Брэнди Брок подносит тонкую сигаретку к обветренным губам и неторопливо втягивает белый ядовитый дым и сразу же хрипло откашливает его. М-да, это не как холеное голливудское кинцо, где изящные горделивые героини одиноко пускают дымовые кольца куда-то в пустоту. Толстенький бармен что-то брезгливо бормочет себе под нос, глядя на то, как Брок пытается изо всех сил походить на этих самых независимых и сильных женщин с экранов, но продолжает подливать ей в стакан дешевую янтарную жидкость.
Некогда красивые темные волосы Брэнди, которые мягкой волной спускались с бледных плеч, теперь собраны в плотную засаленную шишку. Большие серые глаза теперь не так выделяются из-за мешковатых вечно полузакрытых век. Да и болезненно-бледное тело теперь само мешковатое, со стяжками, уже явно не такое привлекательное для мужчин.
Брэнди скалит белоснежные зубы, глядя на своих сверстниц, успешных и привлекательных, улыбающихся из глянцевых журналов. Ей всего лишь тридцать три, а из всех достижений — два ребенка и работа поварихой в какой-то забегаловке, в придачу с полуразваливающимся трейлером от Скипа. Ей казалось, что хуже судьбы своих родителей, которые и так жили впроголодь, не может быть. Как она ошибалась.
Бетти, ее мать, всегда твердила, что сначала нужно выучиться и получить хоть какую-то профессию, прежде чем думать о детях и семье. И продолжала твердить об этом, даже когда в планах у Брэнди была свадьба, а тест на беременность дал положительный результат. Тогда, в шестнадцать, ей казалось, что вся жизнь была ей по плечу и Скип тоже так считал. Учеба отошла на второй план, когда родился Дастин. А Скип, которому пришлось кормить свою новоиспеченную семью, ушел на подработки.
После рождения Бью, все стало катиться в пропасть. Денег Скипа не хватало и холодильник начинал пустовать. А потом Скип умер, причем так нелепо, что даже какое-то время шел слух, что «дорогая женушка» Брэнди сама решила избавиться от него, дабы найти перспективного женишка; параллельно от них же сыпались фальшивые соболезнования, от которых у Брэнди, кроме рвотного позыва, ничего не вызывало. В принципе, после пропажи Беллы, про семью Брок все благополучно забыли.
Плохо смазанная дверь в баре вновь противно скрипит и Брэнди даже не обращает внимания, что рядом с ней, буквально на несколько сантиметров, присаживается один старый знакомый, о котором Брэнди и не особо-то вспоминала.
— Эй, Брок, тоже прохериваешь время зря? — та нехотя обернулась, да, это был не кто иной, как Дэниел Плезант собственной персоной, звезда местного спорт клуба. Только видок у того совсем не звездный.
— Ага, — протянула женщина, — А ты теперь на улице живешь, да?
— Ха! А вот и нет. Все-таки иногда младших сестер иметь полезно, даже если в детстве ты обязан был отвечать за все пустяковое дерьмо, которое та творила, — Плезант все также неунывающе продолжал, словно его не жена выгнала, а он сам решил остановиться у любимой, дражайшей сестры. Что напомнило Брэнди, почему она никогда особо не любила эту семью. Для нее она казалась какой-то слишком идеальной — без ссор, без обмана и проблем, все любили друг друга и все они были счастливы. Безусловно, это ложь, но всем как-то плевать, по большому счету. Дэниел тоже решил скопировать такую же модель для своей семьи, но из-за крайне мудацкого характера и ветрености, его модель, в отличие от отцовской, рухнула. Нет, он не совсем отморозок, но тип не особо надежный.
— А ты сама-то как? — из уст Дэниела такой вопрос больше выглядел вынужденным, дабы не казаться последней свиньей. А не потому, что ему прямо-таки интересна жизнь какой-то неудачницы вроде Брэнди Ньюби; хотя, сейчас он и сам-то недалеко ушел.
— В-о-осхитиельно, — протягивает та и выпивает залпом виски, щурясь от горького привкуса.
— А у меня… — начал тот. Брэнди сразу же решила сосредоточиться на своих путаных мыслях, ибо не понаслышке знает, что треп Дэниела о себе любимом мог продолжаться едва ли не полдня, а если учитывать, что они пересекаются очень редко. Быстротечное время, казалось бы, застыло, а алюминиевые стрелки медленно скользили по циферблату, тикая невыносимо протяжно.
***
За эти полчаса Брэнди успела узнать, что Мэри-Сью и Анжела собираются переезжать в Бухту Белладонна, а Лилит уже давно сбежала с Дирком куда-то в пустыни, в университет Ла Фиеста или как его там…
Не то, чтобы Брэнди было так интересно… Серые смятые купюры в потрепанном кошельке предательски кончались, а разговоры Дэниела, становившиеся все больше откровеннее и развязнее после очередной стопки, как ни странно, начинали меньше утомлять. И с шестой стопки становиться все слишком уж интересно. Не то, чтобы Брэнди любила копаться в чужом белье, но иногда женское любопытство брало свое.
Несмотря на предстоящий развод, у Дэниела еще оставались крупные суммы в банке, надежно сокрыты от чутких глаз Мэри-Сью и он явно не собирается ими делиться. Он в открытую поливает дерьмом «эту детдомовскую шалаву Мэри» и проклинает, проклинает весь этот чертов маленький городишко, понося многих обитателей такими едкими словами, за которые было бы не грех вмазать.
У меня еще есть куда развернуться! Ха! Старик Дэн не пропадет, он еще всем задаст!…
***
…После выпитой бутылки, при каждом упоминании о своей семье, голос Плезанта начинает предательски дрожать, а на лице появляется тревога и медленное осознание того, что он натворил — его репутация катится в бесконечное дно, жена его ненавидит, а дочерям по сути все равно. Единственное, что у него осталось, так это деньги (если о них не пронюхает Мэри) и старый дом, принадлежавший еще когда-то его родителям.
Он смотрит на нее печальными глазами, а потом с грохотом кладет свою ржаво-рыжую голову на бок, прямо на деревянную неровную стойку и всхлипывает.
«Какой же он жалкий…» — проносится в голове у Брок и в тот же момент ей просто хочется успокоить этого ничтожного, почти что опустившегося до ее уровня, сима. Она касается подушечками своих ледяных пальцев к его щеке и наклоняется как можно ближе…
Поцелуй был рваным и мокрым… и
пьянящим, намного лучше любой дряни из этого Смотрящим забытого бара. И кажется, Дэниел совсем не против. И в какой-то момент до Брэнди доходит, что он только этого и ждал, но Брок даже не пытается бежать. Она просто поддается.
Они буквально выбегают на улицу и садятся в ближайшее такси, отрываясь друг от друга лишь чтобы вдохнуть прохладный воздух, который еще не заполнился спертым перегаром. Секунда — и они уже у него дома. Одежда рвется, и ее ошметки валяются где-то на полу. Но кому сейчас есть дело? Шершавый алый язык Дэниела скользит по бледной шее Брок, оставляя мокрую теплую дорожку, а потом следует грубый укус, от которого та буквально впивается недлинными розовыми ногтями в спину, и сдавленно рычит, оставляя вишневые отметины и частички кожи внутри. «Раны» еще утром напомнят о себе.
Утром еще многое будет напоминать о вчерашнем инциденте.
Но ни Брэнди, ни Дэниел не предпочитают думать об этом.
По крайней мере, сейчас.
