моя душа рваная (с)

Знаешь, я хотел вырвать свое сердце той ночью в маленькой комнатушке твоего родительского дома. Ты сидел на полу, прижимая колени к груди, листы из тетради разбросаны по всему полу: они разорваны, надорваны, некоторые лежали все ещё целые. Осень бушевала за окном, когда я ворвался в комнату, наполненную холодным воздухом, который царапал горло, и кутался в кофту, когда на тебе была тонкая футболка, которая вряд ли смогла спасти от холода. Подошел ближе, закрыл окно, под которым ты сидел, и рядом уместился, проводя пальцами (теплыми, потому что руки были в карманах) по плечу, ты вздрогнул. Знаешь, я хотел утонуть той ночью в твоей боли, когда ты поднял глаза на меня, а они были стеклянные, словно кукольные. Стеклянный мальчик Зейн. Сидел, дрожал от холода, и иногда посматривал на покрасневшие руки, пальцы. Жался ближе к моему телу, дышал жарко в шею и вздрагивал. — не уходи, — прошептал мне в шею, и обхватил руками тело, не выпуская из плотных оков рук. Дышал часто, иногда словно набирал в легкие побольше воздуха, а после с шумом выдыхал, сжимая футболку пальцами. Мы сидели так весь вечер, всю ночь в окружении листов бумаги, который так и оставались лежать на полу. Прижимался ближе, дышал чаще, выдыхал "люблю" быстрее и осторожно. — не уходи, молю. — Я не уйду, — проговорил я, ты успокоился и лишь к пяти утра мы пересели на твою кровать, под одеяло, и ты прижался ко мне всем телом, подставляя шею для поцелуев. Ты казался крошечным, стеклянный мальчик. Прижимался плотнее, пальцами обхватывал край одеяла, и шептал о том, чтобы я не уходил. А я бы и не смог уйти, правда. Ты шептал о том, что любишь. Ты шептал о том, что я тебе необходим. Ты шептал о том, что я — твой маленький мирок во взрослом человеке. Я плевал на нашу разницу, потому что она почти не имела значения, эти два года — фигня, правда. Но для тебя это было важным, поэтому я просто молчал и целовал в висок. И ты заснул ближе к восьми утра, когда на первом этаже небольшого дома послышался скрип половиц и тихая ругань. И я гладил тебя по предплечью, боясь, что кто-то ворвется в наш маленький мир и разрушит его. Но этого не произошло: ты спал, никто не вошел. — не уходи, — прошептал вновь сквозь сон. — Не уйду. И листы на полу были такие же рваные, как и твоя душа той ночью: твои родители заявили о разводе.