Dolche vita

- У меня есть новости – как обычно – хорошие и хреновые, – классически начал Клэй, – Во-первых, беготня и пальба отменяется, считайте, что мы съездили в Гвинею на каникулы. Переворот не состоится, оппозиция внезапно решила, что сезон дождей – не подходящий момент для смены власти. - Что можно сказать о стране, в которой даже оппозиционеры такие идиоты, что не потрудились поднять свои жопы и что-нибудь сделать? – отреагировал Роук.– Нет, вы где-нибудь такое вообще слышали – «революция не состоялась, потому что нам стало лень!». - Ты так говоришь, как будто бы тебе больше хотелось немного побегать по джунглям с толпой вооруженных боевиков на хвосте, – сказал Дженсен. - А что? Я за активный отдых! - Так вот, парни, а теперь не самые лучшие новости, – прервал их Клэй.– Заберут нас только через неделю. - Что?! – взвыли Пуч, Роук и Дженсен хором, а Кугар выразительно дернул подбородком. – Какого хрена?! - Переворот не состоялся, но кое-какая информация просочилась, и за небом пока приглядывают повнимательней. Так что вертушка в ближайшее время не проскочит. Поскольку, сами понимаете, нам светиться не резон, сидим, отдыхаем, купаемся в реке… - …кормим москитов и анаконд, – продолжил Пуч. - Dolche vita! – хохотнул Дженсен. - Нам самим жратвы-то хватит? – проявил практичность Роук и пошел проверять запасы провианта. ...Это далеко не самая неприятная, не самая кровавая и точно не самая худшая история из их совместной практики, по прошествии времени ее вполне можно назвать забавной. По крайней мере, все они были живы, здоровы, ни у кого из ноги не торчал кусок арматуры, никто не кашлял кровью, никому бойцовая собака не выдрала полфунта мяса из руки, и даже Дженсен угостил команду грогом на ксилите на маленькой яхте в открытом океане совсем в другой раз. (Сам Дженсен искренне считал, что именно та история и была самой опасной передрягой, в которую он когда-либо попадал.) Тем не менее, полторы недели в Гвинее в 2008 году запомнились Лузерам даже слишком хорошо, и если спросить, что у них ассоциируется с Африкой, любой из них скорее всего сказал бы – «сладкая жизнь». …Роук матерился так долго и грязно, что Дженсену стало любопытно, что же там такое особенное может быть в этом ящике – окаменевшее дерьмо мамонта с выдолбленной доисторической рукой надписью "Роук – мудила"? - Да что там такое? – не выдержал Клей и отодвинул Роука от ящика; Дженсен тут же высунулся из-за его плеча и заглянул внутрь. В ящике оказались коробки. На коробках были вполне знакомые надписи: «m&ms», «Сникерс», «Баунти», «Кит-Кат». Клэй достал одну из коробок и вскрыл. Внутри действительно были шоколадные батончики. - Не понял, – сказал Пуч. – А где наш провиант? - Ты сейчас смотришь на наш провиант! – взревел Роук, – Найду суку, которая нас грузила, убью нахрен! - Погодите, и что – это серьезно все? Больше ничего нет? – Пуч принялся копаться в коробках, но очень скоро прекратил и обескуражено посмотрел на Клэя. Подтянувшийся Кугар печально присвистнул. - Но это же круто! Целый ящик шоколада! Выглядит, как сбывшаяся мечта! Ну, сильно просроченная мечта, – поправился Дженсен под недобрыми взглядами товарищей, – лет с двенадцати. Эй, что вы на меня так смотрите? Проблемы с желудком, мне запрещали есть сладкое. - Ты уже сказал больше, чем я хотел знать, – мрачно заметил Пуч. - Вы когда-нибудь видели столько шоколада? – Дженсен азартно рылся в коробках, – и это все – наше! - Хорошо, что ты так оптимистично настроен, – сказал Клэй, – но позволь мне напомнить, что мы тут вынуждены торчать еще неделю. Дженсен махнул рукой. - Кому шоколадочку? - Ты мог бы связаться с нашим куратором и передать пламенный привет? – спросил Клэй, окончательно подсчитав и оценив количество и качество провианта и выкурив две сигареты подряд. - Связи нет, – сказал Дженсен, – я уже пробовал. - Dolche vita, – буркнул Пуч, – Дженсен, кто тебя все время за язык тянет?.. К вечеру первого дня испортилась погода, но ужин, состоявший из кофе и шоколада, еще никому не показался чем-то ужасным. - Подумайте, ребята, мы можем открыть