Сильнее

      Людей Раш недолюбливал. Правильнее сказать, он относился к ним пренебрежительно, с легким презрением, ибо всегда считал созданиями слабыми, трусливыми и зачастую глуповатыми. Вот и сегодня он насмешливо фыркнул, глядя на стражников, с опаской поглядывающих на него с высоты первой из стен. Будь Раш на их месте, со всей этой уверенностью в собственном превосходстве, он бы непременно поссал или харкнул сверху, потому что превосходство надо демонстрировать даже в мелочах. А эти чуть не блевали от страха, судорожно стискивая в руках оружие. Смешно. Хотя иногда Раш подозревал у них не сгинувшие остатки чутья. Которое – имейся все же оно у них – непременно подсказало бы, что даже одна стая Раша, в неполном своем составе, могла бы начисто вырезать все людское население. Конечно, делать этого никто не стал бы. Во-первых, новые территории Рашу не нужны, так как это не только влияние и почет, но еще и охренительная ответственность и, признаться откровенно, здоровый геморрой. А Раш не железный, Рашу тоже спать хочется. И жрать, причем желательно не на бегу, как сейчас. Это, кстати, во-вторых. Потому что люди – идеальные объекты для траха. Не для волков – те слишком брезгливы, чтобы пятнать себя связью со слабым партнером, но для всех остальных, коих более чем достаточно. Если даже сейчас, когда с поставками людей проблемы нет, несколько образин попытались украсть молоденькую волчицу – только-только после инициации, уму непостижимо! – то что же будет, случись вдруг так, что людей не станет?       Раш рыкнул от переизбытка чувств и прибавил ходу. Паскудам, которые покусились на члена стаи, уже, конечно, повыдирали ненужные конечности и гуманно позволили истечь кровью, и теперь волк искал альфу птеров, чтобы лично уведомить его о том, в какой жопе находится их клан. Ну и посмотреть, нельзя ли что-нибудь с него стрясти. Не то чтобы Рашу действительно что-то нужно было. В конце концов, недаром волки были могущественнейшим кланом – наличие материальных благ прилагается. Но вот ткнуть Птера носом в его место хотелось и очень. И за волчицу, и просто потому что зарвались крылатые. А Раш ой как не любил, когда кто-то забывал, где его сраное место.       Собственно, искать предводителя птеров стоило в одном из баров города, лучшего, что уж говорить. Еще издали Раш услышал шум и вопли, но поначалу и особого-то внимания не обратил: ну трахают кого-то, ничего нового. А потом прислушался. Крики были явно не от большого удовольствия. Возмущение, волнение, и капелька предвкушения – вот что было в них совершенно явно. Пожалуй, еще удивление, но что могло удивить видавших всевозможные виды измененных, было большим вопросом.       Раш вышиб дверь задней лапой для создания нужной атмосферы, ну и чтобы без лишних усилий привлечь внимание, и, чуть пригнувшись, вошел в помещение. Да уж, картинка была забавной. Волк просканировал полумрак бара, отмечая все детали, чтобы потом рассказать своим – беты обоссутся от смеха. На лестнице под потолком сидел пацан. Перепуганный, куда ж без этого, но воинственный. Он сжимал в руке бутылочное горлышко и пялился на Раша. Судя по тому, что альфа-птер расхлебянил свои крылья – именно он собирался пацана снимать с насеста. Да уж, Раш еле заметно покачал головой, отбросы даже мальчишку скрутить сами не смогли. Он уже приготовился отозвать Птера, чтобы потолковать с глазу на глаз, когда парень слетел с лестницы, пробежал по бару и спрятался ему за спину.       Это был полный и бесповоротный пиздец. Потому что все – все без исключения! – знали, что люди боятся оборотней до мокрых трусов. Те свято были уверены в том, что оборотни целыми днями только и думают, как бы заточить человечинки. Оно конечно не без того, что греха таить, но людьми питалось меньшинство, да и не регулярно. И все же человечки падали в обморок от одного вида даже самого захудалого оборотня. Тупо, конечно, но логично для трусливых до мозга костей людишек.       