Октябрь

Бледное солнце вяло играло в яркой, но редкой листве, отражалось от ярких, сочных дорожек в лесу, усыпанных опавшими цветными листьями. В воздухе стоял пряный запах увядающих трав и цветов, а ещё немного тянуло смертью от земли и сладостью от гниющих листьев, букет дополняла лёгкая свежесть по утрам и первый мороз вечерами. Октябрь. На дворе стоял октябрь, который на редкость выдался солнечным и приветливым. Цепь на старом велосипеде тихо скрипела, призвано требуя, чтобы её смазали, педали тоже не слушались, заедая временами, из-за чего приходилось прикладывать больше усилий, а порой ехать и стоя. Только руль оказался, как никогда, чутким на каждое отклонение. Корзина, что цепляется спереди была внизу устлана полынью, окутывая все глубоким, колдовским ароматом. Выше расположился шалфей, переспевшие алые, как закатное солнце, яблоки и немного терпкой, тёмной мяты. Все это разбавляла жгучая крапива и небольшой дневник, с пожелтевшими от времени листами, в чёрном переплете. Он уже не держался сам, постоянно так и норовил открыться на какой-то странице, поэтому пришлось перевязать его лентой и бросить сверху, в ворох трав, рядом с гроздью рябины, которой ещё было бы неплохо дозреть. Цветастая дорожка вихляла между деревьев, то спускалась вниз, струясь лентой, то взбегала вверх, прячась в широких листах старого папоротника, пряталась за кустами дикого крыжовника и уходила глубоко в лес, туда где солнце едва касалось земли устланной мхом. Вот скрип затихает, а велосипед лениво тормозит в самом сердце. Босые ноги легко касаются мягкого мха, что холодит кожу, полинялый красный транспорт прижимается к крепкому стволу дерева, напирая на него рамой, в то время, как хозяйка осторожно шагает вперёд. Девушка идёт лёгкой поступью, по-кошачьи переставляя ноги на более устойчивых местах. Уже были первые морозы, а потому дальше в лес, ближе к болоту прячется рябина под кустами. Тонкие пальцы осторожно перебираются ветви, то и дело подрагивая от прохлады, ступни все ещё холодит и хочется вернуться, сунуть ноги в такие уютные носки, натянуть сапоги и бежать подальше от леса, кутаясь в старое бабулино пончо. Было бы неплохо вернуться домой, расчесать непослушные вороные пряди волос, собрать косу и пропустить ленту между ними, но.. Всегда есть какое-то магическое но, которому поддается девица, собирая мелкую, кровавую ягоду в подол чёрного платья, что едва прикрывает коленки. Она так и будет терпеливо обжигать изящные запястья о плющ и прочую злую траву.. А все в честь заката осени.. Она просидит на болоте до самых сумерек, пока тьма не подберется слишком близко к её маленькой обители, только тогда девушка спешно зашагает обратно, сядет на свой велосипед и помчится прочь из чащи, не замечая царапающие руки ветви деревьев, цепляющиеся за тёмные волосы. Она не заметит ничего, пока не бросит облезлый транспорт у крыльца деревянного дома, не заберет корзинку заполненную травами и не скроется за тяжёлой дубовой дверью. Там внутри её встретит рыжий кот, он будет ласково мурчать и тереться у ног, пока у девушки будет замирать сердце, а дрожащие руку будут прижимать к груди плетеную корзинку. Она закроет дверь на тяжёлый засов, по привычке рассыплет кирпичную стружку у порога, оставляя банку неподалёку и проверит все окна, дергая хлипкие с виду, но такие надёжные по натуре ручки. Солнце последний раз коснется подоконника её окна на западе, пока не скроется за густой кроной елей, только тогда девица отомрет, осторожно шагнет в глубь дома чтобы отыскать свечу, скрыться на втором этаже и до рассвета рисовать акварелью китов где-то на чистой стене.