История о том, почему Гарри Поттер не убил василиска

— Пст! Пс-с-ст!!! С-с-слыш-шь, парень, иди с-с-сюда-а-а-а… Арагог уже и забыл, когда он в последний раз бегал с такой скоростью. Наверное, лет пятьдесят назад, когда крохотным паучишкой удирал из замка в Запретный лес — перепуганный до смерти, жалкий и несчастный. Ныне он уважаемый патриарх огромного семейства и держит в страхе изрядную часть Запретного леса. Кентавры подобострастно кланяются ему издалека, великаны, замешкавшиеся уступить дорогу, мелко дрожат всем телом, а оборотни заходятся визгливым воем и удирают стремглав — частенько в ближайшую же ловчую паутину, идиоты мохнорылые. Но, заслышав этот голос, Арагог и сам ломанулся через подлесок со всех ног, будто не почтенный акромантул, а так, блоха беспризорная. Опамятовался он только на дальней опушке, когда споткнулся о какого-то из своих прапраправнуков. — Чего вылупился? — рявкнул Арагог на юнца, тот виновато заморгал всеми восемью гляделками и бочком метнулся в чащу, страшась гневного предка. Старый акромантул повёл глазами окрест — куда его занесло-то? — и с досадой пошевелил хелицерами. Сходил, линять тебе, не перелинять, в гости! Безлунными ночами он, бывало, выбирался из леса и неторопливо шествовал к озеру, чтобы поболтать с Большим кальмаром — единственным приятным собеседником на много миль окрест, существом с настоящей голубой кровью и правильным количеством конечностей.* Неспешные беседы велись почти до рассвета: приятели делились новостями, сплетничали, обсуждали погоду и жаловались друг другу на бесстыжих гуманоидов — Арагог на двуногих, а Кальмар на хвостатых. Чтобы не терять время, Арагог обычно срезал путь и брёл под самой стеной человечьего логова, благо надоедливые людишки по ночам не путались под ногами, не тыкали кусачими палками в деликатные места нежного акромантульего организма и не вопили так, что волоски на брюшке скручивало: «А-а-а! Пау-у-ук!» Вот и сегодня он отправился в путь, чтобы излить Кальмару своё негодование на вконец распоясавшихся колдунишек: в лесу завелась машина! Машина! Дребезжащая железная гадость в реликтовом лесу! Воняет бензином, светит фарами и действует ему, Арагогу, на нервы. А бестолковая молодёжь, вместо того чтобы обходить чуждую природе штуку за милю, наоборот, гоняется за ней по всему Запретному лесу с топотом и воплями. Дичь распугана, ловчие сети порваны в клочья, треск, шум, гам — сафари у них, видишь ли! Арагог шёл под замковой стеной, когда откуда-то из-под толщи камней раздался этот голос. Голос, внушающий безотчётный ужас. Голос, заставляющий трепетать перед неведомым и непознаваемым Злом. Голос, заслышав который… Короче, бегаешь, как молоденький, невзирая на солидный вес и немалые года. Арагог в тоскливой злобе плюнул сгустком паутины. Род людской пора изводить под корень, недаром у них конечностей вдвое меньше, чем у достойных существ. Недоделки слабоумные! В лесу машина буянит, в замке василиск шастает — как можно было проморгать? Он ещё немного постоял, набираясь храбрости, а потом побрёл назад к замку. Ежели ползучая тварь не сожрала и не превратила в камень сразу, значит что-то ей от акромантулов надобно. Кому ещё выяснять змеиные хотелки, как не патриарху племени? Молодых-то василиск запросто вокруг хвоста обведёт, и тогда жди беды. Арагог не обольщался, разговор с зубастой змеюкой вполне мог стать последним. Поэтому он набрал полные дыхальца воздуха, высоко задирая суставчатые ноги, подошёл