А вот конкретно этот явно был больным. Раш вроде слышал о чем-то подобном: ну, когда у людей пропадал страх, и они сами шли на контакт, а потом кусали или царапали того, кто подпускал их поближе, и, соответственно, заражали этой дрянью. Учитывая, что пацан стоял вплотную, да еще и ощутимо вцепился в шерсть на боку, подхватить от него болячку было весьма реально. Раш замер и потянул носом воздух. Болезнью не пахло. Был страх, легкий флер отчаяния, размытая надежда и что-то такое теплое, отдающее детством и маминым молоком. Он посмотрел на толпящихся на почтительном расстоянии измененных, надеясь хоть по их придурковатым лицам что-то понять. Напрасно. Рожи их были еще бестолковее, чем обычно. Раш глянул на пацана и чуть не взвыл от обиды: вторая ипостась от взгляда огроменных, выглядящих почти нереальными глаз зашебуршилась и впервые с момента инициации явственно подняла голову.       Альтер-форму Раш ненавидел и презирал. Слабая, хрупкая, как и все люди, она была совершенно бесполезна, да к тому же подвержена всяким непонятным желаниям. Потому была безжалостно загнана на такие глубины, откуда не выплыть. Раш до того момента был почти уверен, что успешно похоронил ее. И на тебе!       И все же проблемы со второй ипостасью меркли на фоне того, что условно больной человек стоял к нему опасно близко. Раш перевел взгляд на Птера и осторожно, боясь спровоцировать притершегося к нему человека, спросил:       - Он больной?       - Уже не уверен, - глухо проклекотал тот, не отрывая взгляда от их застывших фигур.       Надо было что-то решать. В голову пришел только один способ. И хотя Раш, наверное, действовал совсем не по инструкции, и так обращаться с шизанутыми человечками было нельзя, но зато он смог немного сбросить напряжение. Рык вышел хорошим: грудным, устрашающим, типичным для вожака. Парень, висящий в лапах, весь как-то скукожился, солено запах огорчением, а потом поднял глаза. Большие, влажно блестящие не пролившимися слезами. И там отчего-то преобладало упорство, хотя учитывая ситуацию, ждать стоило страха или хотя бы легкого испуга.       Раш все еще не любил людей. Он не понимал, как может возбуждать слабость, будь она физической или духовной. Но от взгляда, такого по-детски упертого, от всей сжато-напряженной позы, прострелило от затылка до крестца и смертельно захотелось засадить кому-нибудь под хвост. Впрочем, слова «кому-нибудь» и «хвост» были в ситуации Раша вряд ли уместны, потому что нагнуть он мечтал вполне конкретного человека, у которого совершенно точно не было хвоста.       Раш не жаловал секс с представителями своего пола, благо на правах вожака мог получить волчицу в любой момент, пусть их и было по штуке на пятерку самцов. Но в животе уже все скручивало от вида, ощущений и запаха, и Рашу было совершенно наплевать, что большая часть этих ощущений идет от альтер-формы. Невыносимо.       Он подхватил парня, рыкнул Птеру, что забирает человека в качестве компенсации и втопил в сторону логова. Пригибался, то и дело забывая, что передние лапы заняты, дурел от теплого дыхания в загривок, судорожно пытался не выпускать когти на максимум, и думал-думал-думал о том, что сделает, когда доберется до места.       Заброшенный на лежанку человек, опять свернулся, прикрыл руками глаза и издал сладкий-сладкий скулеж: признание поражения, готовность подчиниться более сильному. Вышло настолько похоже, что коротнуло уже не человека – волка. Куда-то смыло презрение к слабым, недоумение от желания других трахать людей. Он, Раш, такой же как все, и это совершенно, ни чуточки не трогало его.       