чувствовать себя больным в одиночной палате

Они оба чертовски устали. Сэм, кажется, чуть меньше, потому что Майк уже давно в том состоянии, когда даже стыдно спросить "какого чёрта с тобой произошло? И где твои пальцы, в пасти у долбанного волка?". Потому что у мятого бумажного стаканчика из-под кофе не принято интересоваться делами и спрашивать как там, на дне вонючего помойного ведра. Факел Саманты гаснет где-то на фоне бьющихся о холодные скользкие камни капель чьей-то крови, но Манро всё ещё убеждает себя в том, что это просто вода. - Джесс? Джессика, ну где ты? - Майк, я не..Говори со мной, держи меня за руку. Майк не видит в Саманте ничего, кроме черт Джессики, её болезненно-белых, высветленных волос и округлых бёдер, обтянутых мокрой закостеневшей от холода джинсой. Саманта думает, что ему просто тяжело держать себя в каких-то определённых рамках, подогнанных специально под либидо Манро, потому что он просто не был готов, она боится, что он сойдёт с ума. Но Майк уже сошёл с ума, а она опоздала, но не как на поезд или самолёт, это как опоздать на похороны любимой бабушки, дарившей на Рождество пакет вишнёвых стекляшек с мятой запиской "положи под язык, если совсем раскиснешь" Чтобы отвлечься она решает сыграть в ассоциации, разглядывая замёрзшие и сгнившие под толстым слоем снега розы. Она больше не хочет играть, потому что это всё слишком похоже на то, что у Майка внутри, а это уже не её ассоциации. - Они? - Они мертвы, Джесс, как и мы. Нам просто нужно идти дальше. Сэм щёлкает зажигалкой, разглядывая блестящие карамельные конфеты, найденные на дне кармана потёртой красной куртки и вкладывает одну в перевязанную ладонь Манро. - Просто сделай вид, что ты ещё жив и положи под язык. На самом деле Сэм никогда и не думала о Майке. Они оба не привыкли к этому - сильные и независимые обязаны делать выбор? Но они всегда были вместе, как трио Вашингтонов, только без таких масштабных потерь и дорогих особняков - кровавых арен для гладиаторских боёв. И Сэм, наверное, номер Манро в телефон вбила в списке "семья", без кастингов и обсуждений взяв его на роль старшего брата, которого она никогда по-настоящему не любила, а лишь делала вид, потому что вежливо попросила мама. А теперь он болен, но это не вызывает в ней сестринское чувство вины, а лишь тупую женскую жалость. Она думает, будь Майкл Манро котёнком всего с тремя лапами (иногда такое случается, но это никогда ничего не значит), она бы с лёгкостью утопила бы его в пластмассовом тазу на балконе своей съёмной квартиры где-нибудь в середине лета, когда можно сделать вид, что ты просто стираешь чёртов пододеяльник, пропитавшийся пятнами от кофе-в-постель. Она обещает, что всегда будет с ним, примеряя на себя лицо и голос Джессики, но всегда слишком далеко от его холодных объятий, потому что будь они вместе, давно бы сломали друг друга. Саманте кажется, она посреди минного поля и одно неверное движение подорвёт гранату, засевшую в груди у Манро. Но Джесс настолько сладкая, что она, наверное, даже скорее всего, не смогла бы её выносить, будь она где-то между (с) ними. Ага, словно она с лёгкостью смогла бы выносить эту постоянную ложь о том, что она и есть та самая блондинка с разбитым дорогим телефоном и манией надрать зад этому надменному засранцу. - Я любил её, Джесс, прости. - В глазах Майка стаями умирают от рака крови, прогнившей и чёрной, белые волки. - Кого? - "Держи мою руку, говори со мной!" - Сэм. Но её больше нет. И это для неё гораздо сложнее, чем вживаться в роль переслащённой, как какао в школьной столовой, блондинки с кучей комплексов и очередным новым телефоном, третьим за этот месяц, кажется.