Woo bros.

Чихо очень хочет домой. Он заебался со всего окружающего и просто жаждет вырваться за пределы студии, но едва ли может себе это позволить. Он огрызается на несмолкаемый стук в дверь, матерится в три этажа на до странности меланхоличного Кёна в трубке и готов пробить головой клавиатуру от желания поесть маминой еды и посидеть с ней рядом хоть минуту. Чихо преследуют по пятам цифры и записи в расписании, звонки растревоженного макне и по-настоящему важных людей - на то, чтобы выкроить себе денёк отдыха, нет никакой возможности. Он чувствует себя до мерзкого тянущего ощущения в груди виноватым, но не звонит (отчасти по той же причине), а всего лишь отсылает сообщение с текстом "Приехать не получится, прости. Обязательно заскочу через неделю, как разберусь с делами. Ем хорошо, скучаю. Подарок тебя порадует. Чихо". Мама, наверняка, покачает головой на это заявление и не перезвонит, и это будет даже хуже криков и истерики. Она, конечно, все понимает, но младшему сыну это понимание нахер не сдалось, он просто. хочет. домой. Дом заявляется к нему в лице разгневанного хёна через трое суток после маминого дня рождения. Чихо выпинывает пчелино-полосатых друзей под вечер на крутую тусу в элитный клуб, и, если честно, ему плевать, куда они на самом деле направятся, как только выйдут из общаги. Кён долго уверяет, что ему лучше остаться здесь, но крепкое матерное лидерское слово влияет на него должным образом, и Чихо остаётся в общаге один. Через пять минут он готов орать на ковыряющегося ключом в замочной скважине Кёна, потому что это, наверняка, он, кто же ещё. - Ты охуел? - слышит он джисоков голос, и первым, что приходит в голову, становится не "Откуда у тебя ключ" и не "Какого хера", а "Охуел, хён, ага. С концами". - Что ты тут делаешь? - Чихо не оборачивается и не поднимает головы от телефона. Ему, по-хорошему, давно пора быть в студии и он не понимает, что делает здесь до сих пор. По затылку ему заезжают тяжёлой ладонью. - Это ты что делаешь, мелкий ублюдочный пиздюк? - Джисок не скупится на красивые слова точно так же, как Чихо, и тот думает, что вскакивает и перехватывает ударившую руку по инерции, а не из желания отомстить. Это по-странному согревает внутри. - Чо ты припёрся сюда, хён? Тэун с легкостью вырывает руку из захвата и отступает на шаг. - Ничо, тупица. Мамин день рождения был три дня назад, а твоя царская задница изволила шляться непонятно где вместо того, чтобы посетить семейный праздник. Чихо отстраненно думает, что злиться не следовало бы. Думает так и закипает, потому что кто тут заикается о семейных праздниках и царских задницах, этот что ли долбоеб?.. Джисок продолжает заливаться соловьем (что звучит оксюмороном, учитывая его голос), неся что-то про обещания и "дела поважнее", а Чихо только усмехается зло, потому что вдруг ощущает неконтролируемую ярость: - Я делаю деньги чтобы обеспечить семью, кретин. В отличие от некоторых, - он хочет прибавить, что старший-то для этого не прилагает особых усилий и все ложится на его хрупкие донсеновские плечи, но сказать ничего не успевает. Увидеть багровые пятна на хёновском лице - да. Вспомнить, каков он во гневе - тоже. Но не сказать, нет. Тэун сжимает кулак и заезжает ему по лицу, будто кувалдой - Чихо скорее вспоминает, чем чувствует, как горячая боль прошивает от щёки до губы. На языке почти мгновенно ощущается металлический привкус крови, и младший сплевывает прямо на пол, а, срать на всё, не его это дело. Джисок тяжело дышит, с надрывом, а Чихо будто просыпается, поднимается из мумиевого саркофага или затяжного амёбного сна, голова вновь наполняется жужжащими мыслями, и кровь в венах бежит быстрее. - Только и можешь, что кулаками размахивать, неудачник. Это подначка, и даже сам Чихо понимает, насколько она явная. Джисок понимает тоже, но у него стальные отблески в глазах, а кулаки - ещё более стальные. Они бьют не щадя, да и младший особо не нежничает, отвечая хлесткими ударами после. Вся его проблема в том, что Тэун мощнее и явно в другой весовой категории, и весь этот спектакль (всё-таки вернувшийся Кён видит его по блату, как в театре одного зрителя) имеет только одну цель. - Эй-эй, парни!.. - Пак порывается разнимать их, но придавленный к стене локтем Джисока Чихо орёт, пытаясь одновременно задушить брата: - Все путём, чел, путём!.. - Точно? - сомневающимся голосом спрашивает тот, скептически окидывая взглядом попытки старшего откусить Чихо палец по самое запястье. Зико в это самое