Раш еще раз обнюхал человека, наслаждаясь горьковатым запахом, оттенившим, наконец, его общий аромат. Человеческая сущность, которой, собственно, изначально и понадобился парнишка, оказалась безжалостно погребена под взрывом инстинктов, присущих зверю. И зверю не нужны были все эти прелюдии и облизывания, которые отчего-то составляли неотъемлемую часть людских спариваний. Раш был, наверное, груб, излишне напорист и неконтролируем. Никакой реакции от человека он, в общем-то, не ждал, главным было присунуть и спустить уже, потому что еще немного и сперма хлынула бы в мозг. Хотя, признаться откровенно, трахать человеческие рот и горло было как-то по-особенному приятно. Но этого, конечно, было мало. Зверю нужно было получить не только физическое удовольствие, но и подмять партнера, а значит – вставить ему в зад.       Парень вел себя вполне предсказуемо: хрипел, скулил и всхлипывал, дергался беспорядочно под набирающим темп Рашем. Словом, всячески показывал свое нежелание трахаться. А вот то, что он вдруг заорал и кончил – да-да, кончил, Раш проверил, чуток струхнув в первую секунду! – было ни капельки не предсказуемо. Человек был взъерошенным, смущенным, с перемазанным в слезах лицом и в сперме – животом, странно волнующим все еще не кончившего Раша. Сейчас бы мальчишке сжаться в комок и начать умолять отпустить, как сделали бы все люди на его месте, но он вдруг глянул неприкрыто блядски, облизнулся – Раш отчетливо ощутил, как дернуло скакнувшим возбуждением – и уставился на его член. И словно этого было мало, запихал в раскрытую дырку тонкие пальцы, чуть растягивая ее в стороны, демонстрируя вконец обалдевшему Рашу насыщенно красное нутро.       Никогда еще, даже во время периодического гона, ликан настолько не терял над собой контроль. Он держал человека за тонкие щиколотки и трахал, напряженно скользя головкой по изогнувшемуся кишечнику. Тот метался под ним, мотал головой и издавал целый калейдоскоп самых разных по тональности звуков. И только теперь, глядя ему в лицо, Раш отчетливо понимал, как парень кайфует. И это отчего-то было… правильным, добавляло своеобразную перчинку и в то же время успокаивало, вселяло уверенности… Черт, Раш не мог толком объяснить, почему ему было это так важно и чем именно, но доставляло перекошенное от страсти человеческое лицо до дрожи в напрягшемся хвосте.       Раша унесло так, что вылезший узел он заметил только в самый последний момент. Ликаны отличались от обычных зверей, и появлялся сей анатомический нюанс далеко не всегда. Раш и припомнить толком не мог, когда чувствовал его в последний раз. Сил и выдержки в итоге хватило только на то, чтобы удержать человека на месте. А потом шибануло оргазмом, таким, что Раш не смог удержать позорный тонкий вой удовольствия. Парень под ним выгнулся и обмяк, не подавая признаков жизни. Раш прислушался и насмешливо фыркнул: в обморок от секса с ним еще никто не падал, и это приятственно грело самолюбие. Он поднялся с разворошенной постели и выхлебал оставшуюся с прошлого раза в миске воду. Человек зашевелился, и Раш плавно скользнул поближе, приглядываясь и принюхиваясь. Парень напрягся – видимо, все-таки заметил оборотня, и Раш перестал таиться, уверенно сел на постель и принялся обнюхивать неподвижного человека. От ануса того неприкрыто разило болью, что, в общем-то, было неудивительно. Куда удивительнее было то, что Раш, которому полагалось наплевать на это и вытолкать попользованного парня на улицу, склонился еще ниже и принялся вылизывать тому промежность, щедро смачивая ее слюной. Человек поначалу задергался, но получив короткий предупреждающий рык, попытался расслабиться, а затем глянул на Раша через плечо. Натолкнулся на внимательный взгляд и вдруг смутился – более чем странное поведение для того, кто только что кончил от узла в заднице.       