к стене и клацнул когтями передних ног по каменной кладке. — Вернулс-с-ся, надо же! — раздалось ехидное шипение откуда-то изнутри. «Помогай, праматерь Шелоб!» — подбодрил сам себя Арагог и огрызнулся: — Я всегда здесь был, а вот тебя, слизняк в чешуйках, откуда принесло? — Хам, — удовлетворённо констатировал василиск. — Это я вс-сегда здесь был. Меня разс-сбудили какие-то мажата, мелкие с-совс-сем. И ты должен мне помочш-шь. — Перетопчешься, — осмелевший Арагог агрессивно встопорщил щетинки на головогруди. Поганый змей сидел в стене замка и не рыпался. Видать, действительно нуждался в помощи. — Нечем мне топать, — усмехнулся василиск, — а потому с-слуш-шай с-сюда, х-хрень ты нес-суразная. И безногое чудище поведало Арагогу свою невесёлую историю, тот даже заслушался: о добром хозяине и зачарованном сне, о нахальном мальчишке-змееусте, ради забавы разбудившем змея до срока, а также о глуповатой девице, доверившейся неупокоенному духу этого самого мальчишки. — В общем, жш-рать я хочу, — подытожил василиск, и расслабившийся было Арагог проворно отпрыгнул от стены. — Не бойс-ся, дураш-шка, ты невкус-с-сный. — Ага, конечно, — не поверил Арагог. — Жратвы не дам, самим мало. — Я дорогу хотел с-спрос-сить через лес-с-с. Были тут давным-давно в этих мес-стах с-скалы подходящие, только я не помню, где. Дурацкими деревьями вс-се зарос-сло, ничего не разобрать. Ты ведёш-шь меня к с-скалам, а я не трогаю ваше племя, договорилис-сь? Арагог думал долго, прикидывал так и этак, а василиск терпеливо ждал. — Ну положим, — сказал наконец акромантул задумчиво, — знаю я, где эти скалы. Отсюда, почитай, полдня бежать по буреломам. А вот, водится ли там дичь, я не выведывал. И не занято ли место твоими сородичами, оборони Шелоб от такого счастья, тоже не сподобился узнать. А ну, вздумается тебе в моих угодьях поохотиться? — С-слово дам неруш-шимое! — выдохнул змей. — Только выведи, тош-ш-шно мне здесь! Шли долго. Василиск, одуревший от свежего воздуха и привыкший ползать лишь по гладким каменным полам, цеплялся брюхом за все брёвна и кочки, сколько их ни есть в лесу, и бился носом едва не о каждое дерево. Арагог даже пожалел его в душе — нелегко придётся комнатной зверушке в вольной-то жизни. «Я сдюжил, — размышлял он с законной гордостью, — но это же я! Боец и добытчик, каких мало». Наконец Арагог ткнул передней ногой в сторону скального выступа, отчётливо видимого с кромки леса: — Дальше не пойду, уволь меня от беготни по местам, где нет деревьев. — С-сожри их Уроборос-с-с, — буркнул василиск, — твои деревья. Впервые в жизни жалею, что не родился драконом — с-спалить это вс-сё к праяйцам. Ну, спасибо тебе, выручил. Бывай, нас-с-секомое! Арагог задёргал хелицерами в справедливом негодовании: — Насекомое?! Ах ты! Да я… Да чтоб тебя, червяк ты вонючий! У насекомых, чтоб им пусто было, всего шесть — шесть! — ног. А у меня восемь! Восемь!!! Василиск зашёлся в издевательском шипении, да и пропал из виду среди нагромождения камней. Арагог мстительно заплёл паутиной проход в кустах, откуда они вышли из леса, и отправился домой. «От одной беды убереглись вроде, — размышлял он, сноровисто перебирая ногами. — Осталось придумать, как выкурить машину». _____________ * Пауки и спруты имеют значительное сходство в строении тела: головогрудь, восемь конечностей, развитая нервная система и кровь ярко-голубого цвета. У кальмаров десять конечностей, но, судя по повадкам, хогвартский кальмар всё-таки осьминог.