первую, единственную и потому лучшую кондитерскую на этих диких берегах! – разглагольствовал Дженсен, с аппетитом хрустя вафлей. – Можем разбогатеть и остаться здесь навсегда! Шел дождь, попугаи истошно орали в деревьях, москиты начали свой промысел, и Роук посоветовал Дженсену заткнуться, если только он действительно не хочет остаться здесь навсегда. Позавтракав остатками отсыревших галет и оценив перспективу на обед, они выгребли все несладкие заначки, у кого какие были. Оценив их количество и качество и придя к выводу, что приготовить из них что-то на всех нереально, они решили оставить все как есть. Роук тут же предложил сыграть в карты – понятно, с какими ставками. Остальные решительно отказались. Чуть позже обострились другие проблемы – полное отсутствие занятий и жара. Берег реки был илистым и вонял, как дохлая рыба, а когда Дженсен и Пуч все-таки полезли искупаться, Пуч подцепил какую-то чудовищную пиявку, после чего лезть в воду больше никому не захотелось. Дженсену удалось настроить местное радио, но его глушили жуткие помехи, а в те редкие моменты, когда качество звука становилось приемлемым, там тревожным тоном говорили по-французски. - Так мы в Гвинее или в Гвиане? – неожиданно спросил Пуч, отвлекшись от каких-то невеселых мыслей. - Конечно, в Гвиане, – ответил Клэй, – а летели так долго, потому что пилот задумался, и мы навернули лишний круг вокруг голубого шарика. Пиздец. - Да какая разница, – сказал Пуч, – жара, джунгли, беспорядки и трындят по-французски. За жарким днем последовал вечер, целиком и полностью заполненный нескончаемым ливнем. Так что они все-таки начали играть в карты. В несомненном выигрыше оказались Кугар и Роук; обоих подозревали в нечестной игре, но дальше ноты недоверия дело не пошло. Дженсен продул за первые же три партии последнюю пачку вяленой говядины и пытался вписаться в следующую партию, поставив упаковку жвачки. - Нет, Дженсен, ты не можешь участвовать в игре, – сказал Клэй, оценив его взнос. - Но почему? Почему ты не принимаешь мою ставку? Это нечестно! Произвол и притеснение! Я буду жаловаться и писать в инстанции! - Слушай, а напиши, я бы почитал, – поддержал его Пуч. - Это жвачка, – терпеливо объяснил Клэй, – она что, не сладкая по-твоему?! - Она без сахара! – Дженсен потряс жвачкой. – И полезна для зубов, что тоже немаловажно в наших обстоятельствах. - Определенная логика в его словах есть, – вступился Пуч. - Ладно, – согласился Клэй.– Но только одна партия! - Ура! – сказал Дженсен и тут же продул. К утру ливень не закончился. Струи воды пробивались сквозь брезент, так что мокрым было абсолютно все. Когда на завтрак были розданы промокшие вафли в шоколаде, моральный дух команды упал куда-то чуть ниже уровня моря. К обеду начались жалобы и интриги. - Это нечестно. Кугар поделился чипсами с Дженсеном, – жаловался Клэю Пуч, который тоже подчистую проигрался накануне, – А мне ни кусочка не дал. Зачем он балует засранца?.. - Господи, – с тоской сказал Клэй, – элитное подразделение. Профессионалы. Вы можете думать о чем-нибудь кроме жратвы?.. - Только не сегодня, босс. Клэй возвел очи горе и закурил. - Кто-нибудь следил за нашей погрузкой? – нехорошим тоном начал Роук. - Что ты имеешь в виду? - Кто-то же должен был следить за погрузкой. Мне кажется, там ошивался Дженсен. Он мог подговорить парней из снабжения… - …подложить нам две тонны шоколада. Роук, это должна была быть шестичасовая операция. - Все равно! Да ему достаточно было выбесить кого-нибудь из них… - …чтобы тот отменил переворот в Африке, – сказал Клэй, и полез было за сигаретами, но повертев полупустую пачку в руках, убрал ее обратно в карман. – Роук, не начинай. Это была ошибка. Случайность. Никаких заговоров. Только срача нам сейчас не хватало. Убежденным Роук не выглядел. Кугар, казалось, переносил тяготы проще, чем остальные, но на четвертый день сладкого рациона, на его лице наметилось выражение такого отвращения при виде пайка из шоколадного батончика и пригоршни "м&мs", что всем стало ясно: проняло даже его. Кугар спасался от скуки, раздражающей обстановки и