David Garrett – Sonata 12: Opus 3 (Garrett vs. Paganini 2013)
В левой руке скрипка, в правой – смычок. И зал заполненный людьми, которые пришли послушать мою музыку. Я иду по деревянному паркету сцены, стуча по нему тонкими шпильками чёрных туфель, шлейф изумрудного платья тянется за мной, а зрители затихают, как только я становлюсь посередине сцены и кланяюсь. Беру инструмент, придерживая его подбородком, и киваю аккомпаниатору, чтобы он был готов. Собираюсь с мыслями, вздыхаю и подношу смычок к струнам, после чего зал наполняет мелодия моей любимой 12 сонаты Паганини. Под неё я всегда вспоминаю то, почему же играю на скрипке.***
- Клэри! – я моргаю и поднимаюсь с деревянной поверхности парты, потирая кулачком заспанные глаза. – Проснулась, наконец, - улыбаясь, говорит привлекательный блондин и просто мой одноклассник – Джейс Вэйланд. - Я не спала, - бурчу я, - просто задремала. - Ты опять на скрипке пришла заниматься? – спрашивает он и кивает на чехол для инструмента. – А музыкальный класс? - Там всегда занимаются более одарённые, ты же знаешь, - я хмыкаю и отворачиваюсь, а мои рыжие локоны колыхаются в такт движению. - А мне нравится, как ты играешь, - парень улыбается и подпирает подбородок кулаком. – Они глупые, раз не захотели принять тебя в школьный оркестр. - Только тебе и нравится, - улыбаюсь я и встаю из-за парты. Расстёгиваю молнию чехла и достаю из него изящную скрипку. Мне всегда нравился этот инструмент, потому что он выглядел таким элегантным и изысканным, к нему хотелось прикасаться – перебирать пальцами струны, держать в руках смычок, на этом инструменте хотелось играть и жить хотелось, слушая музыку, которую он создаёт. - Сыграешь для меня? – просит Джейс и кивает на мои руки, в которых я уже держу скрипку. Я улыбаюсь и беру скрипку так, чтобы сыграть для него недавно разученную мелодию.***
- Да ты просто умница! – аплодирует мне Джейс, когда я выхожу из гримёрки уже переодетая и готовая идти домой. Сегодня я участвовала в музыкальном конкурсе и, даже если не заняла призовое место, то славно поработала – я гордилась собой. И была рада, что моему лучшему другу понравилось моё выступление, ведь для него я играла. - Ты всех их порвала, - улыбается Джейс и протягивает мне одинокую красную розу, подмигивая. Я смущаюсь и принимаю цветок из его рук, разглядывая его длинные пальцы. Он ведь играл на фортепиано. Жаль, что бросил. – Ну, хочешь как-то отметить? - Я хочу мороженое, - улыбаюсь и перекатываюсь с пятки на носок, заводя руки, в которых держу чехол со скрипкой, за спину. - Это всегда пожалуйста, - смеётся парень и протягивает мне свою ладонь. Я вкладываю свою ладошку в его большую и тёплую руку и он тащит меня за собой по тёмным улицам небольшого городка, в котором мы живём.***
Выпускные экзамены в старшей школе всегда казались мне самым трудным, что вообще может существовать на нашей планете. Именно поэтому две недели до них я не вылезала из своей комнаты и зубрила, зубрила и ещё раз зубрила. Некоторый материал был несложным, и я его пропускала, а вот остаток – это были какие-то дьявольские письмена, которые я вообще понять не могла. Особенно формулы из математического анализа. Господи, кто же их придумал-то? Кому ума хватило? Сейчас, когда я сидела за партой и грызла карандаш, то понимала, что прозанималась не зря. Уже третий раз проверяя свою работу, я кивала самой себе, что всё, вроде бы, решено верно и я всё-таки сдам экзамен. Отдав листик учителю, я попрощалась и вышла из кабинета. На улице было начало июня и дул тёплый ветерок, который тут же растрепал мои рыжие локоны. В теньке, под раскидистой кроной дуба, я заметила лежащего на зелёной траве Джейса. Он закончил экзамен раньше, вот и