Those who don't give up

Звенящую тишину нарушает только треск веток в костре, согревающем их этой ночью, и шепот волн, так ласково омывающих песочный берег. В воздухе ощущается горьковатый запах дыма и моря, соль которого почти чувствуется на кончике языка. Ее пальцы в его волосах кажутся такими правильными, успокаивающими. Он готов раствориться в этом чувстве спокойствия и искренней нежности. Ребята молчат — все так устали после приземления на новую планету и разведки, которая, пока что, не принесла никаких результатов, что всем приятно, наконец, просто расслабиться и подумать. Кларк думает о том, что впервые в жизни она позволяет остальным смотреть на проявления чувств — нет, не тех, что всегда и для всех, кто ей близок и дорог, а тех, что она бережет в каждом уголочке своего крохотного, разбитого и склеенного по кусочкам сердца. Тех, что она спрятала даже от себя самой. Только, кажется, никому нет особо дела до нее и того, что она пропускает волосы Блейка сквозь свои тонкие пальчики, а он прижимается к ней, позволяя голове покоиться на ее предплечье, и его руки удерживают ее колено. В голове Гриффин беспокойно бьется только одна мысль — неужели так н о р м а л ь н о, так х о р о ш о вообще бывает? Ее тело и ее голова отдыхают, нежась в этом моменте. Она рядом с друзьями. Она рядом с л ю б и м ы м. В уголках ее губ появляется намек на улыбку. Она будто пробует это слово на вкус. Л ю б и м ы й. Каждая буква точно малюсенький удар тока, что посылает разряд ее хрупкому сердцу. Кларк Гриффин привыкла терять. Ей ничего не оставалось, как смириться с каждой потерей и молиться, что они все были не напрасны. Но Беллами Блейк жив. Она честно старается не добавлять слово "пока". Он жив. И он рядом с ней. Был. Есть. И, если хоть какие-то боги существуют, будет. — О чем задумалась, Принцесса? — шепчет Белл, прищуривая взгляд, который делает его похожим на мальчишку, с которым она когда-то спустилась на Землю. Искры от костра играют в его темных радужках, и Кларк нравится теряться в их отражении. — О том, что приятно пережить день, когда никто не пытался нас убить, — маленькая ложь легко слетает с ее языка. И девушка оправдывает себя, что, отчасти, это правда, просто не вся. Беллами гнет губы в ухмылке, и снова перед ее глазами мальчишка, с очень мятежным сердцем. — Да, — только и роняет он в ответ, легко поглаживая ее колено. Эхо патрулирует периметр, и Кларк спокойнее от этой мысли.Можно еще немного притвориться, что она не трусиха и не воровка. Блейк множество раз сжимал ее руки и видел непролитые слезы в зрачках глаз, старался достучаться, объяснить — никто не виноват, сердцу тоже позволено выбирать — не только разуму. И он выбрал ее. Давно. Кажется, тысячу лет назад. И только сейчас она, наконец, выбрала его тоже. — Я люблю тебя, — Белл произносит эти слова одними губами, которые Кларк с легкостью читает. И они проникают ей под кожу и впитываются под корочку мозга. От них мурашки бегут по рукам и немеют кончики пальцев. Гриффин, уже не пряча теплой улыбки, склоняется над Беллами и тихо-тихо шепчет ему на ухо: — Я тоже тебя люблю.