деморализующего безделья простым и любимым занятием. - Серьезно, сколько раз ты можешь собрать и разобрать свою винтовку? – пристал к нему Роук. - Посчитай, – ответил Кугар, и всем окончательно стало ясно – проняло. Пуч бесился больше всех. - Я хочу соленого, – раз в пятидесятый за утро пятого дня сказал он, когда унылая команда собралась у костра под осточертевшим дождем. - Посыпь шоколад солью и не выпендривайся, – предложил Роук. - А у нас есть соль? – обрадовался Пуч. - Была, пока кое-кто не уронил ее в котелок, – сказал Клэй почти философски. - Дженсен, тебе пиздец, – заявил Пуч. - Не, ну нормально, с чего ты взял, что это был я?! - А кто еще? Роук? У него руки вроде не из задницы растут! - Ошибаешься! – обиженно сказал Дженсен. - Знаешь, Дженсен, ты даже не догадываешься, насколько рискуешь, – прошипел Роук. - А еще говорят, что шоколад способствует выработке эндорфинов, – грустно сказал Дженсен.– Вот и зачем так пиздеть?.. И на всякий случай пересел так, чтобы между ним и Роуком оказался Кугар. Река разлилась, лагерь заметно уменьшился по площади, и шагу нельзя было ступить, чтобы не наткнуться на парочку слившихся в экстазе жаб самых экзотических расцветок. Менее удачливые жабы оглашали окрестности оглушительными руладами, рядом с которыми храп по ночам был почти колыбельной. - Я хочу жрать, – сказал Пуч, – я нормальный мужик в самом расцвете сил, а не фея и не девочка-подросток, я не могу так питаться. - Представляете, как круто было бы найти во-о-он в тех кустах танк, сесть в него и уехать домой, насрав на этих партизан, хоть бы и фигурально, – сказал Дженсен мечтательно. - Я не хочу танк, – гнул Пуч свою линию, – я хочу жрать. - Легко! – вмешался Клэй. – Вот тебе на выбор – суп из сникерсов или отбивную из кит-ката?.. Все еще лил дождь, к вечеру попугаев привычно сменили жабы и цикады, Дженсен сосредоточенно выковыривал арахис из шоколадки и напевал то, что он называл "песня зулусского воина, ждущего перемены ветра", а по сути являлось чередой на редкость немузыкальных завываний. - У меня такое чувство, – сказал Роук, – что я умер и попал в ад. - Давайте искать позитив, – предложил Дженсен, прервав свои песнопения. – У нас могло и этого не оказаться. Нам бы пришлось есть жаб. А сладкое полезно для мозга! - Скажи, а свинец полезен для мозга? - Скажи, а тебе не надоедает мне угрожать? - Действительно, надо переходить к действиям. - Интересно, тут водится что-нибудь съедобное? – Пуч обвел голодным взглядом кроны деревьев. - Можно поймать пальмовую белку, – сказал Дженсен, –я видел пальмовую белку. Кажется, даже двух. Здесь определенно водятся пальмовые белки. Такие большие, такие пальмовые, такие белки… - Дженсен, – ласково сказал Клэй, комкая в пальцах окурок, – мы все поняли про белок. Пожалуйста, хватит. - Белка – это крыса, – сказал Роук, – я не буду есть вонючую крысу. Ты бы еще скунса мне предложил. - Скунсы здесь не водятся. - Кугар может настрелять нам попугаев, – осенило Пуча. Кугар посмотрел на него неодобрительно. - Я не буду есть попугаев, – сказал Роук, – попугай это та же крыса, только с крыльями. - Ты капризный, как баба. Жри тогда это сладкое дерьмо, – сказал Пуч, – А я хочу попугая. Вкуснейшего жареного попугая. - Да ты что, это же попугаи Жако! У них интеллект как у обезьян! – подключился Дженсен, – ты бы стал есть обезьяну? - Я бы и тебя съел, но боюсь, ты уже насквозь пропитался сахаром. - Я не хочу иметь с тобой ничего общего! - Тогда спать будешь снаружи палатки, договорились? - Нельзя есть ничего, что умеет разговаривать, включая попугаев и рацию, разве ты не знаешь? Или попав на землю предков, ты чувствуешь каннибалистические позывы? - Земля моих предков – Колорадо. А тебя окружающие как начали ронять в детстве, так до сих пор и не могут остановиться. Следующие пятнадцать минут окружающие могли бы наслаждаться блаженной тишиной (потому что Дженсен обиделся), но не насладились, потому что жабы, цикады и еще какие-то неопознанные твари молчания не поддержали. - Кугар, ну хватит, черт побери! – ныл Пуч, – Ты пришил столько человек, что даже не