ждал меня. Я радостно побежала к нему, насвистывая себе под нос какую-то мелодию. Упала на колени и засмеялась, заставляя парня открыть золотые глаза. - Ну что, сдала? – задаёт вопрос он. - Угу, - киваю я и плюхаюсь на траву, после чего закидываю руки за голову. - Уверена в ответах? – спрашивает парень, ставя локоть на землю и подпирая ладонью лицо. - Ну, большинство, наверняка, правильные, - я киваю и улыбаюсь. Я чувствую себя свободной, как птица в небесах. - Когда у тебя прослушивание для поступления в нью-йоркский университет? – Джейс тихо спрашивает, зная, что я не люблю затрагивать эту тему. - Я отказалась, - вздыхаю и закрываю глаза, только бы не видеть разочарования на его лице, ведь он хотел, чтобы я играла, и я хотела, но когда вырастаешь, то понимаешь, что детская мечта так и остаётся в детстве. - Понятно, - он падает на траву рядом со мной и тяжело вздыхает. – Глупая, - шепчет он, но я слышу.***
Ночь. В небе искрятся звёзды и светит серебряный месяц, а я бегу по улице, спотыкаясь и держа в руках чехол со скрипкой. В музыкальной школе меня задержали, заставив доучить до конца нужное для предстоящего конкурса произведение. А когда я взяла телефон в руки, то увидела двадцать пропущенных звонков от Джейса и одно сообщение, в котором было написано «Жду тебя на пляже». Я сразу же понеслась туда, надеясь, что ничего не случилось. И сейчас, когда я спускаюсь по каменным ступенькам, ведущим к пляжу и ступаю на песок, я рада, что вижу спину Джейса и его блондинистые волосы, которые искрятся в лунном свете. Я счастлива, что с ним всё хорошо и ничего не угрожает. - Привет, - тихо говорю, отвлекая парня от разглядывания тёмно-синей водной глади. - Ты пришла, - он выдыхает и поворачивается ко мне, и я вижу на его лице грустную улыбку. - Что-то случилось? – сжимаю руку в кулак и подношу к груди, заглядываю в золотые глаза друга, но всё равно ничего не понимаю. - Я уезжаю учиться в Нью-Йорк, - он смотрит на меня, а моё сердце останавливается, и я готова задохнуться, потому что это будто удар в под дых. – Буду музыкальным критиком. - Ты же, - я мямлю, сдерживая подступившие к глазам слёзы обиды – я не верила, что он бросает меня, - ты же не хотел связывать свою жизнь с музыкой после того, как умер твой отец. Ты же бросил! – я отчаянно кричу, надеясь, что смогу удержать его рядом с собой. - Мама настояла, - он грустно усмехается и подходит ближе, почти вплотную, я могу чувствовать тепло, которое исходит от его тела. – Да я и сам понимаю, что нужно продолжить дело отца. Просто был ребёнком тогда и не осознавал. - Ты поэтому хотел, чтобы я поехала в Нью-Йорк? – шмыгаю носом и поднимаю глаза на него. – Почему ты сразу мне не сказал? Он только машет головой из стороны в сторону и тяжело вздыхает, а затем его руки обнимают меня и прижимают к тёплому телу. Я утыкаюсь носом в его грудь и сжимаю пальцами рубашку, тихо всхлипываю, а он гладит меня по рыжим волосам и тихо шепчет: - Прости меня, Клэри. И я понимаю, что прощу, потому что в голову вдруг закрадывается мысль, что люблю его.***
Четыре года спустя я играю на скрипке в своей комнате, готовясь к маленькому концерту, который пройдёт в нашем концертзале. Меня попросили поучаствовать, а я не могла отказать любимому городскому совету. Так и живу, давая небольшие концерты и играя детишкам в парке весёлые мелодии. С юридическим в нашем местном университете у меня не заладилось, и я бросила в середине второго курса, что разочаровало моих родителей. Они поняли, почему я так поступила, но всё же расстроились. Пытались уговорить меня всерьёз заняться скрипкой, но я отнекивалась, говоря, что не хочу возвращаться и начинать всё сначала. Мне было больно, но я молчала и улыбалась, а