время с упоением молотит кулаком свободной руки по его спине. - Вали-вали! - гонит его Тэун и метко даёт младшему под дых, получая следом подлый удар в коленную чашечку. Кён, наблюдающий братьев, валяющихся на полу, и перевёрнутый стол рядом, хватает с пола радостно подпрыгивающее зелёное яблоко и пожимает плечами: - Ну, звони если чо. И уберитесь здесь, Минхёк-хёну не понравится беспорядок. Чихо залепляет брату звонкую пощёчину и обещает Кёну елейным голосом: - Уберем, не сцы. Джисок подминает Чихо под себя с явным намерением выломать ему руку из сустава и поддакивает: - И с порошком все вымоем, ага. Кён понимает, что объясняться завтра со старшим за разгром кухни, вероятно, придётся ему, вздыхает все так же меланхолично и уходит, не забыв в этот раз прихватить зажигалку из кармана куртки в коридоре. Джисок откатывается в сторону от младшего и не спешит вставать с пола, упираясь лопатками в холодную твёрдую поверхность. Неподалёку в аналогичной позе недовольно сопит Чихо. Бог знает, сколько минут проходит до того, как разгоряченный дракой воздух холодеет хоть на один градус, а неровное дыхание перестаёт вырываться с таким жутковатым присвистом. И тем более раза в три больше минут проходит до того, как Тэуну надоедает рассматривать несуществующие звезды на покрытом сетью трещин потолке общажной кухни, и он касается тыльной стороной ладони руки младшего. Чихо реагирует молниеносно - крепко сжимает пальцами ладонь брата и тихонько выдыхает в тот же псевдозвездный потолок. Едва-едва выровнявшееся дыхание сбивается вопросом: - Не хочешь записать со мной альбом?.. - Сам как думаешь? - отзывается Джисок, бессознательно поглаживая его запястье (укусил всё-таки!..) большим пальцем. ...после этого они направляются в студию Чихо вместе, и младший всю дорогу заливает про то, что накатал пару-тройку охуенных битов, и что текст, найденный им во взломанном хёновском хэнгаутс, идеально ляжет на созданную музыку. Тэун хочет снова отвесить ему подзатыльник, но не делает этого и не говорит ничего кроме: - Умерь свою манию величия, мелкий, придем - увидим. Они заходят в круглосуточный магазин по пути, набивают рюкзаки пивом и продолжают путь, лениво переругиваясь без повода. Чихо гонит на джисоков тяжёлый кулак, потирая ноющий бок, на котором завтра расцветет радужный синяк, а Джисок поминает недобрым словом нестриженные грязные когти младшего, которыми тот прошелся по его плечу - "Как бы бешенством не заразиться, они ж у тебя ядовитые". В студии они замолкают ненадолго, пока звучит демо-версия трека, а пивные крышки откатываются по углам. Бутылки холодят ладони, Чихо с ожиданием смотрит на брата, а Джисок закрывает глаза и погружается в музыку. Бит тяжёлый, дерзкий в чиховском стиле, и вряд ли сочетание их голосов, даже наложенное на такую офигенную (признал, признал!..) мелодию, поимеет хоть немного успеха - младший как прошаренный в коммерческом плане парень должен бы и сам это понимать. Когда трек заканчивается, повисает неловкая тишина. Чихо выпивает залпом почти полбутылки, а старший не отстаёт от него ни на глоток. В студии холодно и неуютно, и это чувствуется кожей. - Ничего у нас с тобой не выйдет, бро, - Тэун вздыхает. - А иди ты, - Чихо склоняется над консолью и, чёрт, сложно поверить, но даже его спина говорит "Я скучал". - Я уже там, - парирует старший, допивает пиво, встаёт и подходит к брату сзади. Ладони ложатся на лопатки, а Чихо дергается, но к черту его мальчишеские дрыганья, Джисок-то знает, что за ними скрыто. Как вот это - отчаянное и горячее - резкий поворот, короткий вдох, что не хватает времени уследить, быстрая подача тела вперёд, затяжной поцелуй, подтверждение атмосферы. Тэун отвечает медленно, сбавляя темп, а младший только его губы в ответ кусает, да так, что волны мурашек по телу, как в первый раз. - Полегче, малой, придержи коней, - со смешком выдыхает он и сжимает его плечи, держа на расстоянии. - Отъебись, - бросает Чихо, ударяет по рукам и притягивает брата к себе, засасывает снова, и, фак, целоваться с ним - это как в космос улетать. Даже если у него губа разбита. Тобой самим и разбита, между прочим!.. Джисок стягивает с него толстовку и футболку, не дрогнувшими пальцами расстёгивает ремень, а младший трясётся, как от лихорадки, и спешит с действиями. Когда они касаются кожей кожи, кажется, что произошёл локальный взрыв. - Отвернись теперь, - командует Джисок и тянет Чихо за плечо, а следом давит на поясницу. - Что так, видеть меня