вспомнишь, а в сраных попугаев стрелять отказываешься. Кугар даже не повернул к нему головы. - Ну и черт с тобой, я сам в состоянии подстрелить парочку этих куриц. С чем Пуч, смерив товарищей презрительным взглядом, отправился в джунгли на промысел. - Пуч пошел охотиться на попугаев, – нажаловался Дженсен Клэю. - Хоть кто-то нашел себе занятие, – ответил Клэй. Издалека послышался оглушительный выстрел. – Он что, спятил? Он с базукой на попугаев пошел?! Хороши мы будем, если из-за вашей гастрономической привередливости спалимся и за нами припрется толпа партизан! Вот уж они вас точно угостят по полной программе! Пуч вернулся через час с двумя попугаями подмышкой и чрезвычайно гордым видом. Стоически выдержал взбучку от Клэя и принялся потрошить добычу. - Бедная птичка, – сокрушался Дженсен. Кугар снова неодобрительно покачал головой. - Вот и отлично, я нормально поем, а вы, моралисты, можете пухнуть с голоду дальше. Мне больше достанется. С этими словами он взялся за готовку и через полчаса над лагерем поплыл одуряющий запах жареного мяса. Дженсен оглушительно сглотнул и решительно запихнул в рот очередной сникерс. Роук с наигранно равнодушным видом придвинулся к костру поближе. Пуч приступил к дегустации. Он отщипнул кусочек, запихнул в рот и начал жевать. Постепенно выражение его лица с ликующего сменилось озадаченным, а затем и вовсе исказилось отвращением. - Блядь! – высказался он, выплюнув недожеванный кусок, – как говна наелся. Кугар, внимательно наблюдавший за пантомимой, заржал. - Ах ты козел! – накинулся на него Пуч, не прекращая отплевываться, – Да ты знал!.. - Мне кажется, у нас уже крыши едут, – сказал Роук. – Дженсен и Кугар хотят похоронить то, что осталось от попугаев. - Ну, Дженсен это не показатель... – вяло отреагировал Клэй, выдувая дым колечками, – Что? Кугар?.. - Он несет что-то про духов леса. - Ты вроде говорил, что травки у нас не осталось. - У меня не осталось. Но кто знает этого хитрожопого тихоню, по-моему, у него всегда запасной косяк где-то, блин, подшит. На самом деле, он просто подыгрывает придурку, я уверен. И меня это бесит, – Роук поднялся. - Ты куда? - Пойду поучаствую в церемонии захоронения, – с нервным смешком ответил Роук, – увеселительная программа на сегодня больше все равно ничего не предусматривает. Клэй вздохнул и пошел за ним следом. На восьмой день за ними уже должны был прилететь. Но не прилетели. Это было бы не так страшно, если бы у Клэя не закончились сигареты. Последнюю пачку он растягивал, как мог, но и она скоро показала дно. Утром девятого дня, глубоко вдохнув запах табака, оставшейся на отсырелой бумаге, Клэй смял пустую пачку и бросил в костер. После чего с мрачной решимостью оглядел лагерь, размял плечи, широко улыбнулся и вздрючил: - Дженсена за оружие, валяющееся в неподобающем месте; - Пуча (еще раз) за охоту на попугаев; - Кугара за самоустранение; - Роука за то, что допускает такое разгильдяйство на вверенной территории; - Дженсена (еще раз) для профилактики. - Никотиновая ломка, понимаю, – сказал Дженсен. –Говорят, помогает съедать конфетку каждый раз, когда... Это был как раз тот случай, когда Клэй на полном серьезе думал, что пришибет засранца; от расправы Дженсена спас только звук приближающейся вертушки. Определенно, это была забавная история. Но никто из них так не думал, даже когда они все-таки вернулись домой, и, исполнив данное во время пути обещание, обожрались гамбургерами до невменяемости. Особенным счастьем стало добраться до благ цивилизации, в частности канализации, интернета и горячей воды. Несколько дней заслуженного отпуска – или, как называл это Пуч, реабилитации – команда проводила в шикарных (особенно по сравнению с лагерем в Гвинее) апартаментах. Не хватало только телевизора, но на второй день отдыха Дженсен притащил старенький, но вполне годный аппарат, и, немного повозившись с проводами, подключил. Экран мигнул и: - Баунти – райское наслаждение! – интимно сообщил приятный голос. В монитор одновременно полетели нож, бокал и упаковка от чизбургера, а еще через секунду – ботинок и гаечный ключ.