ночью плакала в подушку, прикусив зубами её угол. Только моя лучшая подруга Изабель знала об этом и пыталась всячески меня поддержать. Кстати, вот сейчас она ворвалась в мою комнату без стука, отвлекая от репетиции и махая перед моими глазами местной дешёвой газетёнкой. - Клэри, ты видела это? Видела? – не унималась Лайтвуд, суя мне в руки газету. - Да что там? – спрашиваю я и, наконец, начинаю вчитываться в текст на передовой, на который указывает мне подруга. «Вчера на выступлении симфонического оркестра в Нью-Йорке среди критиков был замечен молодой мужчина. Предполагаем, что этот тот самый недавно начавший свою карьеру, но уже известный, Джонатан Вэйланд.» Прочитав это, я опускаюсь на кровать и всматриваюсь в дорогое лицо на чёрно-белой фотографии. Внутри всё сжимается и хочется рыдать, но я не могу позволить себе сейчас такой роскоши, ведь я должна выступить. Я должна достигнуть таких же высот, как и он. Поворачиваюсь к подруге и кладу руки ей на плечи, встряхиваю. Изабель удивлённо смотрит, наверняка не понимая моих действий. - Изабель, ты ведь можешь быть личным агентом? – девушка медленно кивает. – Тогда, прошу, сделай так, чтобы я попала на большую сцену.***
Я заканчиваю играть 12 сонату Паганини, затем играю ещё несколько мелодий известных композиторов, а в груди саднит так сильно, будто кто-то забыл обработать рану антисептиком. Когда последний раз касаюсь смычком струн, то зрители заходятся аплодисментами, а я кланяюсь и принимаю цветы, которые мне дарят некоторые из присутствующих. Уже в гримёрной переодеваю надоевшие за выступление длинное платье и скидываю с ног туфли. Привычные узкие джинсы и полусапожки на низком ходу я люблю куда больше, чем всю эту роскошь. Изабель заходит в комнату и хочет мне что-то сообщить, но я останавливаю её, не дав сказать ни слова. Застёгиваю пальто на пуговицы и, взяв чехол со скрипкой, прохожу мимо подруги. Понимаю, что это грубо, но я не хочу говорить, не сейчас, когда пережила всё заново. Иду по улице, а снежинки падают на мои рыжие волосы. Снег идёт, ложась на тротуары и крыши домов, магазинов, на прохожих. Хорошо всё же, что снег выпадет, ведь до Рождества всего неделя. За каменным ограждением искрится покрытая тонким слоем льда река, и мне вдруг хочется покататься на коньках, как в детстве, но корочка такая тонкая, что, боюсь, не выдержит меня. Может, пригласить Изабель на каток завтра? Развеюсь заодно. - Мисс Фрей! – меня окликают, а я не собираюсь оборачиваться, так как понимаю, что это кто-то из фанатов – для псевдонима я взяла фамилию матери. – Подождите же! – голос определённо мужской, но у меня нет настроения сейчас общаться с влюблённым в меня фанатиком. – Клэри, да стой ты! Это ведь ты, да? Я замираю, чувствуя, как сердце замирает вместе со мной. Я понимаю, что если всё же обернусь, то сделаю себе больно или наоборот – утону в счастье, но оба варианта для меня слишком. Но, противореча самой себе, я всё же медленно поворачиваюсь и тут же прикладываю ладонь в чёрной перчатке ко рту, потому что не верю, что это он. - Джейс, - ошарашенно шепчу и уже всхлипываю, а после кидаюсь к мужчине, цепляюсь пальцами в его пальто и дрожу так сильно, что, кажется, зубы сейчас застучат. Рыдаю, шмыгаю носом, говорю, какой же он дурак, что оставил меня, бью кулаками по груди, а он только спокойно стоит, давая мне выплеснуть все эмоции. Я прижимаюсь к нему и утыкаюсь лбом в его грудь, уже нежно гладя грубую ткань пальто. Он ничего не говорит, просто берёт меня за подбородок и целует нежно-нежно, путаясь пальцами в моих рыжих волосах. - Я люблю тебя, - тихо шепчет он, проводя носом по моей щеке. - Я тоже люблю тебя, - улыбаясь сквозь слёзы, я убираю светлую прядь с его лица.