Линия Кармана.

Наташа, — одно ее имя пробуждало в нем, что-то сакральное. Будоража разум образами, бесконечно прекрасными и недостижимыми. Романова была несравнима ни с чем на свете, для него она была глотком воздуха и одновременно линией Кармана*, в которой уже невозможно сделать вдох. Грудную клетку сдавливало, будто на нее сбросили танкер, лишь от одного взгляда в ее полные расчета глаза…Доктор падал на дно. Как же это больно, Наташа, — раз за разом обращаясь к ней, Бэннер почти молил отпустить, бросить его. Оставить только Брюса и Халка, без женщины, чьи касания заставляли задыхаться животной страстью. Так не правильно, в крайнем случае опыт ему говорил, что тщетны попытки радоваться переливами меди ее локон под бликами солнца, не имея права обладать, любить. Попытки коснуться нежного цветка, что поливали кровью, грозили Вдове смертью. Он не мог позволить подобному случиться. Брюс и Халк, давно вдвоем, так безопаснее. Так некому навредить, и защищать нужно только общество от себя самого, а не… Наташа, — он всегда считал, что это красивое имя, ей под стать. Она всегда пыталась выглядеть сильной, независимой, решительной и хладнокровной. Убивать лучше без тумана мыслей и сожалений в голове, доктору такое было неподвластно. Его личности не находили покоя друг с другом, и о гармонии не могло быть и речи, пока не пришла она…Вдова. Моя паученка, не плети вокруг храм из паутины, зверя этим не сдержать, — он ни когда не сможет мыслить по-другому, — Лучше отрави меня, заставь уснуть навечно под прикосновением губ твоих, рук твоих, — выгоняет из головы, словно она эпидемия. Чума поразившая сердце, но не убившая. Брюс бредит ей во сне, касается медных прядей, кожи, сначала руками, потом губами, пробует на вкус ее запах. Заставляя почти плясать под его прикосновениями, дрожать от наслаждения, когда накрывает ее губы жадным поцелуем. Упиваться её голосом, мутным от песчинок страсти. Она вся пропитана кровью, — в этот момент во сне просыпается зеленый монстр, и в секунды женщина, что так ему желанна, падает к его ногам с еще более холодным, равнодушным взглядом. Правильно, мертвым чувства не нужны. Этот страх туманит разум заставляя просыпаться в поту, искать глазами тот окаменелый, мертвый образ. Доктор выдыхает, понимая, что сон обернулся очередным кошмаром, который того и гляди превратится в быль. Как же ты прекрасна, — думает доктор Бэннер следя за ее жестами, во время очередного задания. И как Фьюри пришло в голову отправить Романову на его поиски и вербовку? Казалось бы, что может такая хрустальная балерина противопоставить тому, кто в гневе проглотит атомную бомбу и выживет? Я продолжу аннигилировать**, отпусти меня прошу. Эта боль к тебе не выносима, — но он все равно остается. Наташа держит ученого всем чем можно, подходя ближе, проникая и заполняя мысли собой. Женщина не думает, что когда чаша переполнится, ее жизни может придти конец. Беспощадная, желанная Вдова. Иллюзия счастья касалась губ его, порабощая сердца обоих Монстров, навсегда. Поникая через кончики пальцев, каждым миллиметром кожи, словно вытягивая жизнь. Губы сводили сума, кончики пальцев пляшущие на коже лица, заставляли трепетать, дрожать, словно то был его первый поцелуй. Это конец, моя паученка. Прощай. — но Халк или Брюс бежит от ее цепких лапок? Кому из них двоих теперь больше жизни, воздуха, нужна женщина с именем Наташа? Да в общем-то какая теперь разница, у них троих, не получилось…Хотя, не так. У зеленого монстра и доктора не получилось, не получилось перебороть страх.