не хочешь? - язвительно спрашивает тот, но не сопротивляется особо, так только, для вида. Старший не теряется: - Не, не хочу, чтобы мама смотрела, - и оглаживает его тело руками, касается везде-везде, крышу срывает просто, как близко. Чихо почти зло усмехается: - А когда дрочил мне в детстве, не очень-то боялся спалиться, совратитель, блять, малолетних. Тэун смеётся в голос своим непередаваемым смехом: - Ой заткнись. Кто б тебе кроме меня отдрочил-то, спиногрыз? - а потом на ладонь сплевывает звучно, размазывает тягучую слюну по стоящему колом члену и не реагирует на шипение: "Слышь, ты не вздумай так про..." Ну, реагирует, если честно, но вряд ли так, как хотелось Чихо. Тот тоже не любитель нежностей, но он не был дома слишком давно, чтобы пропустить эту часть как нечто само собой разумеющееся. Джисок пропихивает в него сразу два пальца, и Чихо орёт всё так же трёхэтажно: - Долбоеб, сука, я же... - Приткнись, мелкий, я ничего не сделал. Но делает и сразу же почти, вытаскивает пальцы и вставляет член до упора, входит сразу и до конца, глубоко, не даёт привыкнуть и двигается уже через секунду размашисто, так что дыхания не остаётся. - Сссука, - тянет Чихо, цепляясь непослушными пальцами за стершиеся кнопки. - Ненавижу тебя... Говорит - ненавижу, но стонет так, что легче поверить в обратное, стонет так, что у Тэуна кайфует все сразу - и слух и мозг, и он, вообще-то, конечно, немногословный ни разу, но тут теряется, сходит с ума и шепчет между движениями: - Рот закрой, иначе, клянусь, я захочу и его использовать по назначению, - а потом ложится сверху, прижимаясь грудью к чиховской спине, и продолжает тихо, прямо ему в ухо, - твои губы, чёрт, ты себя в зеркало вообще видел?.. Стилисты из тебя куколку делают, я тебе на следующий день рождения красную помаду подарю, чтобы... Чихо замирает всем телом, но вздрагивает и заканчивает за него (вместо того, чтобы сказать, что те же самые губы старший видит в зеркале каждый день): - ...чтобы было, кому тебе поцелуйчики на белой рубашке оставлять для конспирации? А то ты девок-то не ебешь совсем... Выстрел попадает мимо цели - подъеб не засчитан, и Джисок выдыхает: - А зачем мне девки, если у меня есть my little sweet brother, Чихо-я?.. - а потом ответить не даёт, забирает себе следующий словесный выпад, - И это... обкончаешь консоль - я не виноват. Чихо чертыхается, толкает его в грудь не опорной рукой: - Не хватало студию из-за тебя засрать, мудак. Джисок отходит послушно, садится на диван, стекая по нему, как бескостное желе, а Чихо подходит следом, в параллель за плечи держит и садится сверху, направляя в себя его член. Теперь на разговоры времени нет, да и желания, собственно, тоже, потому что хочется целоваться до звона в ушах и дрожи в конечностях, что они и делают - исследуют друг друга каждый раз заново, и Чихо, по чесноку, плевать и на затекающую шею и на собственнически держащие его за бедра джисоковы руки и на невозможность двигаться тоже. Старший же всегда такой, и даже, чёрт возьми, даже в сексе с ним чувствуешь себя защищённым в этих медвежьих объятиях. У него широкие ладони, и он знает, как надо (если дело не касается отличной музыки, прибавляет про себя мстительная чиховская часть), знает, как и где надо сжать его, младшего, член, чтобы было офигенно хорошо, как прижимать и как целовать, всё знает. - Эй, блять! Когда я сказал не обкончать консоль, это не значило обкончать меня, - притворно недовольно бурчит старший после, когда Чихо садится рядом, и дыхание у него (у них обоих) все ещё сбитое и неровное. Они откупоривают по второй бутылке и зажигают от одной зажигалки сигареты, и то, что вот сейчас, здесь, между ними - сидеть голыми в студии на кожаном диване, пить пиво и курить после хорошего траха - самое лучшее, что когда-либо случалось с каждым из них. Правда. А потом Чихо командует: - Иди к микрофону и зачитай свою партию так же, как трахаешься, - и тянется к его телефону. Джисок накрывает его руку своей и выдает с коротким хриплым смешком: - Как бог? - Как заноза в заднице, мой надоедливый старший брат, - беззлобно улыбается Чихо и добавляет, - персональное проклятие. Тэун молчит после этого пару минут, зависнув где-то в межпространстве и остановившись взглядом на невидимой точке на стене. А потом сгребает младшего к себе, сжимает крепко и говорит: - Поехали домой. Чихо думает про запланированное, потерю времени и денег, открытые перспективы... Мысленно рвёт расписание к чертям и соглашается.