Закончив с лечением, Раш поднялся и принялся наблюдать за тем, как парень, несмело двигаясь, уселся на колени. Человечек был забавным и в высшей степени непредсказуемым. Раш уже признался себе, что убивать его или выставлять на улицу (по сути, то же убийство, просто пролонгированное) он не будет, и теперь ждал следующего выверта человеческого сознания.       Ждать пришлось недолго. Парень помялся-помялся, да и вытаращился на него вопросительно-ожидающе. Раш фыркнул, в который раз удивившись смелости этого экземпляра, а потом закинул его на плечо и рванул к стене. Только сгрузив ошарашенного такой щедростью парня и раздраженно реагируя на все его вопросы и сомнения, он начал ловить себя на ощущении, что отпускать его не хочется. Тем не менее, оставить человека при себе, значило появление совершенно ненужных Рашу проблем и проблемок, не слишком больших, но раздражающих.       Убеждение работало ровно до того момента, как осознавший все парень не притянул его к себе и не чмокнул прямо в нос – действие в высшей степени интимное для всех оборотней. Момента оцепенения Раша ему хватило, чтобы домчаться до стены и скрыться за воротами. Раш рыкнул и припустил к дому: хотелось отоспаться, чтобы появившаяся в голове дурь исчезла.       Дурь, однако, исчезать и не думала. Она прочно обосновалась в черепной коробке Раша, толкая его на в высшей степени идиотские поступки, вроде постоянного патрулирования территории вдоль стен или участившегося посещения злачных мест, куда продавали людей. Раш злился, психовал, плохо спал и срывался даже на своих бетах, которых глубоко и искренне ценил. Стая, словно заразившись его состоянием, стала взвинченной и раздражительной. Плюс у всей этой ситуации был только один – волки прочно укрепили свое положение на вершине иерархии измененных.       В какой-то момент Раш поймал себя на мысли, что уже не в первый раз задумывается о расширении границ за счет человеческих территорий. Стало ясно, что потерянного человека следовало вернуть, прежде чем он разорит питомник игрушек для измененных или выкинет еще какую-нибудь тупость. Раш выпрыгнул в окно и уже направился было к бетам, которые, в отличие от него самого, сохранили здравый ум, но тут услышал голос, который не перепутал бы ни с одним другим.       Скорость, которую развил Раш, понимающий, какое количество измененных рвануло сейчас к глупому мальчишке, не снилась, наверное, ни одному оборотню. Здания сливались в размытую серую полосу, встреченные на пути измененные падали как подкошенные от метких ударов когтистых лап. Раш почти подбежал к стене, когда уловил в небе движение. Птер явно тоже не смог выкинуть мальчишку из головы и сейчас двигался по направлению к нему. В груди ликана заклокотало яростное раздражение. Он в секунду забрался на крышу ближайшего дома и, оттолкнувшись задними лапами, взмыл в воздух. Связки и кости черепа с легкостью поддались напору лап. Откинув в сторону половину клювастой башки, Раш вновь припустил вперед. Благо соревноваться ему больше было не с кем – измененные, при всей своей тупости, очень чутко реагировали на реальную опасность.       Скукожившийся на земле парень, в своей красной тряпке с капюшоном похожий на героиню одной древней эротической сказки, был так парадоксально желанен, что Раш с трудом удержал член внутри. Он мягко шагнул вперед, боясь напугать явно опять угодившего в переплет парня, и принялся обдумывать, как бы убедить того остаться с ним. То, что человек уже во второй раз оказался за пределами стен, значило наличие больших неприятностей. А ведь Раша могло и не быть в зоне слышимости.       И тут парень вскинул глаза, улыбнулся чисто и искренне, как умеют только люди, и уверенно произнес:       - А я к тебе, волчара.