Квантовые близнецы, или два "А" в пионерских галстуках

      Внутри медблока, внешне напоминавшего избу на курногах под флагом международной организации здравоохранения, всё выглядело не так уж плачевно. Обстановка на одном уровне с «нумерами»: койка для лежачих больных, напольные весы, сервант, уставленный продукцией фармацевтической индустрии, стол с бюро заместо обычных ящиков. В наличии имелся даже фирменный больничный запах. Не знаю, что медики такого намешивают, но результат вне всяких сомнений крут. Вернёмся к столу — на нём царил бардак. Высочайшей его вершиной был компьютер, выглядящий в глазах жителя двадцать первого века более чем архаично.       Кстати, зачем медику в детском лагере ПК? Очевидно, за тем же, зачем и лабораторная крыса. Судя по косвенным признакам, Виола в свободное время занимается собственными исследованиями, причём, уже добралась, либо близка к стадии опытов на живых тварях. Это надо принять к сведению, но совать нос ещё и в это без необходимости не стоит, своих забот полон рот.  — Зацени, — Андрей указал на стену, где висела таблица для проверки зрения. В глаза вместо привычных «ШБМНК» бросились литеры, складывающиеся в слова. Их, как видно, придумывал двенадцатилетний олигофрен, забредший в типографию и прикола ради набивший в макет свои любимые высказывания. Далее, сотрудник, ответственный за проверку, либо схалтурил, либо состоял в сговоре с олигофреном и не глядя дал добро на печать партии плакатов. А потом один из них попался на глаза нашей медсестре.  — Ну, фазанята, — Виола подошла к столу и начала разгребать завалы из бумаг, пузырьков и коробков с таблетками и ампулами — готовы поработать?  — Всегда готовы, — отвечаем мы хором. Я с недоумением посмотрела на брата, тот посмотрел на меня в ответ. Опять парадокс даёт о себе знать. Нехорошо.  — Ого, — восхищённо прокомментировала медсестра не отрываясь от своего занятия. — Вот это энтузиазм. А я думала, что Ольга мне хочет со своей шеи разгильдяев спихнуть, - наконец, завершив поиски, она подошла к нам. В руках доктор Коллайдер держала амбарную книгу.  — У кого почерк лучше? — поинтересовалась она. Отличный вопрос. Нет, серьёзно. — У него, — я указала на брата. — У неё, — ну вы поняли.       Виола вовсю старалась ограничиться кривой усмешкой. По всей видимости, она решила, что мы сговорились. Кстати, не такая уж и плохая идея. Надо будет вынести кому-нибудь мозг при случае.  — А, разбирайтесь сами, — медсестра небрежно бросила книгу на кушетку. — Вот вам талмуд, шкаф в углу. Перебираете полки, аккуратно регистрируете содержимое, а я пока до администрации и обратно. Пять минут. От пяти до десяти. Хотя… всё может растянуться и на полчаса… Н-да. Думаю, разумнее будет говорить о цельном часе. Ну, фазанята, не скучайте, — она подхватила какой-то свёрток, лежавший на кресле и зашагала в ускоренном темпе к выходу.  — Виолетта Церновна, — брат окликнул её уже в дверях, — а как же…  — Со стола заберёте, — проворковала та на прощанье и покинула медпункт.       Андрей подошёл к столу. На небольшом пятачке свободного места действительно стоял пузырёк.  — Йод, — он продемонстрировал мне издали склянку, словно я должна самолично убедиться в этом факте, — кругом сплошной обман. И что она хотела нам этим сказать? В то, что она перепутала зелёнку с йодом я изначально отказываюсь верить. Не может человек с медицинским образованием, втихаря от начальства держащий крысу в детском лагере ошибиться с нужным, пусть и не для дела препаратом.  — Она нас проверяет, — уверенно заявил брат, разглядывая допотопный ПК, — только непонятно, на что. Идеи?  — На честность, терпение и силу воли, блин. С чего ты взял? Может, просто стебётся или, что более вероятно, хочет, чтоб мы дождались её возвращения.  — Но ведь мы можем найти зелёнку сами?  — Можем даже ревизию не проводить. Но проведём. Как я уже сказала — ссориться с медперсоналом себе дороже.  — А если так?       Брат протянул мне книжицу, выуженную им из того же бардака на столе. Ей оказался русско-латинский словарь для фармацевтов. Действительно, почему бы не произвести опись на лытыни?  — Всё, что я хочу сказать по этому поводу уже должно всплыть и в твоей дурьей голове. Тут серьёзный документ, а не журнал «крокодил». Отлично, он надулся. Нет, родной, теперь я буду за тобой присматривать и следить, чтоб ты не косячил, и, если понадобится, перенаправлять твою энергию в мирное русло.  — Почему ты такая скучная?  — Это ты слишком буйный. Застрял в развитии где-то на уровне Ульянки — ладно она ещё мелкая, а с тобой что не так?  — Ах, извините, не напомните случаем, кто в дуэте с Алисой вчера организовал мне головомойку первой степени?  — А ты меньше из себя Д`Артаньяна корчи. Нам в комсомол скоро, пора уже взрослеть, чёрт побери! И между прочим… Я осеклась. Это надо заканчивать. Если мы снова начнём собачиться, то ничем хорошим это не завершится, в том числе и эта ревизия. Убавив громкость речи на пару тонов — хороший такой способ заставить оппонента заткнуться и прислушаться к тому, что говоришь ты — я пошла на мировую:  — Слушай, мы можем и дальше пререкаться, выясняя кто кого умнее, красивее и переубедил, но всё равно ничего не добьёмся. Давай уже займёмся делом, — с этими словами я вручила ему книгу для записи, — я разбираю полки, а ты записываешь. Видимо, Андрей также счёл данный спор тупиковой ситуацией и своей физиономией выражал согласие сосредоточиться на разборе врачебного арсенала.       Работа шла ни шатко, ни валко. В основном это было связано с тем, что брат, стараясь сделать опись различимой и для других людей, писал до крайности медленно:  — Я могу писать либо быстро, либо понятно, сама знать должна, — аргументировал он, и был совершенно прав. Таким образом, мы разделались с первой из трёх полок за полчаса. Если честно, я уже готова плюнуть на всё и удрать с зелёнкой, лишь бы не тратить на это в общем-то бесполезное занятие ещё час. Единственное, что меня удерживало — известия о том, что библиотека сегодня находится под бессрочной оккупацией Слави. Бр-р-р. Нет, уж лучше я к Шурику с Электроником в кружок уйду, чем окажусь один на один с ней в замкнутом пространстве. Вдруг она меня укусит и я тоже — того, начну улыбаться каждому встречному-поперечному?  — Анна, что ты думаешь касательно судьбы и всеобщей предопределённости? — подал голос Андрей.  — Такая же ерунда, как и сборник библейских сказок. К чему это ты?  — Да так, неважно.  — Неважно обстоят дела с медициной в Африке, а ты раз сказал «А», то давай и «Б».  — Я вот что подумал, — нехотя согласился он, — допуская возможность путешествий во времени, возможно ли это самое время переписать?       «Помогите, меня заставляют работать в паре с начитавшимся Уэллса гиком, который завёл разговор о механике путешествий во времени. Я долго не протяну», — именно такое послание на волю я отправила бы неделю назад. В нынешних обстоятельствах, идея о машине времени уже не казалась такой абсурдной.  — Знаешь, если смотреть на всё это с позиции стороннего наблюдателя, над которым не властны законы физики и всего остального, то мироздание, если вообще уместно говорить обо всё сущем, как о мироздании… Так вот, мироздание должно представлять собой огромную пятимерную матричную таблицу, в которой сведены все возможные события каждого момента времени. Никто не может создать альтернативный поток времени, он заготовлен заранее природой и всё, что мы можем сделать вернувшись во времени — свернуть в другой его рукав. Брат хмыкнул: — Иначе говоря, согласно данной концепции время нелинейно и в него забито бесконечное множество альтернативных вариантов развития событий начиная от Большого Взрыва и вплоть до тепловой смерти вселенной.  — Я бы поставила под вопрос наличие таких рамок, но в целом — да, всё верно.  — В их числе и те, в которых мир это выхухоль, а законом предусмотрено каждые четыре с половиной часа есть паука? Или где хрононавты убивают собственных предков?  — А кто говорил, что будет легко?  — Как-то это всё слишком нагромождено. Опять же костыль в виде бесконечности. Вряд ли соответствует действительности.  — Я и не претендую. Пусть те, кому больше нечем заняться разрабатывают более изящные модели реальности, а я обопрусь на костыль и займусь чем-нибудь полезным.  — Звучит как девиз. Слушай, а где мы, в случае чего найдём пауков?  — У Ульяны. Помнится, у неё в автобусе проявлялось пристрастие к энтомологии.  — Пауками занимается арахнология.  — Да какая мне разница? Андрей замолк, но было видно, что он намеревается сказать что-то ещё. Спустя несколько секунд нужные слова, видимо, были подобраны:  — Слушай, Ань тут такое… Дверь со скрипом отворилась. На пороге показалась Ольга Дмитриевна. Отчего-то все в этом лагере обладают странной способностью — появляться рядом в неподходящее время.  — Ну, как успехи? — поинтересовалась она.  — С переменным успехом, — сдержанно отрапортовал Андрей, — лучше всех, у кого хуже нас. Вожатой, судя по всему, это было не очень-то и интересно, что там и кому лучше.  — Вот и хорошо. Вы что-нибудь после линейки решили? — Похоже, наше отсутствие там было ей также не замечено и додумывать, чего же от нас всё-таки хотят придётся самим.  — А что с остальными? — задала наводящий вопрос я.  — Сыроежкина с Демьяненко я уже задним числом в кибернетику зачислила, Мику записалась в музыкальный, туда же и Алиса просилась…       А, опять тема с кружками. Почему нас просто нельзя оставить в покое? — …ещё спортивные секции есть — футбол, волейбол, теннис, шашки-шахматы.  — Не, — помотал патлатой головой брат, — спорт это точно не про нас. Верно, нам бы лучше укромный угол подальше от людских глаз, чтобы можно было собраться с мыслями и как-то систематизировать имеющиеся данные. В идеале — закуток с запираемой изнутри и снаружи дверью и единственным ключом.  — Как-то ничто не прельщает, — ответила я, — а ничего поспокойнее нет? Без искрящих предохранителей и лишнего шума. Ольга Дмитриевна, похоже, такого развития событий не ожидала, но уж точно была ему рада.  — Ну раз вы сами об этом речь завели, то в эту смену как раз некому подменить библиотекаря. Я думала сперва Славю привлечь, но раз есть добровольцы, — вожатая достала свою книжечку, — ну что, Анна, записываю тебя?  — Так, погодите, — вмешался Андрей, — что значит «тебя»? А я? Ольга Дмитриевна пожала плечами.  — Место библиотекаря только одно, — посетовала она, — и ничего с этим не поделаешь.  — А оно тебе надо, Андрей? Ты в библиотеке со скуки помрёшь.  — Давай я сам решу, где, когда и из-за чего это сделаю, ладно? И кстати, не думай, что ты там целыми днями будешь гонять чаи, да книжки читать. Неофициальный девиз библиотекарей знаешь? «Орднунг убер аллес!» Уборка, каталогизация и снова уборка — вот твоя участь на ближайшие три недели.  — Ладно, близнецы, — вмешалась Ольга, — похоже, что библиотеку всё же придётся закрепить за Славяной…       Че-его? Это что ещё за хитрый план такой, что даже ударников подключают? Мы же почти договорились!  — …а вам, я бы порекомендовала редколлегию нашей стенгазеты, — она приобняла нас за плечи и посмотрела на меня, — там и от шума подальше, — перевела взгляд на Андрея, — и побегать придётся. Как вам такая идея?  — Полагаю, выбора у нас всё равно другого нет? — я скептически посмотрела на неё.  — Шурик и Электроник всегда рады пополнению своих рядов, — ответил за неё брат, ехидно ухмыляясь.  — У нас свобода выбора, — довольно подтвердила вожатая, — хочешь — вступай, не хочешь — вступай. Кажется, она тоже непрочь вдоволь поиздеваться над неокрепшими умами, когда есть свободная минутка.  — Ну, что решаем?  — Мне нравится, — ответил Андрей, — я согласный. Анна? Я обречённо вздохнула. Ересь, конечно, но лучше всё равно ничего не предвидится.  — Тоже. Надеюсь, помещение нам под вёрстку предоставят?       Уже который раз за сегодня я мысленно выматерилась. Как по-вашему, где оказалась выделенная для заседаний стенгазетчиков комната? Правильно, в библиотеке. Туда, разобравшись с делами в медпункте мы и направились для осмотра помещения. Кстати, вопреки моим увещеваниям, братец всё же отрыл где-то склянку с раствором зелени бриллиантовой и не став дожидаться возвращения Виолы, упрятал добычу в карман. Как всё же глупо на нём смотрятся эти шорты. Кстати, к юбке у меня примерно та же претензия. Надо будет проверить, не завалялось ли в гардеробе что-нибудь подлиннее. Мне вспомнился наш разговор, начатый перед появлением вожатой.  — Ты хотел что-то рассказать, когда Ольга пришла. И к чему эти рассуждения о переписывании времени?  — Проехали. Потом как-нибудь. Наверное, так даже лучше будет. В его глазах читалась вся серьёзность, на которую он был способен. Что же могло заставить его поумнеть?  — Ты что, решил убить нашего дедушку? — Согласна, шутка не очень.  — Шуш! Я всё расскажу, как только сам въеду.  — Не шикай на меня!  — Шуш! Это его «шуш» меня взбесило. Поэтому порядком изловчившись, я схватила Андрея за ухо и потянула вверх, благо мы и в подростковых телах остались примерно одного роста — спасибо генетике.  — Ещё раз шикнешь и можешь быть уверен, я его оторву. Не хочешь говорить — не говори, но чтоб такого больше не было.  — Пусти, зараза!  — Ответ неверный, — я потянула что есть сил. Брат, стиснув зубы прошипел нечто неразборчивое и я милосердно разжала пальцы.  — Прежде чем ты решишься на ответные меры, напоминаю тебе, что со вчерашнего дня ты жемпельмень и на слабый пол руку не поднимаешь.  — Кто тут ещё слабый пол… — пробормотал он, потирая ухо.       Библиотека на общем фоне выделялась в хорошем смысле: выглядела она как результат компромисса между архитектором Мельниковым и шведскими проектировщиками-минималистами. Будь вместо переднего фасада панорамная стеклянная витрина, то это был бы уже продуктовый магазин, а так — с окнами нестандартной высоты, занимающими добрую половину стены, создавалось ощущение своеобразного уюта и самодостаточности, оторванности от внешнего мира.       Внутри, вопреки моим худшим опасениям, никого не наблюдалось. Как оказалось, большую часть строения занимал читальный зал, служащий одновременно и местом постоянного хранения книг. Отсюда вели всего два дверных проёма, так что отбросив по методу исключения тот, через который мы только что прошли, вход в «редакцию» удалось определить с первой попытки. Комнатка оказалась небольшой, всего восемь квадратных метров навскидку. К тому же, она была порядком завалена канцелярским барахлом.  — Что скажешь? — в голосе брата отчётливо читалось разочарование.  — Люди — свиньи, — ответила я. — Хоть это и не новость.       Из читальни донёсся хлопок двери.  — Эй! Тут кто-нибудь есть? Мне партитуры нужны! Вот так врываться в храм знаний и орать во всю глотку — весьма нахально. Чтоб не противоречить самой себе, пришлось из каморки выглянуть. Вокруг шкафов по замысловатой траектории металась Мику.  — Слушай, я понятия не имею, каких у вас в Ниппон Коку придерживаются традиций относительно поведения в библиотеке, но вряд ли там принято голосить на всё помещение.       Похоже, замечание возымело действие и интуристка снизила и скорость обращения вокруг полок, и количество децибел:  — Ой, привет, Анна! Ты теперь библиотекарь? А я в музыкальный записалась, прихожу в клуб, а там только инструменты. Вот я и пришла сюда за…  — За партитурами, слышала. И нет, я не библиотекарь. Увы, из-за КОЕ-КОГО, — тут я всё же позволила себе повысить голос, поскольку брат, обнаружив в подсобке печатную машинку, целиком завладевшую его вниманием, самозабвенно ковырялся в ней.   — Эй, я всё слышу! Привет, Мику! — Придётся довольствоваться постом главреда в местном СМИ.       Мику захлопала глазами. На её лице читался немой вопрос. Минус два балла и виртуальный подзатыльник мне за отставание мысли от слова. Японке русский новояз может быть знаком только благодаря отцу-инженеру. А тот вряд ли часто в силу профессии упоминает термины «главред» и «СМИ»  — Ох, имеется в виду, что я — главный редактор стенгазе… настенного… Чёрт, как проще это сказать? — я запнулась на таком привычном и, казалось бы, простом термине. Это ведь даже не «реввоенсовет» или «наркомтяжпром», а обыкновенная безобидная «стенгазета»! Остаётся только поразиться витиеватости путей, по которым развивается великий и могучий русский язык, да отпаивать валерьянкой Владимира Ивановича Даля.  — «Стенгазету» я уже знаю, — пришла Мику на выручку. — Мы с па немного подтянули перед поездкой разговорные термины, но, похоже, кое-что упустили. А кто тогда библиотекарь? Я сюда за партитурами пришла, а то в музыкальном нету ничего. Мне бы для гитары и ещё для…  — Шуш! — прервала я её. Надо же, как удобно. — Куда ты так торопишься? Я на вопрос отвечать не успеваю, а ты уже дальше повествуешь.       Скорость, на которой этот гиперболоид инженера Гарина с аквамариновыми хвостами воспроизводит человеческую речь, вполне способна вызвать у неподготовленного человека приступ паники. Впрочем, подготовленный достигнет немногим большего — паника охватит его через одну-полторы минуты. Пожалуй, самым разумным будет подыскать на время монолога укрытие и оставаться там, пока опасность не минует… Андрей! Хитрая задница!       Мику, стоило мне замолкнуть, вновь перешла в наступление, но в этот раз словесный каскад всё же существенно потерял в объёме:  — Извини, никак не могу избавиться от вредной привычки. Постоянно отвлекаюсь. Па пытался меня отучить, но… Ой, ну вот опять. Но если вы оба в стенгазете, то кто заведует библиотекой?       Ответ на вопрос, к моему несчастью, материализовался на пороге вверенного ей объекта.  — Мику, ты за нотами? А я всё, что было, как раз в клуб отнесла только что.  — Вот туда говори, — я указала на Славю. Они отошли к окну и о чём-то зашептались. В этот момент из каморки, пряча что-то за спиной, вывалился брат.  — Анна, ты наверняка видела в редакции печатную машинку?  — Она сломана, я уже проверяла. Андрей кивнул и добавил:  — Две новости. Хорошая — мне известно, почему она не работала. Вторая — кажется, я её совсем… починил. С этими словами, из его рук выпала какая-то мелкая деталь и, покатилась по паркетному полу.  — Наверное, лучше будет с этим к робототехникам заглянуть — протянул он, ретируясь в сторону двери.  — Раз ты всё равно уходишь, может передашь рыжим наш пламенный привет?  — Обязательно, — пообещал он. — Про то, какие книги нужны, помнишь?  — Да чёрта с два я бы иначе тут одна осталась. Вали давай, на обеде увидимся.