэ! Встань и нормально поздоровайся! Ты со своей гипотезой вообще с девушками не знакомишься! — Володя, я занят! — только и ответил Дима. Владимиру этот ответ не понравился. Подмигнув мне, он встал и схватил брата сзади под подмышками. — Что творишь?! — воскликнул ничего не понимающий Дмитрий, — Отпусти меня! Больно! Если я её докажу…       Владимир был очень сильным человеком, потому что перекинул Дмитрия через стол и потащил ко мне. Ноги бедного младшего брата болтались в воздухе. Тогда-то я и увидела его лицо, такое очаровательное, но такое знакомое, до боли знакомое. Русые волосы уже растрепались, очки съехали на кончик слегка горбатого носа. Но эти глаза, именно голубые глаза, не взгляд, подтвердили, кого мне притащил Володя. — Дмитрий Максимович… — только и могла я сказать.