Wandering Hands

      Чанёль отрывает голову от колен, когда дверь открывается и в неё заходит Бекхён.       Он никогда не будет стучать в дверь, чтобы спросить разрешение, потому что это и его комната тоже. Он лазил в своём телефоне, прежде чем убрать его обратно в карман своей толстовки.       Он выпрямляется, когда Бекхён подходит ближе. Должно быть, это уже вошло в привычку, потому что только за собой он замечает такие действия, когда Бекхён падает плашмя в пространство, которое освободил для него Чанёль, и Чанёль перемещается, оборачивая своё тело вокруг того тёплого места, где их тела легко касаются.       — Твоя толстовка вся пропахла тобой, — сказал Бекхён и поморщил нос. — Особенно под подмышками. Тебе нужно её выстирать.       Толстовка Чанёля — его самая любимая вещь, потому что размер слишком большой для него, а ткань стала мягкой из-за того, что вещь слишком часто надевали, и это именно то, что он надевает на себя, когда они только-только выстирают бельё. Он не может почувствовать этого запаха, но лицо Бекхёна находится ближе к его подмышке, чем лицо Чанёля.       Он наклонился и потянул за край толстовки, думая о том, как вообще можно бороться с заботой Бекхёна.       — Давай не сейчас, — говорит Бекхён, потянув Чанёля вниз и ставя одну из его рук себе под подборок на подобии подголовника. — Я не хочу двигаться сейчас. А ты?       Чанни покачал головой. Прошли месяцы с тех пор, как он и Бекхён стали спать вместе. Месяцы с тех пор, как у их группы была ленивая ночь, которую они потратили на разговоры и сон.       — Что ты слушаешь? — спросил Бекхён прежде, чем его живот заурчал хуже, чем сердитый щенок.       — Тебя, я думаю, — говорит Чанёль, смеясь, потому что выпяченные губы Бекхёна выглядят очаровательно. Наушники от айпада свободно висят вокруг шеи Чанёля.       — Я слишком много съел, — объявляет старший, будто это является какой-то новостью. Он изгибается в спине, поднимая футболку. Его живот выглядит мягким, бледным и круглым.       — Ты всегда так делаешь.       — Я люблю есть, — говорит Бекхён, улыбаясь на улыбку Чанёля, которая выглядит столь хитрой и очень теплой, что она требует, чтобы ей улыбнулись в ответ. — Всё было очень восхитительно. Но теперь мне приходится страдать из-за неё.       Чанёль слышит урчание в животе Бекхёна и мягкий вздох, который делает старший прямо возле его уха, и именно тогда он понимает, что гладит Бекхёна по животу под его футболкой.       — Так больно?       — Пока ты так делаешь, нет, — говорит Бекхён и начинает отдуваться, когда Бекхён кладёт свою руку поверх руки Чанёля. Он передвигает их пальцы, чтобы лучше гладить по округлому животику Бекхёна, надавливая сильнее, чем Чанёль смог бы сам.       — Вот так, — говорит Бекхён, после нескольких подходов.       Он гладит руку Чанёля со стонами, кладя его на бок и зарываясь в теплоту Чанни. Старший трёт лицо о рукав Чанеля и тот может чувствовать его горячее и влажное дыхание на своём плече.       — Я думал, моя толстовка плохо пахнет.       — Я не говорил, что она плохо пахнет, — пробормотал Бекхён, едва оторвав лицо от ткани. — Я сказал, что она пахнет тобой.       Кожа Бекхёна очень мягкая под пальцами младшего и чем ниже, тем мягче. Чанёль всё ещё изучает места, где его прикосновения заставляют Бекхёна хныкать и вздыхать.       — В следующий раз, когда я съем очень много, я приду к тебе, — сказал старший.       — Хорошо, — соглашается Чанёль.       Бекхён замурчал, когда Чанёль кончиками пальцев аккуратно продвинулся ещё дальше.